Мародеры Гора

Норман Джон

— Встань, невольник, — приказал Раздвоенная Борода.

Молодой человек выпрямился и гордо вскинул голову. Раздвоенная Борода бросил ему топор.

— Держи, — только и сказал он.

В другом мире, озаренном той же звездой, тоже близился рассвет. Скоро проснутся огромные города, и люди в небоскребах займутся привычными делами, поспешат по улицу, снова будут дышать отравленным воздухом, торопиться на деловые свидания и решать свои банальные проблемы. Их не будет интересовать почерневшая трава, пробивающаяся между кирпичей; они не станут восхищаться изумительной паутиной, сотканной пауком, или следить за полетом свободной птицы, стремящейся к своему гнезду. У них просто не останется на это времени. Не будет времени на то, чтобы видеть, чувствовать, касаться, любить — быть живыми. Тучи стали для них незнакомцами, дождь — неудобством, снег — чем-то неприятным, дерево — анахронизмом, цветок — диковинкой, срезанной и засушенной для туристов. Люди без смысла и назначения, полные и пустые одновременно; толпа столь безнадежная и занятая. Это серые мужчины и женщины, действенные, сознательные и мрачные насекомые, бесшумно спешащие по своим очень важным делам среди огромных металлических гробов. Лишь совсем немногие из них обращают свой взор к звездам. Их великолепие ослепляет,

поэтому жалкие люди стремятся загородиться своими мелкими делишками. Неужели они не понимают, что тысячи иных разумов и миров смотрят оттуда? Почему они закрывают глаза, встретив Бога? Стоя на вершине Торвальдсберга, мы видели отблески этого сияния.

«Интересно, — подумал я, — многим ли воинам предстоит сегодня умереть? Может быть, меня тоже ждет гибель».

Я покрепче сжал рукоять топора. Его тяжесть вселяла в меня уверенность.

На противоположной стороне долины собрались и другие воины. Сигналом послужит вспышка солнечных лучей на гладкой поверхности щита — вспышка, за которой последует атака. Сотни воинственных кличей будут сопровождать стремительное наступление людей. Среди нас находились мужчины из Ханджера, Скерна, Хелметспорта и даже Скагнара, на склонах которого стояла крепость Торгарда.

Никогда прежде, насколько я знаю, люди не нападали на курий.

Я посмотрел на великана Ролло. Его глаза казались совсем пустыми. Он стоял, как ребенок, сжимая в могучих руках огромный топор. На шее у него висел золотой медальон, под расстегнутой кожаной курткой виднелась обнаженная грудь.

Свейн Синий Зуб теребил пальцами зуб ханджерского кита, висевший у него на груди. Он оказался хорошим джарлом. Третьим, после Ивара Раздвоенная Борода и Тэрла Кэбота, воина из Ко-Ро-Ба, поднял Свейн стрелу Торвальда. Вместе с ним в сражение шел Кетиль, борец с его фермы, которому я сломал руку. Ему наложили шину, отломив кусок древка копья. Меч он держал левой рукой. Среди этих воинов был огромный детина с густой бородой, ростом не уступавший Ролло, имени которого я не знал. В руке он держал длинное копье. Воин сказал, что его зовут Хрольф с Востока. Никто не стал задавать ему вопросов.

В долине под нами мы видели тысячи догорающих костров в лагере курий. Звери спали, свернувшись возле тлеющих углей. Многие устроились в палатках, сделанных из шкур и мехов. Каждая палатка имела футов пять в высоту и примерно столько же в ширину, однако в длину они составляли от пятидесяти до шестидесяти футов, а некоторые и целую сотню. Палатки имели неправильную форму, некоторые соединялись одна с другой, так что обитатели могли входить в них сразу через несколько отверстий. Они напоминали пещеры или даже целую систему пещер, построенных на равнине. Куриям приходилось опускаться на четвереньки, чтобы входить в палатки и выходить из них. Звери вообще не любят спать под открытым небом. Оказавшись в полях, они даже иногда роют в земле норы, почти как слины, закрывая вход травой и валежником. Курии всегда спят головой ко входу.

В лагере царила тишина. В северной части я заметил стадо верров из нескольких сотен голов, рядом паслись и тарски. До меня долетел их запах. Кроме того, я уловил характерный терпкий аромат курий, а еще пахло навозом босков. Босков собрали в южной части лагеря. Они не дадут куриям ускользнуть на Юг. Стадо босков было огромным — их насчитывалось несколько тысяч голов. На северной границе лагеря оставалось свободное пространство — мы спланировали все так, чтобы курии устремились именно туда. На языке горианских стратегов это называется «мост из самоцветов», манящий и обещающий свободу и безопасность.

