Мароны
Шрифт:
— Кто вы такой, сэр? — надменно спросил управляющий. — Кто вы такой, что нарушаете ямайские законы?
— Если я нарушил закон, то, конечно, должен буду отвечать перед судом. Но пока мне еще неизвестно, в чем состоит мое преступление, и, во всяком случае, не вы будете моими судьями.
— Вы помогаете укрывать беглого раба…
— Неправда, — прервал охотник. — Я уже поймал раба. Я уверен, что молодой джентльмен, которого я, как и вы, вижу впервые, не собирается способствовать побегу моего пленника.
— Чепуха! — заорал управляющий. — Все, что ты мелешь, — чепуха! Ты не имел права захватывать этого раба и мешать нам. Наши собаки выследили его, мы бы захватили его и без твоего участия. Это наша добыча. Я требую, чтобы ты его немедленно нам выдал!
— Как бы не так! — насмешливо отозвался охотник.
— Я требую именем Джекоба Джесюрона! Я его управляющий!
— Да будь ты хоть сам Джекоб Джесюрон — что из того? — снова ответил охотник совершенно невозмутимо и без всякой бравады.
— Значит, ты отказываешься выдать его?
— Отказываюсь, — последовал решительный ответ.
— Ну ладно, ты раскаешься в этом… И вы, сэр, также. — Управляющий бросил свирепый взгляд на Герберта. — Вы ответите перед судьей. Нечего сказать, отличное поведение для белого на Ямайке! Если появятся еще такие, как вы, то как, спрашивается, будем мы управляться с черномазыми? Но погодите, мы с вами еще встретимся!
— Не имею особого желания, — насмешливо улыбнулся Герберт. — Честное слово, мне еще не доводилось видеть более отталкивающей физиономии. Любоваться ею вторично не доставит мне ни малейшего удовольствия.
— Ах, вот вы как! — закричал управляющий. — Вы пожалеете еще, подождите! Месяца не пройдет, как вы поплатитесь за это оскорбление, будь я проклят!
И негодяй в бешенстве пошел прочь. Оба испанца последовали за ним.
— А мои собаки? — завопил вдруг один из них. — Ты заплатишь мне за них по двести песо за каждую, ни одним песо меньше!
— И гроша не дам ни за ту, ни за другую! — засмеялся охотник. — Разве я не доказал, что обе они никуда не годятся? Хвастаете своими ищейками, а взгляните-ка на них!.. Идите-ка, мои красавчики, восвояси, охотьтесь за беглыми у себя на родине, если угодно. А здесь предоставьте это тем, кто половчее вас, — нам, маронам!
Герберт заметил, что при этих словах охотник выпрямился и, гордо вскинув голову, с презрением взглянул на приунывших касадоров.
— Черт бы тебя побрал! — прошипели они и поплелись вслед за чернобородым.
Глава XXVII. МАРОНЫ
Едва все трое скрылись из виду, охотник повернулся к Герберту. В глазах его светилась признательность.
— Господин! — Он отвесил низкий поклон. — После того, что вы сделали, нельзя словами выразить вам благодарность. Если отважный белый джентльмен, рискнувший жизнью ради бесправного темнокожего, соблаговолит назвать свое имя, марон Кубина его не забудет.
— Марон Кубина? — машинально повторил Герберт, пораженный странным именем, равно как и внешностью и поведением незнакомца. — Ну, а я англичанин и зовут меня Герберт Воган.
— Может быть, господин, вы в родстве с владельцем Горного Приюта?
— Он — мой дядя.
— Тогда едва ли вам сможет быть полезным бедный марон-охотник. Но простите за дерзкий вопрос: почему вы оказались в лесу в такой ранний час? Солнце только что показалось, а Горный Приют в трех милях отсюда. Неужели вы добирались сюда в темноте? Это не так просто в наших лесных дебрях.
— Я провел ночь в лесу, — ответил Герберт, улыбнувшись. — Я спал там, где сейчас лежит кабан.
— Значит, это ваше ружье, а не его? — Охотник кивнул в сторону беглеца.
Тот стоял в нескольких шагах от них, бросая на своих спасителей взгляды, преисполненные признательности, к которой, однако, примешивалась некоторая доля страха.
— Да, это мое ружье, — подтвердил Герберт. — Очень рад, что оно оказалось заряженным и дало возможность прикончить эту свирепую тварь. Иначе пес, конечно, перегрыз бы несчастному горло. Вид у бедняги жалкий, но оружием он владеет недурно. Кто он и что собиралась сделать с ним та троица?
— Ваш вопрос, мистер Воган, показывает, что вы чужестранец. Вы хотите знать, кто этот человек, избитый до полусмерти? Я думаю, не требуется большой учености, чтобы прочитать знаки на его спине. А на груди у него клеймо «Д. Д.». Следовательно, он раб, собственность Джекоба Джесюрона. А мое мнение о Джекобе Джесюроне лучше не спрашивать.
— Что же это они с тобой сделали, бедняга? — Герберт, полный сострадания, смотрел на раба.
Тот, видя, что обращаются к нему, принялся что-то долго и горячо объяснять, но ни Герберт, ни молодой марон ничего не поняли. Герберт разобрал лишь два слова: «фулах» и «Аллах», которые беглец повторял особенно часто.
— Должно быть, нездешний, как и вы, мистер Воган, — сказал марон. — Хотя, как видите, его уже успели познакомить с нашими порядками. Клеймо у него совсем свежее, кожа вокруг букв вся красная. Наверно, он совсем недавно из Африки. А знаки на спине — следы игрушки, которой так любят забавляться плантаторы, их управляющие и надсмотрщики. Его нещадно били плетьми.
Марон осторожно приподнял на беглеце окровавленную рубашку. Глазам Герберта предстала ужасная картина. Он не выдержал и, содрогаясь, отвернулся.
— Вы говорите, он из Африки? На негра он не похож.
— Не все африканцы — негры. Я думаю, он фулах.
— Фулах! Фулах! — закричал беглец и снова принялся что-то пространно рассказывать, стараясь жестами сделать свой рассказ понятнее.
— Жаль, что я не знаю его языка, — сказал охотник. — Он действительно фулах. Поэтому-то мне его особенно жалко.
Он умолк на минуту, задумавшись, потом заговорил снова:
— Не очень-то мне хочется возвращать его хозяину.
— А это необходимо?