Маршал Язов (роковой август 91-го)
Шрифт:
В то же время он протестовал как мог против направления военнослужащих в зоны национальных конфликтов. Политики ругались на съездах и сессиях, обвиняя друг друга, юноши в погонах разъединяли враждующие стороны, не имея никаких прав на то, и даже права на применение оружия. По сути их делали просто мишенями для экстремистов.
Участились факты прямой физической расправы с военнослужащими. 28 декабря 1990 года Язов доложил Горбачеву следующие цифры: от рук экстремистов и хулиганов в 1988 г. погибло 15 офицеров, в 1989 — 42, в 1990 — 29 офицеров и 13 прапорщиков. Чтобы хоть как-то обезопасить военнослужащих, проходивших службу в регионах со сложными межнациональными отношениями, министр обороны
Можно только предположить, что если бы руководство СССР и, прежде всего, его глава предприняли конкретные меры по недопущению разжигания национализма, создания незаконных вооруженных формирований, то, вполне возможно, сегодня не было бы Карабаха, Приднестровья и других кровавых очагов. Некоторая утрата политического имиджа обернулась бы сохранением жизней тысяч людей. Но для этого нужно иметь политическую смелость, решимость и твердую волю.
А Президент? Он реагировал так, как реагировал на все доклады и записки Язова, будь то о неудовлетворительном выделении союзными республиками жилой площади Министерству обороны, об ущемлении законных прав военнослужащих в Прибалтийских республиках, о недопустимости использования воинских частей Советской Армии для погашения межнациональных конфликтов и многие, многие другие. Как это ни прискорбно, у Горбачева, высшего должностного лица страны, был один, проверенный путь ответа на тревожные сигналы от министра обороны — «Разослать членам Политбюро ЦК КПСС», затем — «членам Совета безопасности», реже — главе Правительства, где челобитные Язова воспринимались как информация к размышлению и мирно оседали в канцеляриях.
Правда, иногда удавалось достичь результата, но лишь промежуточного. К примеру, в конце ноября 1990 года министр обороны направил Горбачеву записку о целесообразности издать Указ о мерах по обеспечению исполнения союзного законодательства по вопросам обороны страны. Дело в том, что на Украине, в республиках Прибалтики, Армении, Грузии, Молдавии, Узбекистане к этому времени были приняты противоречившие Конституции СССР акты, предусматривавшие службу молодежи коренной национальности на территории республик и возвращение ее с этой целью из других регионов Союза, а по сути дела поощрявшие отказ от службы в Советской Армии. Фактически намечались контуры собственных национальных армий, ставивших под угрозу обороноспособность всего Союза.
Указ Президента был издан. И что же? Не имея, очевидно, ни желания, ни рычагов влияния, Горбачев не добился его исполнения. Точно так же было провалено исполнение Указа о роспуске незаконных вооруженных формирований. Да скорее легче назвать те считанные документы, подписанные Президентом, которые были выполнены хотя бы частично. Это, в основном, Указы о награждениях.
Язова, с юных лет привыкшего к тому, что если приказано, то должно быть непременно сделано, все это потрясало до глубины души. Видимо, постепенно он стал склоняться к той оценке Горбачева, которую позднее, дал В. И. Варенников: «Теоретик-идеалист, без малейших признаков организатора и деятеля с предвидением, без чего вообще невозможно управлять (тем более страной). Нерешительный, безвольный…»
Определяя линию поведения, министр обороны, естественно, учитывал отношение и офицерского корпуса к Президенту. Оно, по мнению Язова, было крайне негативным. Особенно ярко это проявилось в ходе собрания депутатов-военнослужащих разных уровней, которых в 1991 г. собрало в Москве российское правительство. Офицеры из глубинки вдруг потребовали, чтобы их собрание удостоил присутствием Верховный Главнокомандующий. Д. Т. Язов и О. Д. Бакланов позвонили Президенту, находившемуся на даче, и тот вынужден был приехать на другой день на встречу с офицерским
Доведенные нищенским существованием до отчаяния, оплеванные «демократической» прессой, капитаны, майоры, подполковники и полковники смело резали правду-матку главе государства. Жалко было смотреть на него, мечущегося под огнем критики между министром обороны и секретарем ЦК КПСС. В довершение всего впервые, видимо, в жизни М. С. Горбачева его пространная, длинная и безотносительная к армейским проблемам речь была прервана возмущением зала. На другой день на заседании союзного парламента полковник Виктор Алкснис заявил: «Вчера Президент СССР потерял армию».
Командующие войсками военных округов ежедневно докладывали министру обороны об обстановке. Как правило, заканчивали доклад фразой: «Товарищ министр обороны, нужно что-то делать!» Но все, что зависело от него, он делал. Самолетами отправлял продукты в изолированные гарнизоны, бросал оперативные группы для разрядки напряженности и принятия мер в районы конфликтов. Навалился на строительство жилья, заставил командиров частей заниматься фермерством. Вновь и вновь докладывал Президенту — бесполезно.
1991 год был тяжелым для страны. Очень тяжело переживал его и министр обороны. Из-под ног уходила привычная опора, деформировались самые святые для его поколения понятия — социализм, держава, компартия. Страшно быстрыми, пугающими самого Язова темпами нарастало его разочарование Президентом страны. Разве к тому, что имели теперь, стремились в начале перестройки?
Язов пытается сохранить хоть что-то. Оценивая, например, базисную для отечественной экономики роль оборонных отраслей, их значение для безопасности страны, он вместе с семью коллегами из оборонных министерств обращается к Горбачеву со специальной запиской. Они буквально заклинают Президента предусмотреть в новой структуре государственного управления централизованное регулирование и управление оборонными предприятиями. При переходе к рынку, заявляют министры, только государственная централизация может обеспечить выпуск необходимой стране сложной военной техники.
Услышал ли их Президент?
В апреле Язов готовит в Кабинет Министров обширный документ, реализация которого могла бы способствовать улучшению комплектования Вооруженных Сил срочнослужащими и их обеспечения в условиях рынка. Сокращение базы комплектования, массовое дезертирство вследствие актов, принятых в союзных республиках, ставили под угрозу обороноспособность страны.
Министр обороны предлагал приостановить предоставление отсрочек студентам; до принятия Союзного договора установить мораторий на акты, касающиеся военной службы, в союзных республиках; обязать республики обеспечивать потребности войск, дислоцированных на их территории, материальными ресурсами; и, наконец, не допускать создания и деятельности общественных организаций и неформальных группировок, имеющих целью подрыв обороноспособности и безопасности СССР. Маршал имел все основания полагать, что деятельность подобных деструктивных организаций не потерпело бы ни одно цивилизованное государство.
Наконец, Язов пытался убедить Горбачева не столь уж безоглядно доверяться миролюбивым заверениям Запада, так как страны НАТО своими интересами поступаться не намерены. Более того, США пытаются воздействовать на обстановку в СССР, подбрасывать хворост в костер дезинтеграции.
Дальнейшие события показали, что этот, как и многие другие сигналы, подаваемые Язовым, Горбачев не воспринял.
Кому-то, возможно, покажется слишком простым вывод, что именно бездеятельность Горбачева, а не какая-то особая консервативность Язова толкнула его к участию в августовских событиях. Но не зря ведь говорится: посеявший ветер пожнет бурю…