Мармион
Шрифт:
О нем не только ты и я
Горюем, — многие друзья
И все, кому он, видит Бог,
На жизненном пути помог!
Кого утешил, обогрел,
Не счесть нам Форбса добрых дел!
А скольким людям помогал
Он так, что и никто не знал?
Осмелюсь грешным языком
Словами Господа о нем
Сказать: «Щит вдов и свет сирот».
И пусть мой стих не приведет
Тебя в унынье! Что ж, добро!
И свято будь его перо,
Что как-то
«Друг твоего отца — твой друг».
Так положи на гроб его
Дань уваженья моего —
Вот всё, по совести сказать,
Всё, что я мог ему воздать!
Пускай напев бессвязный мой
Напомнит вновь, как мы с тобой, Забыв о всяческих делах,
Бродили в Эттрикских лесах.
Непринужденный дух бесед
Скакал с предмета на предмет, Петляя, как тропа в холмах…
И если иногда, бывало,
Беседа наша иссякала,
То не старались мы с тобой
Увлечься темою другой —
Довольны были и молчаньем.
Ты занимался рисованьем,
И были под карандашом легки
На старом дубе свежие ростки.
Я тоже занимался делом:
Писал, легендой увлечен,
О рыцаре, который Белым
Был поЧему-то наречен.
У наших ног лежали псы —
Следил ревниво пес за псом.
Настороженные носы —
Они соперники во всем!
Пел жаворонок в вышине,
Ручей бежал по тишине,
И жимолости белый вал
Росистым духом омывал.
Нет, даже Ариэль, и тот
Едва ль счастливее живет!
А сколько зимних вечеров
Мы провели у камельков!
И ветры, как сейчас, зимой,
Все так же выли за стеной.
Камин привычно догорал,
Десяток ламп со стен сверкал, А помнишь пенье наших дам?
И как смешон казался нам
Тот, кто искрящийся бокал
На центр стола отодвигал!
Тогда еще был с нами тот,
Кто у девонских скал живет…
А кто смеялся веселей?
Ты? Я? А может, добрый Рей?
Иль тот, чье имя я б не смог
Вновь повторить?
Да, видит Бог —
Не к месту…
Так от всей души, Свист ветра смехом заглушив,
Мы радовались… Но порой
Вплеталась в разговор живой
Вполне серьезной темы нить:
Как лучше лошадь осадить,
Как за копытами следить…
Конь да оружие… — и вот
Весь длинный перечень забот!
Заботы были за стеной,
А в доме — радость и покой.
Теперь давно не та пора:
Охота, скачки да игра
Давно ушли на задний план…
Пора дописывать роман,
И все же эти вечера
Мне б так хотелось повторить…
И эта мысль, что, может быть,
Не перестала вдохновлять
Меня и дерзостно зовет
В воображаемый поход,
И я готов скакать бессонно
На Север в свите Мармиона.
ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ
ЛАГЕРЬ
1
Заслышав жаворонка пенье,
Поднялся паж в одно мгновенье.
Едва петух пропеть успел —
Рог Мармиона загремел.
Его веселый, громкий звук
Расшевелил стрелков и слуг:
Спешат седлать коней своих,
Стук, посвист, звон и смех…
Но оказалось — все у них
Неладно, как на грех:
Один найти не может лат,
А у другого щит помят,
И кто-то, выскочив во двор,
Кричит: «Копье шотландец спёр!
Мощами Бекета клянусь,
Что до него я доберусь!»
А Блонт, второй паж Мармиона, Божился, что с коня попону
Снимали. Вот и грязь, и пот!
Уж он виновного найдет!
Сквайр, словно буря, бушевал.
Вдруг старый Хьюберт закричал: «Блонт, помоги! Друзья, сюда!
Сдыхает Бевис, вот беда!
Кто лорду сообщит о том,
Что сделалось с его конем?»
И верно: лошадь на полу,
Сдыхая, корчилась в углу.
Блонт проворчал: «Чего мы ждем?
Ведь поп у нас проводником
Уж, право, лучше б дьявол сам
Указывал дорогу нам!»
2
И лишь Фитц-Юстас мог один
Хоть что-нибудь понять.
Он знал, как мрачен господин, И, всем велев молчать,
Сам к лорду подошел тотчас,
И прозвучал его рассказ
Так просто, словно вовсе он
В событья не был посвящен.
Лорд холодно внимал ему,
Не удивляясь ничему,
Всё выслушал… И приказал
Дать к отправлению сигнал.
3
А Блонт хозяина позвал,
Считал монеты и ворчал:
«Нет, право же — ночлег проклятый
Не стоит этой щедрой платы!
Смотри-ка, что с моим конем,
Не черти ль ездили на нем?
И взмылен, и помят!
Английский крест и блеск мечей
В два счета выгнали б чертей
Из колдовской страны твоей
Обратно в серный ад!
Не дом, а дьявольский притон: Всю ночь какой-то топот, звон…»
Шотландец улыбнулся: «Можно
Чертей прогнать — оно не сложно, Но, добрый господин, когда
С мечом ты явишься сюда —
Запомни, что мечи длинны
У воинов моей страны,
Не промахнется ни один,
Умрешь без боли, господин!»