Маршал Говоров

Бычевский Борис Владимирович

Говоров слушал молча. Сидел, положа руки на стол, и разминал пальцы, словно они озябли, иногда поводил локтями по столу, как бы недовольно ворочаясь, посматривая исподлобья, казалось, вскользь, но остро. И на скулах заходили желваки. Он чувствовал, что полковник, докладывая, нервничает и не желает сгладить ни одного неприятного места. Закипало и у Говорова. Тоже проблема: как можно быстрее превратить город в непреодолимую крепость... Все сначала!

И он наконец сказал тихо, словно про себя:

— Похоже, бездельников много...

Потом снова замолчал, ворочая локтями.

Начальник инженерных войск, высокий худой полковник, видевший Говорова впервые, не мог, конечно, знать, что словцо «бездельник» прилипло к Говорову с юношеских лет и выскакивает у него

непроизвольно в минуты раздражения. Это выражение прозвучало такой жестокой обидой, что вызвало в свою очередь резкий ответ: заместитель командующего, только что прибывший в Ленинград, не может или не хочет представить себе, что было в окопах Ленинграда зимой. Брустверы, сложенные из груды винтовок, незахороненные тела убитых солдат, тоже на брустверах. Живым приходилось выбирать: вести огонь по фашистам, пока есть остатки сил и патроны, или начать долбить мерзлую землю для погибшего товарища. Солдат делал первое. Кто имеет право упрекнуть его? И сейчас многим солдатам еще не под силу поднять тяжелое бревно, чтобы построить прочное укрытие.

Инженер почти каждый день бываk на каком-нибудь участке позиции, был нервен и зол на свое бессилие быстро изменить положение вещей.

Говоров выслушал ответный взрыв обиды хмуро, не перебивая, потом встал и ровным, спокойным голосом сказал, глянув на часы, лежащие на столе:

— Нервы у вас, полковник, как вижу, не в порядке. Пойдите-ка успокойте их и приходите через полчаса. Разговор нам предстоит большой, а работы впереди еще больше.

Ровно через полчаса он сам позвонил, вызвал полковника и три часа изучал по карте детали инженерной обороны по всему кольцу блокады, намечал план будущих работ.

Штабы и войска все больше чувствовали влияние Говорова. Он не раскрывал деталей своих дальних оперативных планов. Не только в силу склада характера.

У него был определенный метод ориентации работников штаба и командармов: формулировка главных задач на ближайший отрезок времени сжатыми, но очень емкими тезисами, видимо глубоко продуманными поначалу на-, едине.

На одном из первых совещаний в штабе Леонид Александрович изложил их так: «...Во-первых, всемерно развивая жесткую и устойчивую позиционную оборону блокированного Ленинграда, придать ей и максимально активные формы; и во-вторых, выполняя эту задачу, создать из внутренних сил ударную группировку для крупной операции». Эта общая формула замысла предусматривала, по существу, параллельное выполнение трех задач, поставленных перед ним Ставкой и Сталиным при назначении. Одновременно Говоров этой формулой как бы вкладывал в условия осажденного Ленинграда основные положения советской военной доктрины, определяющей сущность обороны, ее роль, место, организацию: оборона как форма боевых действий неизбежный оперативный фактор в некоторых случаях и на некоторых театрах военных действий; но только ее активность, ее способность перейти в наступательные формы могут решить коренную задачу — ликвидировать наступление противника, а затем и его самого.

Борьба за огневое господство являлась как бы краеугольным камнем, но Говоров подчинил идее активной обороны и инженерные формы. В плане инженерного управления фронта весной 1942 года предусматривалось создание в главной оборонительной полосе системы сплошных и разветвленных траншей в сочетании с дотами, убежищами.

— Здесь видна только идея жесткой обороны, — заметил Говоров, рассматривая план. — Расширяйте всю систему позиций до емкости исходного плацдарма войск и для атак противника. Траншеи должны развиваться как в глубину — назад, так и вперед, на максимально возможное сближение с противником.

