Маршал Берия. Штрихи к биографии
Шрифт:
Но борец с врагами Постышев не только писал в НКВД, он продолжал борьбу и в публичных выступлениях, предлагая, например, «прокуратуре и НКВД посадить человек 200 торговых работников, судить их показательным судом и человек 20 расстрелять». «Человечным человеком» слыл Павел Петрович, не более 10 % от списочного состава «врагов» призывал отправлять на убой.
Итогом активной деятельности товарища Постышева стало следующее: в феврале 1939 года его приговорили к смертной казни, конечно, как «врага народа» и расстреляли. Та же участь постигла и Радзивиловского. Майора Журавлева, приближенного вначале к верхам НКВД, вскоре отправили в Караганду начальником исправительно-трудового лагеря. В 1946 году он неожиданно умер во время обеда в вагоне-ресторане в возрасте сорока четырех лет, причем тот, с кем он выпивал, коллега по работе в НКВД, бесследно исчез. Но самым главным итогом операции стал добровольный уход Н. И. Ежова со своего поста.
В архиве сохранилось его заявление, переданное им Сталину.
«В Политбюро ЦК ВКП(б)
23 ноября 1938 года
Тов. Сталину
Совершенно секретно
Прошу ЦК ВКП(б) освободить меня от работы по следующим мотивам:
1. При обсуждении на Политбюро 19 ноября 1938 года заявления начальника УНКВД Ивановской области т. Журавлева целиком подтвердились изложенные в нем факты. Главное, за что я несу ответственность, это то, что т. Журавлев, как это видно из заявления, сигнализировал мне о подозрительном поведении Литвина, Радзивиловского и других ответственных работников НКВД, которые пытались замять дела некоторых врагов народа, будучи сами связаны с ними по заговорщицкой антисоветской деятельности. В частности, особо серьезной была записка т. Журавлева о подозрительном поведении Литвина, всячески тормозившего разоблачение Постышева, с которым он сам был связан по заговорщицкой работе. Ясно, что, если бы я проявил должное большевистское внимание и остроту к сигналам т. Журавлева, враг народа Литвин и другие мерзавцы были бы разоблачены давным-давно и не занимали бы ответственных постов в НКВД.
2. В связи с обсуждением записки т. Журавлева на заседании Политбюро были вскрыты и другие, совершенно нетерпимые недостатки в оперативной работе органов НКВД. Главный рычаг разведки – агентурно-осведомительная работа оказалась поставленной из ряда вон плохо. Иностранную разведку, по существу, придется создавать заново,
3. Наиболее серьезным упущением с моей стороны является выяснившаяся обстановка в отделе охраны членов ЦК и Политбюро. Во-первых, там оказалось значительное количество неразоблаченных заговорщиков и просто грязных людей от Паукера. Во-вторых, заменивший Паукера, застрелившийся впоследствии Курский, сейчас арестованный Дагин также оказались заговорщиками и насадили в охранку немало своих людей. Последним двум начальникам охраны я верил как честным людям. Ошибся и за это должен нести ответственность. Не касаясь ряда объективных фактов, которые в лучшем случае могут кое-чем объяснить плохую работу, я хочу остановиться только на моей персональной вине как руководителя Наркомата.
Во-первых, совершенно очевидно, что я не справился с работой такого ответственного Наркомата, не охватил всей суммы сложнейшей разведывательной работы. Вина моя в том, что я вовремя не поставил этот вопрос со всей остротой, по-большевистски, перед ЦК ВКП(б).
Во-вторых, вина моя в том, что, видя ряд крупнейших недостатков в работе, больше того, даже критикуя эти недостатки у себя в Наркомате, я одновременно не ставил этих вопросов перед ЦК ВКП(б). Довольствуясь отдельными успехами, замазывая недостатки, барахтаясь один, пытался выправить дело. Выправлялось туго – тогда нервничал.
В-третьих, вина моя в том, что я чисто делячески подходил к расстановке кадров. Во многих случаях, политически не доверяя работнику, затягивал вопрос с его арестом, выжидал, пока подберут другого. По этим же деляческим мотивам во многих работниках ошибся, рекомендовал на ответственные посты, и они разоблачены сейчас как шпионы.
