Марой и хранители
Шрифт:
– В самом деле, нехорошо, – Анри перемигнулся с Арманом.
Тема пуритан была настолько любимой целью для шуток? Что ж, надо будет подробнее узнать об этом звере. А пока… все, кроме госпожи Элоизы, безгласно сговорившись, отодвинули тарелки от себя и сложили руки.
– Будь добр, сынок, прочитай молитву своей семьи, – серьёзно попросил сир Марсий, улыбаясь Антуану углом рта.
«Ну, Антуан, за-ра-за! Будет тебе! Да и вас всех тоже не мешало бы проучить…» – кусая губы, чтобы не засмеяться, Рене кивнул и последовал примеру остальных – сложил руки, откашлялся и склонил голову, призывая свет:
– Во славу Белой Владычицы Люмерии и её света вознесём благодарственную молитву…
Глава 9. Легаж Владычицы
Меня возмущает, что колода плохо перетасована, но лишь до тех пор, пока мне не придёт хорошая карта.
Джонатан Свифт
Чёрный Некромант наслаждался очередной игрой. Подвох в договоре с Элоизой коснулся обоих супругов Делоне. Через месяц сир Марсий не выдержал – разозлился, обиделся и велел приготовить себе отдельную комнату.
С потерей родового кольца в крепком семейном союзе появился третий лишний. Впервые увидев над собой вместо лица супруга сотканную из мрака ухмылку, Элоиза оттолкнула Марсия, закричала истошно и забилась в угол кровати, кутаясь в покрывало.
– А ты как хотела, милая жёнушка? – промурлыкал в голове голос Чёрного Некроманта, перекрывая тревожные вопросы Марсия, – в горе и радости будем до конца. Откинь покрывальце, не пугай супруженька… Я не успел всё рассмотреть, как следует.
Элоиза замотала головой:
– Уйди, проклятый, прошу, уйди! Именем Владычицы прошу!..
Недоумевавший Марсий удалился, провёл ночь в кабинете за работой, не зная, как реагировать на внезапную и необъяснимую истерику жены. Но когда комедия повторилась, Марсий потребовал объяснений. Супруга трясла головой, давилась словами, кашляла – и он понял: дело нечисто.
Вспомнились ежедневные поездки Элоизы к Логову и Ирминсулю. «Выпросила что-то себе на голову!» – догадался Марсий. Заметил отсутствие брачного кольца на руке супруги, и его мысли потекли в правильном направлении. На всякий случай допросил слуг. Оскорблённая Ойла после этого разговора собрала вещи и потребовала отменить договор найма; с трудом уговорили её остаться, и то благодаря прибавке к жалованью.
Никто кольца не видел и за вознаграждение не нашёл. Да и кому бы оно понадобилось, если было привязано древним договором к дому Делоне? В чужих руках оно не только осталось бы незатейливым украшением, но и принесло бы вред беспечному хозяину. Пришлось поверить супруге, будто бы оно соскользнуло с пальца в Лонию, на берегу которой она прогуливалась несколько дней назад.
Марсий испробовал все доступные другие средства для получения ответа. Что-то указывало на тёмный обет, другое загадочно молчало, как будто разрыв супружеских отношений имел бытовую причину… Прошло время, Элоиза вроде бы повеселела, и обнадёженный Марсий, соскучившийся по ласкам, вернулся в спальню жены. История повторилась. Тогда-то, накричав на Элоизу и справедливо обвинив её в причастности к тёмной магии, шёл к двери, собираясь хлопнуть ею от души. Фраза, прилетевшая в спину, объяснила многое:
– Я сделала это ради нашего сына!
Значит, тёмный обет. Понадобилось некоторое время, чтобы убедить себя перестать злиться на супругу: ради сына он и сам бы на многое пошёл. И всё-таки, шархал побери, хотел бы он знать, что именно и ради чего именно Элоиза лишила его простых мужских радостей. Спросил о сроке действия обета, чтобы настроиться. Элоиза дрожащим голосом предположила – лет пять.
Пять лет?! Да его жёнушка с ума сошла! Марсий призадумался: что должно случиться за пять лет с Арманом? Попросила дар, заранее побеспокоилась? Впереди как минимум три года, чтобы дать шанс магии. Или другое что? Карьера?
Марсий не брал в расчёт версию о будущей невестке, потому что Некромант старался, выдувал эти мысли изо всех сил. Весело было наблюдать, как родители рвали сына на две части: одна навязывала обаятельную милашку де Трасси, второй встал за расцветающую сильную де Венетт. Некромант с удовольствием бы насладился песней скандала, но аристократическое воспитание не позволяло супругам грязно ругаться из-за чего бы то ни было.
А потом случилось непредвиденное: в сердце малышки Мариэль поселился виердский шархал. Некромант испугался, не перегнул ли палку с розыгрышами? Благоразумно исчез из Лабасса, найдя себе другую цель для развлечения. Наказание от Матушки не прилетело, и Некромант успокоился: значит, всё шло, как и должно было. Стало скучно, предсказуемо.
Изменения в маг-силе Марсия не заставили себя ждать. Близость между супругами подкрепляла магические связи, и, поскольку её не было, часть переданного ментального дара в Элоизе истощилась. Марсий смущённо думал периодически о том, что жена кажется ему поглупевшей. Но это было полбеды: дар супруги так же терял свою силу и, кажется, это даже прислуга заметила.
Чтобы сохранить остатки силы, необходимой для работы, Марсий, взвесив все за и против, обратился к необручнице-метаморфу. Выбирал долго, такую, чтобы потом не пожалеть. Нашёл, как ему показалось, порядочную, если этот эпитет вообще можно было применять к порочным необручницам.
Поначалу визиты к деве, принимавшей облик его жены, помогали, но вскоре Марсий убедился: дар всё равно уходит. Плюнул и решился терпеть: завершится обет – супругам придётся начинать всё с начала, может, в этом и была прелесть испытания.
К тому времени Некромант в замке не появлялся полгода, но Делоне этого не знали и не пытались бороться по привычке да из страха, один – перед истерикой жены, вторая – перед страшным чернильным лицом, возникающим в самые неудобные минуты, и его голосом в голове. Скучные эти были Делоне… Поэтому когда от Вестника пришёл запрос на договор, и его заказчиком опять была госпожа Делоне, Некромант разозлился не на шутку.
Вмиг перенёсся в Лабасс, принюхался, присмотрелся – дела на этот раз и в правду обстояли нешуточные. Сменил гнев на интерес, увидев чудное переплетение судеб нескольких людей.
Обет материнского влияния изменил ход намеченных событий, и в судьбоносную вязь вплелось новое Матушкино намерение. Некромант готов был себе глаза протереть, если бы они у него были: тот, ради которого начиналась вся эта свистопляска, теперь должен был погибнуть.
Не удержался – «постучался» к Изель, спросил, видит ли она то же, что и он.