И. Ф. Николаев. 1943 год

Командующие 42-й и 55-й армий генералы И. Ф. Николаев и В. П. Свиридов всю зиму вели лишь мелкие боевые действия чисто позиционного характера: охота снайперов, вылазки отдельных разведгрупп и довольно вялый

огневой бой из орудий и минометов. Был застой и в разработке перспективных планов на их участках; все внимание командующего фронтом генерала Хозина было обращено на левый фланг, на боевые действия за Ладогой. Командармы встречались с ним крайне редко. Теперь, часто встречаясь с Говоровым, почти каждый день бывавшим в дивизиях, в штабах армий, они поверили в скорое изменение событий и в центре фронта — под Пулково и Колпино.

Командующий 42-й армией Иван Федорович Николаев, человек с живым, открытым характером, сразу выразил свое отношение к новому командующему:

— Умница он, Леонид Александрович, хотя и бирюк немного. Никому не даст сидеть сиднем. И рука тяжелая и голова светлая. Толковое дело задумал с нашими артиллерийско-пулеметными батальонами.

А дело заключалось в следующем. Изучая состав и расположение войск, Говоров отметил, что отдельные Артиллерийско-пулеметные батальоны, созданные летом 1941 года из народных ополченцев для занятия дотов в укрепленных районах, теперь растворились на полевых позициях дивизий первого эшелона. Произошло это после захвата немцами Гатчины и Красного Села, где батальоны вели бой в дотах. Теперь эти части были в большом некомплекте, подчинялись командирам дивизий, размещались в плохих траншеях.

Говоров еще по предвоенному опыту начальника артиллерии укрепленного района знал, что по штатной структуре такие батальоны могут вести самостоятельный огневой бой как против пехоты, так и против танков противника. Противотанковых орудий и пулеметов в отдельных артиллерийско-пулеметных батальонах по штату не меньше, чем в полку дивизии.

Говоров предложил командармам:

— Почему бы теперь не свести все ваши артпульбаты снова в систему укрепрайонов? Так же, как на Карельском перешейке? При таком решении мы сможем постепенно выводить в резерв некоторые стрелковые полки, а затем дивизии для активных действий.

Эта идея стала предметом обсуждения и на Военном совете фронта, так как содержала элемент риска некоторого ослабления первого эшелона обороны при выводе части полевых войск в резерв в период ожидаемой подготовки немцев к наступлению. Было принято положительное решение. Его осуществлению в большой степени помогло пополнение войск Ленинградского фронта, прибывшее как раз в это время.

Авторы капитального исторического труда о борьбе за Ленинград отмечают, что решение командования фронта в мае — июне отвечало общему замыслу Ставки Верховного Главнокомандования в первой половине 1942 года.

«В связи с развертыванием главных событий на южном фланге советско-германского фронта и отвлечением значительных сил Советской Армии на это направление, а также в связи с необходимостью предотвратить всякую попытку врага организовать новый штурм Ленинграда войскам Ленинградского фронта требовалось в первую очередь организовать непреодолимую оборону и провести частные наступательные операции с целью измотать и обескровить вражескую группировку, сосредоточенную под Ленинградом.

Оценивая сложившуюся обстановку, Военный совет Ленинградского фронта еще 19 мая 1942 года доносил в Ставку Верховного Главнокомандования о том, что, по мнению Военного совета, основные усилия Ленинградского фронта необходимо направить на разгром мгинско-синявинской группировки противника с целью прорыва блокады Ленинграда.

Ставка Верховного Главнокомандования утвердила этот план. Для успешного выполнения задач по разгрому мгинской группировки врага Ставка Верховного Главнокомандования направила в войска Ленинградского фронта 25 УРовских батальонов, 6 противотанковых полков, 500 станковых и 1000 ручных пулеметов, 5000 автоматов и 2 танковые бригады по 50 танков в каждой. Все эти силы и средства должны были поступить во фронт до 1 июня 1942 года» [34] .

34

И. П. Барбашин и др. Битва за Ленинград, стр. 158.