В-четвертых, вина моя в том, что я проявил совершенно недопустимую для чекиста беспечность в деле решительной очистки отдела охраны членов ЦК и Политбюро. В особенности эта беспечность непростительна в деле затяжки ареста заговорщиков по Кремлю (Брюханова и др.).
В-пятых, вина моя в том, что, сомневаясь в политической честности таких людей, как бывший начальник УНКВД ДВК предатель Люшков и в последнее время Наркомвнудел Украинской ССР (председатель Успенский), не принял достаточных мер чекистской предупредительности и тем самым дал возможность Люшкову скрыться в Японии и Успенскому пока неизвестно куда, розыски которого продолжаются. Все это вместе взятое делает совершенно невозможным мою дальнейшую работу в НКВД. Еще раз прошу освободить меня от работы в Наркомате внутренних дел СССР. Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово. Даю большевистское слово и обязательство перед ЦК ВКП(б) и перед тов. Сталиным учесть все эти уроки в своей дальнейшей работе, учесть свои ошибки, исправиться и на любом участке, где ЦК считает необходимым меня использовать, оправдать доверие ЦК.
Ежов.
Прошу Вас отдать распоряжение не трогать моей старухи-матери. Ей 70 лет. Она ни в чем не повинна. Я последний из четырех детей, которых она потеряла. Это больное, несчастное существо».
На следующий день последовало решение хозяина, оформленное официальным документом Политбюро ЦК ВКП(б), Протокол № 65а:
«Рассмотрев заявление тов. Ежова с просьбой об освобождении его от обязанностей наркома внутренних дел СССР и принимая во внимание как мотивы, изложенные в этом заявлении, так и его болезненное состояние, не дающее ему возможности руководить одновременно двумя большими наркоматами, – ЦК ВКП(б) постановляет:
1. Удовлетворить просьбу тов. Ежова об освобождении его от обязанностей народного комиссара внутренних дел СССР.
2. Сохранить за тов. Ежовым должности секретаря ЦК ВКП(б), председателя комиссии партийного контроля и наркома водного транспорта.
Секретарь ЦК И. Сталин».
Арест уже бывшего наркома НКВД стал лишь делом времени.
Наркомом внутренних дел СССР Л. П. Берию назначили 25 ноября 1938 года, и одной из задач, поставленных ему Сталиным, стала минимизация ущерба, нанесенного стране Большим террором. Глупо верить, что вождь решил прекратить репрессии: напугать страну для него было мало – страх должен был преследовать общество всегда. До сих пор нет точных статистических данных о числе осужденных и расстрелянных в 1939–1941 годах, не считая военного времени. В этот период было выпущено 150–200 тысяч осужденных по статьям о государственных преступлениях, но за этот же период было осуждено около 200 тысяч. Действительно, резко сократилось количество смертных приговоров – официальная статистика приводит цифры 4200 человек за два года работы Берии на посту наркома. Не будем забывать о репрессиях против части населения присоединенных территорий Прибалтики и Западной Украины и, конечно, расстрел польских офицеров и интеллигенции в Катынском лесу в 1940 году.
С К. Е. Ворошиловым и Дж. Багировым
На перестановки в карательном ведомстве откликнулись некоторые западные средства массовой информации. Немецкая газета «Франкфуртер Цайтунг» 9 февраля 1939 года вышла со статьей Германа Перцгена «Новое ГПУ». Корреспондент и по совместительству шпион писал: «Несколько месяцев тому назад, без особого шума, в зеленом здании на Лубянской площади появился новый начальник ГПУ, Берия. Без шума сменил он старых сотрудников своего предшественника, Ежова, собственными доверенными людьми». Перцген далее сообщал читателям о том, как дипломатично и тонко проводит Берия новую политику смягчения репрессий, оставаясь в то же время верным исполнителем воли Советского государства. После Второй мировой войны Германа Перцгена осудят на десять лет за шпионаж против СССР. Весь срок он проведет во Владимирской тюрьме, а выйдя на свободу, станет, как ни странно, лучшим другом Советской России.
