Марс пробуждается
Шрифт:
И тут он вдруг уловил приглушенные голоса, а потом совсем рядом с ним послышался скрип.
Не успел Рик подумать, что бы это значило, как почти перед самым его носом приоткрылась дверь. Свет, проникавший из щели между дверью и косяком, был таким слабым, что Рик ничего не смог разглядеть. Он понял только одно: обитатели жилища его заметили, испугались и теперь пытаются захлопнуть дверь перед самым его носом.
Рик в один прыжок оказался рядом с дверью, успел сунуть ногу в щель, а затем резко навалился плечом. Дверка под его натиском подалась назад, кого-то отшвырнула и распахнулась настежь. Беглец быстро
Это было хоть и не очень надежное, но все-таки убежище.
Глава вторая
Рик решил осмотреться. На полу, скорчившись от боли, лежал карлик, которого Рик, очевидно, и ударил дверью. Насколько можно было судить в данной ситуации, карлик был ростом чуть больше метра, худенький, совсем как ребенок. Голова у него была непропорционально большая, как у маленьких детей. Он поскуливал, точно оставшийся без присмотра щенок.
Помещение, в которое попал Рик, мало, чем отличалось от того, в котором он провел предыдущую ночь: такое же узкое, низкое и вонючее. Посередине стоял небольшой резной, явно старинный, столик из ирлового дерева. Рик не был знатоком антиквариата, но, похоже, за такой предмет мебели на каком-нибудь аукционе можно было бы получить сумму, которую Рику и за десять лет честно не заработать.
Еще в комнате были два топчана и два кресла. Как раз по числу обитателей. Рик разглядел старуху, которая лежала на топчане среди вороха одеял и пледов. Из этой тряпичной кучи торчала только ее маленькая сморщенная голова. Сначала Рик принял старуху за обычную нищенку, которых на Марсе пруд пруди, но потом понял, что это не совсем так. Понял он это, когда взглянул в лицо старухе и увидел ее глаза, сплошь затянутые матовой белесой пленкой. Но тут старуха взглянула на него, в центре каждого бельма зажегся красный огонек, и эти огоньки вонзились в Рика, словно иголки. От ее взгляда у Рика даже мурашки побежали по коже.
— Полегче, полегче, — буркнул он старухе, — Я просто ненадолго зашел погостить. С открытой душой и чистым сердцем.
Старуха ничего не ответила, знай сверлила его своим огненным взглядом. Из-за двери послышался шум, похоже, вербовщики потеряли след и были в полной растерянности. Рик устало сел на пол, прислонившись спиной к двери, и пояснил старухе:
— Я только подожду, пока разойдутся мои приятели, а то за сегодняшний вечер они мне изрядно надоели. Знаете, иногда так хочется побыть одному.
К этому моменту в себя пришел карлик. Он уселся на полу напротив Рика, потирая ушибленный лоб. Теперь, когда карлик тоже попытался разглядеть незваного гостя, Рик увидел его глаза, которые сверкнули изумрудным светом. Для выходцев с Марса зеленые глаза были обычным явлением, но эти кроме своей яркости поражали скрытой злобой и жестокостью. Карлик сидел, обхватив руками колени, и, покачиваясь вперед — назад, обшаривал Рика изумрудными лучиками своих глаз.
Так, в полном молчании, разглядывая друг друга, они просидели минуты три. Первой тишину нарушила старуха:
— Я вижу будущее, — хриплым голосом сказала она.
Такого поворота в разговоре Рик никак не ожидал, а поэтому был к нему совершенно не готов.
— И дорого возьмешь за обещание удачи в ближайшем
— Я вижу твою судьбу, — тем же хриплым голосом, с придыханием повторила старуха.
В ответ Рик только усмехнулся:
— Свою судьбу я и сам знаю: звездолет — космопорт — звездолет. Для этого семи пядей во лбу иметь не надо.
— Ты мне не веришь, — изобразила что-то вроде смешка старуха.
— В гадания верят разомлевшие от кухонной жары бабы да те, кто не надеется на свои силы, — заметил Рик. — А я верю своей голове и рукам. И должен тебе сказать по секрету, до сих пор такая хиромантия и френология меня не обманывали.
Старуха откинула многослойную толщу из одеял и пледов и начала с кряхтеньем вставать • топчана. Это у нее заняло достаточно много времени. Рик чуть не приказал ей оставаться на месте, но подумал, что бояться старуху и карлика для такого верзилы, как он,' просто стыдно.
А тем временем старуха подошла к столу и сдернула с него скатерть. Под скатертью оказалось огромное серебряное блюдо, наполненное какой-то прозрачной жидкостью, может быть, даже просто водой. Рик присвистнул:
— Да у тебя тут и вся аппаратура на прогреве.
Старуха снова уставилась на него зрачками-огоньками, на этот раз они чуть-чуть расширились и уже напоминали раскаленные шарики подшипников.
— Ты пришел из космоса.
Рик от чистого сердца рассмеялся:
— Ничего себе открытие! Да я и родился там, и вырос. Наверное, там и помру. Я бы и сейчас был на звездолете, не подвернись мне под руку хлипкий, но нахальный малый. Такими догадками меня не удивишь.
В это время из груды тряпья на топчане, на котором только что лежала старуха, вынырнула небольшая юркая красная ящерица. В мгновение ока она оказалась рядом с серебряным блюдом, виляя хвостом, забегала по столу, рисуя на нем загадочные узоры.
Старуха улыбнулась, показав противные острые желтые клыки.
— И этот твой звездолет может бороздить любые просторы?
— Он для того и создан. Куда капитан повернул штурвал — туда и полетели. Главное — не заблудиться и прилететь туда, куда надо. У меня просто временная остановка. Только вот не пойму я, к чему этот разговор. Ты что, тоже хочешь полетать?
— Вот так же и время представляет собой огромное пространство, по которому, если умеешь, можно мысленно путешествовать в любом направлении, — кивнула старуха, совершенно не обращая внимания на колкости незваного гостя. — Мои мысли путешествуют по пространству времени, как твой звездолет — по космосу. И я, так же как и твой капитан, знаю, как попасть туда, куда мне надо.
Рик без стеснения плюнул на каменный пол, закурил очередную сигарету и тяжело вздохнул.
— Очень удобно верить, что твоя судьба уже записана где-то в архиве времени. Сиди себе спокойно и жди, когда она свершится. Только боюсь, что без собственных стараний даже геморроя не заработаешь. Я верю только в то, что все, что с тобой происходит, ты делаешь своими руками. Никто о тебе не побеспокоится, кроме тебя самого. Всем остальным ты интересен так же, как карасю — туманность Рака.