Юго-восточнее центра лагеря располагалось еще одно стадо животных, собранных куриями; они также содержались в круглом загоне в четверть пасанга диаметром, и охраняли его домашние слины; эти несчастные существа старались держаться вместе, их были сотни, и они ужасно боялись слинов.

К северо-западу от центра лагеря находились палатки Торгарда из Скагнара и его людей.

Я улыбнулся.

Курии не торопились двигаться на Юг. Несколько дней назад им не удалось убедить ассамблею обитателей Торвальдсленда обеспечить их провизией для долгого марша. После сокрушительной победы, одержанной ими в ночь пира в зале Свейна Синий Зуб, когда его дом сгорел дотла, а Ярмарка была разгромлена и разграблена, курии построили свой собственный лагерь и принялись методично запасаться продовольствием для марша на Юг. Звери делали сотни вылазок, сжигали фермы, собирали разные товары, в основном орудия труда и оружие, а также домашний скот. Они создали промежуточные лагеря, куда свозили свою добычу, которая потом доставлялась в основной лагерь. А в это время в сотнях пасангов к югу Свейн Синий Зуб собирал воинов Торвальдсленда.

В те дни я частенько отправлялся последить за куриями, проводил несколько ночей под открытым небом, а затем возвращался в военный лагерь Синего Зуба. Воину ничего не стоит пройти девяносто пасангов в день. Многие из тех, кто носит алые плащи джарлов, на это не способны.

Обычно отряд курий, занимающийся заготовкой фуража, состоит из шести животных и называется «рука», а вожака зовут «глаз». Две таких «руки» со своими «глазами» составляют «курию», или «зверя». Военным подразделением курий командует «кровь». Это очень интересно, поскольку объясняется древними верованиями курий, в которых говорится, что мысль — есть функция крови. Таким образом, получается, что живое существо «думает» всем телом, а не только мозгом. Конечно, современные курии понимают, что мыслительные процессы в основном сосредоточены в мозгу, но древняя терминология сохраняется в песнях, поэзии и даже в военном жаргоне. Так же точно люди постоянно говорят о сердечных делах, о добром и большом сердце и тому подобном, что, по всей видимости, пришло из времен, когда сердце рассматривалось не как механический насос для перекачки крови, а как дворец, правитель которого царствует над эмоциями. Таким образом, военачальника курий можно считать «мозгом», или «сознанием», но, следуя традиции, его продолжают называть «кровью». Он командует двумя «глазами» и двумя «руками» Двенадцать «курий» составляют один отряд. В него входят сто восемьдесят животных, включая младших офицеров и командиров, в свою очередь его возглавляет «кровь», чей чин требует носить два кольца на левой руке. Двенадцать таких отрядов составляют «марш». Следовательно, «марш» состоит из двух тысяч ста шестидесяти животных, или, если считать командиров каждого отряда, из двух тысяч ста семидесяти двух. «Маршем» командует «кровь» с одним кольцом на левой руке. Эти кольца совсем простые, они

сделаны из красноватого сплава, и их следует отличать от украшений, которые курии просто обожают. Курии, как и люди, достаточно тщеславны, однако существует какая-то обратная зависимость между занимаемой должностью и сложностью и разнообразием украшений, которые надевает на себя каждый конкретный представитель этого народа. Чем выше чин, тем проще украшения. Командир «марша», или «кровь», обычно носит одно простое красноватое кольцо. Следуют ли они тому же правилу в личной жизни — в свободное от службы время, если можно так выразиться, — я не знаю. Кроме того, мне неизвестно истинное значение этих колец, я не знаю, ни за что их вручают, ни какой подвиг необходимо совершить, чтобы получить следующий чин. Однако мне известно, что кольца запаяны на запястьях курий. Железные горианские напильники, кстати, бессильны против этого сплава. Впрочем, кольцо можно снять, если отрубить руку. Мне также неизвестно, почему соединения отрядов называются «марш». Возможно, это имеет отношение к военному маршу, но я подозреваю, что это слово пришло из древности и связано с миграционными процессами, происходившими в давние времена на родной планете курий. Существуют кое-какие косвенные свидетельства, подтверждающие эту версию, например, двенадцать «маршей» называются не дивизией или армией, а «народом». «Народом» командует «кровь». Говорят, что такой командир занимает положение «вне колец». Мне не со всем понятно, что значит это выражение. Я уже, наверное, говорил, что раса курий состоит из нескольких народов. Не все они говорят на одном и том же языке, и между ними существуют различия — в цвете и качестве меха, темпераменте, форме ушей, расположении зубов и так далее. Эти различия, незначительные с точки зрения людей, для самих курий играют существенную роль. Человек, за которым гонится такой зверь, вряд ли станет интересоваться шириной его ушей или окраской меха. Однако курии, по крайней мере в прошлом, устроили несколько «расовых», или «гражданских», войн по этому поводу. Возможно, уничтожение их прежнего дома явилось причиной этих разногласий. Мне говорили, что ни один курия, к какой бы расе или типу он ни относился, не станет есть мясо своего сородича. Интересный факт, если вспомнить об их хищных наклонностях. К сожалению, на людей это правило не распространяется. Необходимо обратить внимание на то, что военные подразделения курий основаны на числе двенадцать или кратных двенадцати. Курии, как я понял, используют двенадцатеричную систему исчисления. Обычный курия имеет шесть пальцев на лапах.