С новым руководством НКВД начался отход от массовых внесудебных политических преследований, когда приговоры выносились «тройками». В ноябре 1938 года вышло постановление Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», подготовленное Берией и Маленковым при не очень активном участии генерального прокурора Вышинского и наркома юстиции Рычкова.
«СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 17 ноября 1938 года № 81
ОБ АРЕСТАХ, ПРОКУРОРСКОМ НАДЗОРЕ И ВЕДЕНИИ СЛЕДСТВИЯ № П 4387
СНК СССР и ЦК ВКП(б) отмечают, что за 1937–1938 годы под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистили СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР и в особенности разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.
Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок, пробравшихся в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и проч.
Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства.
Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.
Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.
Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, проведенные органами НКВД в 1937–1938 годах при упрощенном ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, производили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности засевших в органах НКВД.
Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и Прокуратуры, являются следующие:
Во-первых, работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования.
Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для проведения массовых арестов.
Это привело к тому, что и без того слабая агентурная работа еще более отстала и, что хуже всего, многие наркомвнудельцы потеряли вкус к агентурным мероприятиям, играющим в чекистской работе исключительно важную роль.
Это, наконец, привело к тому, что при отсутствии надлежаще поставленной агентурной работы следствию, как правило, не удавалось полностью разоблачить арестованных шпионов и диверсантов иностранных разведок и полностью вскрыть все их преступные связи.
Такая недооценка значения агентурной работы и недопустимо легкомысленное отношение к арестам тем более нетерпимы, что Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) в своих постановлениях от 8 мая 1933 года, 17 июня 1935 года и, наконец, 3 марта 1937 года давали категорические указания о необходимости правильно организовать агентурную работу, ограничить аресты и улучшить следствие.
Во-вторых, крупнейшим недостатком работы органов НКВД является глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными (показания свидетелей, акты экспертизы, вещественные доказательства и пр.).
Часто арестованный не
Следственные дела оформляются неряшливо, в дело помещаются черновые, неизвестно кем исправленные и перечеркнутые карандашные записи показаний, помещаются не подписанные допрошенным и не заверенные следователем протоколы показаний, включаются неподписанные и неутвержденные обвинительные заключения и т. п.
Органы Прокуратуры со своей стороны не принимают необходимых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов. Органы Прокуратуры не только не устраняют нарушений революционной законности, но фактически узаконивают эти нарушения.
Такого рода безответственным отношением к следственному производству и грубым нарушением установленных законом процессуальных правил нередко умело пользовались пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры – как в центре, так и на местах – враги народа. Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований создавали с провокационной целью „дела“ против невинных людей, а в то же время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих соучастников по преступной антисоветской деятельности. Такого рода факты имели место как в центральном аппарате НКВД, так и на местах.
Все эти отмеченные в работе органов НКВД и Прокуратуры совершенно нетерпимые недостатки были возможны только потому, что пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры враги народа всячески пытались оторвать работу органов НКВД и Прокуратуры от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства и тем самым облегчить себе и своим сообщникам возможность продолжения своей антисоветской, подрывной деятельности.
В целях решительного устранения изложенных недостатков и надлежащей организации следственной работы органов НКВД и Прокуратуры – СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:
1. Запретить органам НКВД и Прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению.
В соответствии со статьей 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора.
Выселение из погранполосы допускается с разрешения СНК СССР и ЦК ВКП(б) по специальному представлению соответствующего обкома, крайкома или ЦК нацкомпартий, согласованному с НКВД СССР.
2. Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских управлениях РК милиции.
Впредь все дела в точном соответствии с действующими законами о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого Совещания при НКВД СССР.
3. При арестах органам НКВД и Прокуратуры руководствоваться следующим:
а) согласование на аресты производить в строгом соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 июня 1935 года;
б) при истребовании от прокуроров санкций на арест органы НКВД обязаны представлять мотивированное постановление и все обосновывающие необходимость ареста материалы;
в) органы Прокуратуры обязаны тщательно и по существу проверить обоснованность постановлений органов НКВД об арестах, требуя в случае необходимости производства дополнительных следственных действий или представления дополнительных следственных материалов;
г) органы Прокуратуры обязаны не допускать производства арестов без достаточных оснований.
