Мародёр

Швец Дмитрий

— Прибраться, господин! Я лишь хотела прибраться у молодого господина.

Данкан взглянул на меня, я покачал головой. С момента моего приезда в Дол, у меня прибирались лишь дважды. Первый раз, когда освобождали комнату, чтобы я в ней поселился. А второй, когда суровый лекарь приказал вычистить здесь все, лишь наскоро глянув на раны, поученные мною в Стожке. С тех пор прошло недели так три или четыре. И я не слышал, чтобы кто-то отдал приказ прибраться у меня. Да и не надо мне этого, я сам в состоянии пыль на пол смахнуть,

а оттуда веником в коридор вымести.

Но женский голос сквозь плач, настырно твердил, что она хотела лишь убраться. Данкан снова взглянул на меня. Я снова покачал головой. Голос ее мне не знаком, молодой, напуганный, но совершенно точно никогда раньше мною не слышаный. Да и господин. Какой я к демонам господин? О том кто я знают трое. О том, что это не совсем правда, знает один. О том, что и ему не все известно знаю только я. И никто из них не станет называть меня господином. Для местных слуг и солдат же, я просто Михей.

Я поежился, взглянул на Данкана, он кивнул, разлепил руки. Костяшки правой сияли свежесодранной кожей. Чуть подвинулся, позволяя мне заглянуть в мою же комнату.

На столе ярко горит лампа. Еще одна стоит на полу и тоже горит так, что глаза слепит. Рядом с ней, закрыв лицо руками, дрожа всем телом и всхлипывая сидит девушка. Одета обычно для служанок Дола: теплое коричневое платье, серый фартук, теплые штаны, меховые ботинки.

Я взглянул на Данкана, приподнял брови. Он кивнул на служанку. Я покачал головой. Не знаю я ее, и никто никогда в моей комнате не убирался.

— И часто ты прибираешься в этом крыле? — спросил Данкан, поднял кулак, взглянул на содранные костяшки, поморщился.

— Каждый день!

— В этой комнате, — уточнил он.

— Раз в неделю.

Он взглянул на меня, я отчаянно замотал головой. Не может быть, чтобы в мое отсутствие кто-то заходил в комнату. Да, я не запираю двери, но лишь потому, что брать е меня нечего. Но я совершенно уверен, что если бы она хоть раз прибиралась, то наверняка бы стерла пыль с лавки у стола. Я ей не пользуюсь, а поскольку не пользуюсь то и не вытираю задом. Стоит она уж больно неудобно, но не заметить ее невозможно. Как и тряпку в углу, что я швырнул туда на третий день по возвращению из Стожка, да все забываю выбросить.

— Прибираешься чем? — Данкан сделал шаг внутрь, девушка скорее услышала его, чем увидела. Она отняла руки от лица, со страхом взглянула на Данкана, прикоснулась к ставшей фиолетовой щеке и вновь зарыдала.

— Чем? — Данкан отступил назад. — Не вижу у тебя ни ведра, ни тряпки, ты на пальчики плюешь и ими пыль вытираешь?

Она молчала, лишь сильнее сгорбилась. Так молчит человек прижатый к стенке, человек которому некуда отступать.

— Что ты здесь делала? — куда мягче, поняв, что может ее продавить без пыток, спросил Данкан.

— Я, — она всхлипнула, тяжело сглотнула, снова всхлипнула, размазала слезы и сопли по

лицу ладошкой. — Я хотела прибраться. Всего лишь прибраться. Я прибираюсь здесь, в этой комнате раз в неделю. Спросите хозяина он знает. Мы с ним договорились.

— Ты знаешь кто я? — вдруг рассмеялся Данкан.

— Ты страж Дола! Я редко тебя вижу, но я знаю кто ты, Данкан.

— Если ты знаешь кто я, то почему ты врешь мне?

— Я не вру! — вскрикнула она, но Данкан не обратил на крик внимания.

— Ты же понимаешь, что если продолжишь и дальше запираться, то для тебя все станет только хуже. Много хуже.

Он замолчал. Она смотрел на него и тоже молчала. Он был спокоен. Ее колотила мелкая дрожь, а на разбитом лице читались страх и смятение. Она пыталась сообразить, как еще попробовать вывернуться, но не могла ничего придумать.

Я тихо шикнул, привлекая внимание Данкана. Их разговор — это хорошо, это замечательно, но мне в одних штанах и меховых ботинках на босу ногу прохладно. Зима как никак на улице.

Он нехотя повернулся ко мне. Я знаком показал, что замерз и знаком же попросил разрешение взять куртку. Он смерил меня взглядом, улыбнулся, кивнул. Я выдохнул, и предвкушая, как скоро синие мои плечи окажутся в теплой куртке, шагнул в комнату.

Вид голого по пояс мужчины привлек ее внимание, она даже плакать перестала, скользя взглядом по моему животу, переводя его чуть выше, на грудь, а затем возвращая обратно. На лицо мое она и не взглянула.

Растирая окоченевшие плечи, я дошел до кровати, взял с нее рубаху, накинул, затем поднял с пола куртку, сунул руки в рукава и блаженно застонал. Боги, как же хорошо, когда тепло! Скорей бы лето!

Я подошел к девушке, опустился возле нее на корточки.

— И когда же мы с тобой об уборке договорились? — тихо спросил я, разглядывая ставшую сплошным синим сгустком щеку.

Она всхлипнула. Она все поняла. Она больше не пыталась придумать как избежать наказания. Теперь она думала как не умереть. Хотя я бы думал об этом ровно с того момента как получил по зубам от Данкана. Но мы каждый на своих местах и думать об этом мне надеюсь не придется.

— Я расскажу, — спустя минуту тишины сказала она, перестав всхлипывать. — Мне заплатили. Заплатили, чтобы я разузнала все о нем, — она кивнула на меня и закусила губу, явно думая, что пошла не тем путем.

— Кто?

Несколько мгновений она размышляла, дважды открывала рот и дважды не произносила ни звука. Она повернулась, посмотрела на меня, улыбнулась, только губами прошептала «Прости» и не поворачиваясь к Данкану ответила.

— Человек магистерии. Я не знаю кто он и где его найти, но я расскажу, как с ним встретилась.

— Хорошо, — кивнул Данкан. — Увести!

Прохор появился тут же. Подхватил девушку за воротник, поставил на ноги, ткнул кулаком под ребра поторапливая, и увел.