Иногда отряды, занимающиеся фуражом, берут с собой дрессированных слинов, как правило, четверых. Их используют для разных целей: чтобы охранять и следить за животными в первых рядах наступающих войск, а некоторых специально натаскивают для атаки на врага, других учат возвращаться в отряд с донесением или используют для охоты на людей. Слинов частенько учат загонять добычу в лагерь курий. Еще слинов специально тренируют, чтобы они убивали мужчин, но не трогали женщин, отличая пол по запаху. Слин может пригнать спотыкающуюся, плачущую девушку, которую он отыскал за несколько пасангов от лагеря, и успокоится лишь после того, как она окажется за оградой. Четыре дня назад я видел, как несколько слинов, прочесав довольно большую территорию, нашли по запаху нескольких прячущихся рабынь и согнали в глухой каньон, где их поджидал курия, который отправил несчастных за деревянную загородку и закрыл ворота. Спины также охраняют отряды курий, возвращающихся с фуражом, и те, что курсируют между временными лагерями и основным. Идут они следующим образом: выстроенные в линию, захваченные в плен люди остаются в центре. Это обычно невольники и рабыни, но не всегда. Добычу несут мужчины, а если ее слишком много, часть раздается невольницам. Курии очень сильно нагружают невольников, так что тем приходится думать только о том, что они несут и как сделать следующий шаг; их руки обычно привязаны к ремням импровизированных рюкзаков. Курии, в отличие от горианцев, освобождают рабынь от тяжелого труда — иначе мясо становится жестким. Женщин содержат отдельно от мужчин, чтобы у них не появился вожак. Кроме того, построение пленников в одну линию, когда расстояние между ними составляет несколько футов, делает невозможным разговоры, а следовательно, они не могут объединить свои усилия и направить их против курий. Охраняют пленников, мужчин и женщин, собранных в отдельные группы, слины. Если какой-нибудь человек выйдет хотя бы на шаг из строя или попытается сократить расстояние с соседом, слин моментально бросается на него. Как-то раз я видел, как девушка споткнулась, и тут же два слина с диким рычанием и шипением метнулись к ней. Она со слезами вскочила на ноги и заняла свое место в строю, бросая испуганные взгляды на злобных хищников. Строй пленников и слинов по обе стороны охраняют еще и курии. Таким образом, получается пять линий: центральная — пленники и добыча, затем по обе стороны от нее слины и курии. Обычно, захватив людей, курии заставляют их раздеться, поскольку считают, что одежда животным ни к чему.

Я посмотрел на Торвальдсберг.

Солнце позолотило его вершину.

А внизу, в долине, там, где курии разбили лагерь, все еще царила ночь. Выл какой-то одинокий слин. Вдруг мне стало интересно, видят ли курии сны. Наверное, видят.

— Уже почти пора, — сказал мне Ивар Раздвоенная Борода.

Я кивнул.

И тут до нас донесся боевой клич слина, к которому присоединились и его собратья.

Мне стало жаль Хильду, рабыню Ивара. Курии не обратят никакого внимания на слинов. Этот крик не был предупреждением о приближающейся опасности и не означал, что животное сердится. Слины загоняли другое живое существо, возможно, кого-нибудь, кто по неосторожности подошел слишком близко к лагерю курий или, наоборот, отбился от стада. В долину начал пробиваться первый свет. Слушая крики слинов, мы могли определить, как продвигается охота и где находится их пленница — дочь Торгарда из Скагнара.

— Вон она, смотри, — показал Ивар.

Они поймали ее к северу от загона с босками. Мы видели белое обнаженное тело, которое окружали темные мохнатые тени. И вот Хильду заставили остановиться. А потом один из слинов отошел, давая ей возможность выйти из круга и показывая, в какую сторону она должна идти. Куда бы Хильда ни повернулась, она видела смертоносные клыки и слышала шипение слинов. Как только она делала шаг не в том направлении, они подбегали к ней и злобно щелкали челюстями. Слин легко может откусить человеку руку или ногу. Потом два слина встали у нее за спиной и погнали вперед, причем несчастной приходилось почти бежать, чтобы они не достали ее своими клыками. Несколько раз нам казалось, что они вот-вот ее настигнут. Если слины не могут загнать женщину в стадо, они ее убивают.