Установить, что за каждый неправильный арест наряду с работниками НКВД несет ответственность и давший санкцию на арест прокурор.
4. Обязать органы НКВД при производстве следствия в точности соблюдать все требования уголовно-процессуальных кодексов.
В частности: а) заканчивать расследование в сроки, установленные законом;
б) производить допросы арестованных не позже 24 часов после их ареста; после каждого допроса составлять немедленно протокол в соответствии с требованием статьи 138 УПК с точным указанием времени начала и окончания допроса.
Прокурор при ознакомлении с протоколом допроса обязан на протоколе сделать надпись об ознакомлении с обозначением часа, дня, месяца и года;
в) документы, переписку и другие предметы, отбираемые при обыске, опечатывать немедленно на месте обыска, согласно статье 184 УПК, составляя подробную опись всего опечатанного.
5. Обязать органы Прокуратуры в точности соблюдать требования уголовно-процессуальных кодексов по осуществлению прокурорского надзора за следствием, производимым органами НКВД.
В соответствии с этим обязать прокуроров систематически проверять выполнение следственными органами всех установленных законом правил ведения следствия и немедленно устранять нарушения этих правил; принимать меры к обеспечению за обвиняемым предоставленных ему по закону процессуальных прав и т. п.
6. В связи с возрастающей ролью прокурорского надзора и возложенной на органы Прокуратуры ответственностью за аресты и проводимое органами НКВД следствие признать необходимым:
а) установить, что все прокуроры, осуществляющие надзор за следствием, производимым органами НКВД, утверждаются ЦК ВКП(б) по представлению соответствующих обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий и Прокурора Союза ССР;
б) обязать обкомы, крайкомы и ЦК нацкомпартий в месячный срок проверить и представить на утверждение в ЦК ВКП(б) кандидатуры всех прокуроров, осуществляющих надзор за следствием в органах НКВД;
в) обязать Прокурора Союза ССР тов. Вышинского выделить из состава работников центрального аппарата политически проверенных квалифицированных прокуроров для осуществления надзора за следствием, производимым центральным аппаратом НКВД СССР, и в двухмесячный срок представить их на утверждение ЦК ВКП(б).
7. Утвердить мероприятия НКВД СССР по упорядочению следственного производства в органах НКВД, изложенные в приказе от 23 октября 1938 года. В частности, одобрить решение НКВД об организации в оперативных отделах специальных следственных частей.
Придавая особое значение правильной организации следственной работы органов НКВД, обязать НКВД СССР обеспечить назначение следователями в центре и на местах лучших, наиболее проверенных политически и зарекомендовавших себя на работе квалифицированных членов партии.
Установить, что все следователи органов НКВД в центре и на местах назначаются только по приказу народного комиссара внутренних дел СССР.
8. Обязать НКВД СССР и Прокурора Союза СССР дать своим местным органам указания по точному исполнению настоящего постановления.
СНК СССР и ЦК ВКП(б) обращают внимание всех работников НКВД и Прокуратуры на необходимость решительного устранения отмеченных выше недостатков в работе органов НКВД и Прокуратуры и на исключительное значение организации всей следственной и прокурорской работы по-новому.
СНК СССР и ЦК ВКП(б) предупреждают всех работников НКВД и Прокуратуры, что за малейшее нарушение советских законов и директив партии и правительства каждый работник НКВД и Прокуратуры невзирая на лица будет привлекаться к суровой судебной ответственности.
Председатель Совета
Народных Комиссаров СССР
В. МОЛОТОВ
Секретарь Центрального
Комитета ВКП(б)
И. СТАЛИН».
