Мародёр
Шрифт:
Я признал, что нет. Глаза Данкана закатились, губы прошептали ругательства, но вслух он лишь повторил приказ.
Меч непривычно, но приятно оттягивал спину. Рука, лежащая на рукояти, пальцы поглаживающие яблоко с внутренней стороны, теперь я понимаю Данкана. Пока в руках были лишь тренировочные деревянные мечи, я не понимал как это здорово. Как же это приятно. Демоны, как приятно!
С лошадью оказалось сложнее. Я никогда не ездил верхом. Да и в повозке всего пару раз, а потому лошадь видел только издали. Как на них накладывать седло я тоже не знал. Но Евсей пообещал помочь и с этим. Данкан отпер конюшню, пропустил
Крупный черный конь, размеренно подошел к деревянной загородке, высунул морду, и уставился на меня черными глазами.
— Проходи дальше, — раздались смешки за спиной. — Это Алтын! Он тебе не по зубам. Почему? Еще как по зубам! Копытом!
Я остановился, взглянул коню в глаза.
— Че ты замер? — вновь раздалось за спиной. — Михей, не дури, на нем даже Пятка удержаться не может.
Я оглянулся. Пятка был лучшим наездником среди людей Данкана и прозвище свое он получил, потому что мог на лошади перепрыгнуть две стоящие друг на друге винные бочки. И не просто перепрыгнуть, а стоя на крупе лошади на пятках.
— Иди дальше! Алтын не то, что на пятках ему проехать не дает, он его из седла выкидывает! Иди, не надо тебе Алтына.
Я подошел ближе. Конь всхрапнул, опустил голову, поднял губы, показывая огромные зубы.
— Отойди, дурак, укусит же!
Но я протянул руку, прикоснулся к мокрому носу. Конь всхрапнул, но не укусил и морду не отдернул.
— Ты, говорят, буйный? — я погладил его по носу. — Не укусишь меня? — конь смотрел на меня черными глазами, и, казалось, перестал дышать. — Они тебе не нравятся, бьют тебя, ругают. — Глаза коня закрылись, губы презрительно выплюнули слюну в сторону столпившихся за моей спиной людей. — А со мной пойдешь? — Алтын открыл глаза, посмотрел в мои, наклонил морду так, чтобы моя ладонь скользнула ему меж глаз. — Мне надо далеко поехать, но я не умею ездить. Ты ведь меня не сбросишь? Ты ведь не допустишь, чтобы я пострадал? — конь опустил голову ниже, и рука моя оказалась меж его ушей. Я потрепал его по холке и повернулся к Данкану.
— Вот он, — продолжая чесать коня между ушей сказал я. — Я поеду на Алтыне.
Несколько мгновений Данкан хмуро смотрел на меня, затем прикрыл глаза, подавил улыбку, кивнул.
— Евсей, седлай Алтына! Как ухаживать и ладить сбрую, покажешь потом.
Отдав приказ, Данкан развернулся и ушел. Парни с опаской обступили меня, Евсей же бледный, как смерть, поднял седло, облизал губы и шагнул к Алтыну. Конь захрапел. Парней тут же, как ветром сдуло.
— Спокойно! — я погладил нос Алтына. — Я поеду на тебе, он лишь с седлом поможет.
Конь опустил голову и так и стоял, спокойно позволяя Евсею разобраться с седлом и сбруей.
— Ну, Михей, — выводя Алтына из стойла, проговорил Евсей. — Ну, даешь! Я тебя побаиваться теперь буду.
И он был совершенно серьезен. Алтын одними губами прижал ему руку. Евсей вздрогнул, коротко вскрикнул, выпустил поводья. Я улыбнулся, подхватил их. Ладонь скользнула по коже, пальцы зацепились, нога вошла в стремя, тело
— Не шали, — я погладил его по шее и наклонился к уху. — Помни, я не умею. Я с трудом на тебе сижу. Не делай так больше!
Евсей ругнулся, покачал головой, обозвал Алтына демоном, сплюнул, проскочил мимо нас и умчался прочь из конюшни. Я же тихонько придавил бока Алтыну. Тот шагнул. Я не упал. Уже хорошо. Я выпустил гриву, что так и сжимал в кулаке, я же и гладил его так, с зажатой в кулаке гривой. Вздохнув, погладил Алтына еще раз, теперь открытой ладонью.
Гордо и неторопливо, высоко поднимая ногу, звонко цокая подковами, мы вышли из конюшни. Данкан оторвался от бумаг, где что-то писал, поморщился и отложил все важные дела. Покачал головой, встал, подошел ко мне.
— Мы скоро выезжаем. Если вправду хочешь с нами, договаривайся с ним, — он кивнул на Алтына, конь приоткрыл рот, поднял губу, обнажил зубы, но кусать не стал. Пока. — Мне не нравятся как звенят его подковы, надо его кузнецу показать. Но он никого не подпустит, а так, с таким звоном, ты никуда не поедешь. Уяснил?
— Это приказ, — сказал я наклонившись к уху коня. — Мы люди военные и приказы должны выполнять. Ты уяснил? — я погладил Алтына меж ушей. Конь захрапел, опустил голову, потянулся к Данкану, взглянул человеку в глаза.
Данкан и не подумал шевелиться, ответил тем же. Конь сделал шаг к нему, Данкан не двинулся, не дернулся. Алтын положил ему голову на плечо и закрыл глаза.
— Вот и славно, — Данкан потрепал животное по морде, и Алтын не возражал. — Прохор, веди его к кузнецу!
Вылезти из седла и слезть с лошади оказалось сложнее, чем туда залезть. С первого раза я не смог, рука запуталась в поводьях, ноги в стременах, я не удержался, свалился, на мгновение повис на боку Алтына и упал на землю, когда все распуталось само собой. При всех. Меня мало волнует, что обо мне думают, но так опростоволоситься при всех.
Зарождающийся смех Данкан убил одним лишь взглядом. Он протянул мне руку, помог встать и пообещал, что я обязательно научусь обращаться с конем.
С первыми лучами низкого зимнего солнца мы покинули Дол.
Глава 12
В Стожок мы прибыли с последними лучами заходящего солнца. Уставшие, замерзшие, голодные. Остановились в воротах низенького частокола. Данкан спрыгнул с коня, подошел к стражнику, коротко с ним переговорил и скрылся в будке.
Я повел плечами, не вылезая из седла, попытался размять спину, пожалел об этом, когда мышцы пронзила раскаленная игла. В седло я мог взлезть и держаться в нем тоже мог, мог и не упасть, когда надо было слезть с коня. Но зад с непривычки сильно болел. И спина затекла так, что хотелось умереть.
Данкан вернулся, снял шапку, почесал голову, вернул шапку на место.
— На постой встанем вон там, — он указал в сторону, за частокол.
Я застонал. Не выдержал. Так хотелось тепла и еды, а тут в чистом поле, ночью, зимой. Зима только начиналась, и холод был не таким жгучим, как о нем рассказывали парни, но для меня холод был в диковинку и он мне не нравился.