Мародеры
Шрифт:
Ваш отец, дед, прадед Егор Данилович Демин, персональный пенсионер местного значения, участник империалистической, гражданской и Великой Отечественной войн. 12 ноября 1969 года».
На самом последнем листочке обнаружилась грубая, примитивная схемка, сделанная той же шариковой ручкой.
— Вот это уже совсем интересно, — сказала Света. При этом она как-то непроизвольно повернула колено и прижала его к Никитиному. Правда, очень ненадолго, но у Ветрова опять участился пульс.
На схемке был изображен корявый квадратик, на котором рука Егора Даниловича неровно
— Надо думать, что «(б.)» означает «бывший», — заметил Никита. Света кивнула.
К квадратику было пририсовано сбоку несколько маленьких прямоугольничков.
От не правильной формы овала к этим прямоугольничкам тянулась стрелка, а в самом овале было написано: «Крыльцо». В углу, пониже квадратика, обозначавшего хутор, была стрелочка с буквами С и Ю. Понять, что это «север» и «юг», было нетрудно.
Почти точно на север от «крыльца» тянулся пунктир, вдоль которого было помечено расстояние «100 м». Пунктир упирался в извилистую линию, на которой Егор Данилович написал:
«Ручей» и поставил стрелку, обозначавшую направление течения. Пунктир же продолжался вверх по течению ручья, повторяя все его изгибы, и упирался стрелкой в нечто, напоминавшее по форме высунутый язык. На «языке» имелась надпись: «Бугор». А в правой стороне листка имелась стрелка с надписью «До Моск. шоссе — 10 км (примерно)».
— Схемка, конечно, не больно четкая, — заметил Никита. Света встала из-за стола и сказала:
— А мы сейчас взглянем на настоящую карту и посмотрим.
Она перешла за свой директорский стол, включила компьютер и планшетный сканер. Никита перенес бумаги на ее стол и уселся рядом.
— Сперва сканируем вашу картинку, — сообщила она, заложила рисунок Демина в сканер, нажала клавишу, пощелкала немного «мышью», и вскоре копия рисунка появилась на экране монитора.
— Теперь выведем карту… — Рисунок убрался, раскрылись очередные «чемоданчики» «Windows-95», и на экране появилась топографическая карта. Как прикинул Никита, примерно двухкилометровка по масштабу.
— Теперь посмотрим, — сказала Света, — что у нас тут имеется. По-моему, это вот здесь!
Она подвела курсор к одному из квадратов в середине карты, увеличила его изображение раза в четыре, а затем воспроизвела рисунок Демина (только не черными линия ми, а белыми) и как бы наложила его на увеличенный квадрат карты.
— Между прочим, не так уж и неточно, — с некоторым удивлением заметила Света, указывая на экран. — Этот бугор в форме языка… Вам не кажется, Никита, что он выглядит на здешнем рельефе как что-то инородное?
— Не знаю, — пожал плечами Ветров, — может быть, я не специалист…
— Я тоже не специалист, но у меня такое впечатление, что этот бугор — искусственного происхождения.
— А под ним сорок возов «злата-серебра»? — иронически произнес Никита.
— А почему бы и нет? Вы не верите в легенды?
— Знаете, Светлана Алексеевна, нас в университете учили, что фольклорные источники — вещь крайне неточная и процент отражения в них исторической правды очень мал. Сорок возов — это целый железнодорожный состав, между прочим, вагонов десять, наверно.
— Совсем недавняя. Сделана на основе спутникового фотоснимка. Максимум два-три года назад.
— У вас хорошие связи, должно быть.
— Сейчас за деньги можно все сделать. Света убрала дневник Евстратова в сейф и повернулась к Ветрову.
— А теперь, Никита, давайте поговорим серьезно.
— Давайте… — пробормотал тот, как-то сразу сообразив, что вообще-то после того, как они все посмотрели и мило побеседовали, он стал совершенно ненужным и, может быть, даже вредным балластом, от которого желающие полететь высоко обычно избавляются…
— Скажите, вы думали, когда шли сюда, что можете не вернуться? Только по-честному?
— Ну, Фарид мне сказал, что вы не простая женщина… — произнес Никита. — Но он убедил, что другого шанса у меня нет. Разве только уехать в какой-нибудь другой город, выбросить паспорт и жить как бомж.
— Он вас не обманул. Хрестный, если вам объясняли, что это за фигура, никого не прощает. Даже если б узнал, что вы не виноваты в смерти Сергея Корнеева. Вы взяли те бумаги, за которыми он охотился. Вы много знаете о кладе Бузуна, а он о нем мечтает. Да и коллеги Люсиного возлюбленного — друзья Юрика, постараются вас в гроб загнать. Так что насчет последнего шанса — все верно. И в принципе ваш друг Газпром, подсказав вам обратиться ко мне, практически отплатил вам за то, что вы спасли его в Чечне. Вы со мной согласны?
— Надеюсь, что смогу согласиться, если вы меня не уничтожите через пять минут… — произнес Никита. — Дневник и карта теперь у вас, я вам не нужен. Так что теперь все зависит только от вашего милосердия. Это я понимаю. Но деваться мне некуда — как решите, так и будет.
— Верно, как я решу, так и будет. И я очень хочу, чтоб мое решение мне не повредило. Вы меня понимаете?
— Наверно, понимаю… — глухо сказал Никита.
— По-моему, не совсем. Мне кажется, что вы думаете: вот сидит алчная, злая и хитрая баба, которая получила все, что хотела, и теперь может спокойно отделаться от меня, потому что больше с меня взять нечего. Верно?
— Не совсем так, — произнес Никита, хотя на самом деле Света довольно четко изложила его точку зрения. — Я не считаю вас злой и алчной, и не хитрой, а умной. Хотя по правде сказать, трудно различаю, где кончается ум и начинается хитрость. Особенно у женщин. Просто вы играете по правилам этого мира. И если играть по ним до конца, то я вам — обуза. И даже опасная обуза, потому что меня ищут. Пожарные, правда, пока нет, но милиция — наверняка. И Хрестный ищет, раз вы уже две его банды перехватили… А потом, через неделю, если я не вернусь домой, меня еще и родители искать будут, хотя, наверно, это для вас опасности не представит. Но все это создает вам сложности. И по логике вещей — опять же, если четко по правилам — нас с Люськой надо убрать, а машину — разобрать продать, утопить, где поглубже… Я не говорю, будто уверен, что вы так обязательно поступите, но могут быть обстоятельства, которые вас заставят так поступить…