В этом любопытном документе власти признают, что не всегда действовали законными методами. Постановление отменяло все внесудебные органы, запрещало упрощенный вариант ведения следствия, усиливало роль Прокуратуры в надзоре за следственными органами. Сталин рассчитал все правильно: в глазах народа виноваты обычно исполнители, а не те, кто отдает преступные приказы. То, что Иосиф Виссарионович лично подписывал смертные приговоры и письменно требовал: «Больше бейте, всех расстрелять», – никто не узнает, а дела чекистов, от районного следователя до наркома Ежова, лежат на поверхности. Поэтому и нужно все свалить на опального, но пока живого «железного наркома» и его подчиненных, многие из которых пойдут вскоре на эшафот. Жутко видеть общий список офицеров госбезопасности высших рангов – у всех стоят близкие даты смерти: или 1938, или 1939 годы, иногда 1940-й.
После принятии Постановления, разосланного всем инстанциям, осуждения и расстрелы в течение двух недель резко пошли на спад. В декабре начали освобождать тех, кого арестовали, но следствие завершить не успели. Данные о числе освобожденных разнятся, но называются цифры от 100 до 200 тысяч человек. Тогда же, а не во второй половине 1950-х годов появились первые реабилитированные. Но это являлось лишь первой частью спектакля, задуманного и поставленного Иосифом Виссарионовичем. Второй акт требовал виновника несправедливостей, злостного нарушителя социалистической законности – врага народа. Кто-то должен был ответить перед партией и народом за беззакония двух предыдущих лет. Вождь выдал Берии карт-бланш в этом деле, и Лаврентий Павлович разработал план тайной операции. Под видом совещания из провинции приглашали группы руководителей региональных управлений НКВД, и в кабинете Лаврентия Павловича их арестовывали. Таким образом, к началу Великой Отечественной войны большинство проводников Большого террора на местах успешно расстреляли, благо они быстро сознавались в своем вредительстве.
Н. И. Ежов
Настало время и для Николая Ивановича Ежова. По рассказам сына Г. М. Маленкова, история ареста выглядела следующим образом. На приеме у Сталина в январе 1939 года кроме вождя и Ежова присутствовал и Г. М. Маленков, отвечавший, как мы помним, за партийные кадры. Стоит помнить, что должность эта ключевая в общей структуре ВКП(б). В какой-то момент диалога Ежов и Маленков стали сыпать взаимными обвинениями, и Сталин, прервав перепалку, отправил обоих в кабинет Маленкова. «Поговорите там, а я передам свое решение», – сказал вождь. В кабинет к Маленкову пришел и Берия, уже отдавший распоряжение арестовать Ежова. Что и было сделано, когда бывший нарком выходил в приемную. Когда в кабинете Ежова вскрыли его личный сейф, там обнаружили интереснейшие документы. Г. М. Маленков рассказал, что глава НКВД собирал компромат на членов ЦК и самого Сталина (скорее всего, это является выдумкой автора воспоминаний). Косвенно первую часть рассказа подтверждает и П. А. Судоплатов, получивший сведения об аресте Ежова от участника событий Б. Кобулова. Кстати, по личному распоряжению Сталина делом Ежова занимался сам Л. П. Берия, а помогал ему в этом Кобулов. Ордер на арест за № 2950 Берия подписал 10 апреля 1939 года, и опального наркома быстренько отправили в Сухановскую тюрьму – пыточный центр НКВД.
По другой версии, Ежова арестовали во время совещания в Наркомате водного транспорта, который он возглавлял.
Пока Ежов бодро признавался следователю во всем, что только можно, включая интимную связь с работником Наркомвода, Сталин решил привлечь к этому делу, через жену Ежова, советскую интеллигенцию – любимую часть общества для битья. Поразительно, но все без исключения диктатуры, существовавшие в XX столетии, основным объектом репрессий объявляли именно образованную часть общества, ее интеллектуалов, интеллигенцию. Так было в фашистской Германии, в Советском Союзе во все время его существования, в Китае при Мао, в Италии при Муссолини. Наилучших результатов борьбы с культурой и образованностью достиг, пожалуй, только Пол Пот (Салот Сар), недоучившийся студент Парижского университета. И Россия в революциях, войнах и репрессиях прошлого столетия лишилась лучших представителей своего народа, тонкого культурного слоя. В этом нужно искать корни нынешнего низкого культурного уровня русского общества, его быстрой интеллектуальной деградации. Но мы немного отвлеклись.