Марсианин. Третья часть

Карман Владимир Георгиевич

Ооста коснулся пальцами гладкой прохладной поверхности и, ощутив знакомое почти неуловимое биение, замер в сладкой истоме. Он стоял так некоторое время, прикрыв глаза и готовясь к чуду, наслаждаясь мыслью о том, что он один из немногих, а может быть, единственный, кто посвящен в это таинство. Даруэт-Ю молча стоял рядом. Наверное, он воображал, что приникание к двери - часть обряда открывания. В конце концов кому-то надо будет передать тайну, иначе дверь закроется для человечества навсегда. Ооста стряхнул оцепенение, поднял руки, положил их на выпуклые камушки и начал надавливать на них в той последовательности, в которой научил его старый Ипп -

величайший ваятель всех времен. В привычном порядке он нажимал камушки, и они мягко тонули под его пальцами. Тонули с приятной упругостью, и уже поэтому их хотелось нажимать. Надо будет утопить все, сколько есть, но в определенном порядке, нельзя ничего перепутать... И он не перепутал, поэтому дверь, как только он закончил ритуал, медленно поползла в сторону.

Глава шестая

Ооста был в коридоре много раз и привык к виду этих гладких на ощупь, идеально ровных стен, исчезающих во мраке впереди и сзади. Чудо перестает быть чудом, когда становится обыденностью. Даруэт долго ощупывал рукой гладкую прохладу облицовки, сдержанно удивлялся тому, что свет, льющийся от стен и потолка, двигался вместе с ними. Он настороженно всматривался в непроглядную даль, отступавшую перед ними. И только гордость не позволяла ему оглянуться и всмотреться в темноту, подступающую сзади. Ооста отлично понимал, что Даруэта одолевают те же страхи, что одолевали и его, когда он впервые вступил в этот коридор. Ему чудилось, что из темноты кто-то смотрит на него спокойным холодным взглядом, а когда световая волна приближается к скрывающемуся во мраке настолько, что вот-вот начнет высвечивать контуры фигуры, уходит вглубь туннеля или ныряет в потайной ход. Несколько раз Ооста даже казалось, что он улавливал отблеск одежды на границе света, неясное движение, ведущее в темноту, но усилием воли отгонял это наваждение. Потому что... Если даже так, другого пути все равно нет.

Даруэт негромко сказал:

– Досточтимый Ю, я хочу пройти вперед и осмотреть коридор.

Он собирался сделать то же, что сделал сам Ооста много дней назад, когда спустился в туннель вместе со старым мастером Иппом. Только он тогда поступил иначе - не пошел вперед, а отстал.

– Мой благородный друг, - отвечал Ооста, - я могу сказать, что, как только вы отойдете от нас, тот час вокруг вас образуется точно такое же свечение, которое станет освещать ваш путь. Так бывает всегда, когда в туннеле движется человек.

Даруэт взглянул пытливо и пронзительно.

– А если это не человек?
– спросил он, выделяя голосом конец фразы.

– Тогда свет не зажигается. И если это неодушевленный предмет, тоже не зажигается.

Даруэт резко повернулся, подобрался и неожиданно метнул через головы воинов свое копье. Было слышно, как оно ударилось где-то далеко впереди о пол, отскочило и вновь ударилось и, зашумело, скользя по гладкой поверхности. Свет там, куда оно упало, даже не мигнул. Ооста понял, о чем собирался попросить его Даруэт и не стал дожидаться просьбы.

– Шестой,- велел Ооста одному из бессмертных, - принеси копье.

Воины у Ооста не имели имен. Он присваивал им номера, по мере того, как создавал. Шестой секунду помедлил, словно осмысливая приказание, потом поклонился Ооста и, притопывая, побежал вперед. Звук шагов его становились все глуше и, наконец, замолк. Воин не топтался в поисках копья - темнота не преграда для бессмертных: они видят не глазами. Да и видят ли? Просто непонятным

образом знают, что происходит вокруг. И для этого им совсем не нужно вертеть головой. По шуму было ясно, что воин копье поднял, однако, подняв копье, почему-то не возвращался. Казалось, он затаился в темноте. Это озадачило Ооста.

– Подойди ко мне, Шестой, - позвал он. Ответом на его слова была тишина. Тревожная тишина. Нехорошо начиналось это путешествие. Может быть, Ушедшим не понравилось то, что Ооста вел с собой Дуэрт-Ю? Но раз они позволили ему войти в коридор, значит причина не в этом. По сигналу Коут-Я трое бессмертных выдвинулись вперед, прикрыв их своими телами, двое других встали сзади и повернулись лицами туда, откуда отряд только что пришел. Кто знает, что происходит в темноте? Соратник-побратим так же, как и Ооста, имел власть над воинами, потому что именно он выводил их из мастерской...

Темнота не имеет очертаний, темнота не имеет формы, в ней свои законы, свое пространство, которое сжимается и растягивается, пользуясь тем, что этого никто не может увидеть. Что происходит под ее покровом? Даруэт-Ю сделал знак своим воинам, и те встали вдоль стен коридора. Потом он повернулся к Ооста и склонил голову, приложив руку к груди, совершая ритуал подчинения. Так он демонстрировал свою готовность принять верховенство Ооста. Это было естественным шагом, потому что Ооста, как руководитель экспедиции и как имеющий под командой наиболее сильный отряд, в минуты опасности обретал право вождя.

По команде Ооста медленно двинулись вперед. Люди вглядывались в темноту, пытаясь рассмотреть очертания заупрямившегося бессмертного. Вот прошли расстояние полета копья, но коридор был пуст. Даруэт взглянул на Ооста, словно желая услышать от него разъяснения. Но что он мог сказать? Он и сам не понимал происходящего.

– Где он?
– спросил Даруэт, стараясь выглядеть спокойным, однако лицо его потеряло обычную невозмутимость, единственное выражение, которое имеет право владеть лицом воина.

– Значит, у него свой путь, - сказал Ооста. Туннель Ушедших преподал ему еще один урок. Не отпускай здесь от себя бессмертных, ибо можешь лишиться их. Вдруг в воздухе свистнуло и сзади них что-то гулко ударило оземь. Ооста обернулся: по полу в их сторону, прогромыхало тяжелое копье. Потеряв скорость, оно остановилось у ног Даруэта. Его воины, прикрывшись щитами и ограждая от опасности господина, выставили в сторону невидимых нападавших копья. Бессмертные же повели себя удивительно беспечно, совершенно не обратив на случившееся внимание. Из глубины коридора все отчетливей слышались звуки размеренной тяжелой поступи. Кто-то невидимый в темноте шел к ним. Спокойно и неторопливо. Еще мгновение и в дальних слабых лучах светового кольца слабо замаячила обнаженная фигура бессмертного. Это был Шестой. Он подошел к лежащему на полу копью, поднял его, и не глядя ни на кого, словно не видя, повернулся и ушел в темноту.

Как он, уйдя вперед, оказался сзади них? Почему, взяв копье, ушел? Куда ушел? И тут шаги послышались уже с другой стороны коридора. Они обернулись. На границе света появился Шестой, неся перед собой копье Даруэта. Но подошел он, как и полагалось, к Оосте и с поклоном протянул ему оружие. Ооста вернул копье Даруэту. Но тот копья не взял. И правильно сделал: неизвестно еще, чье это было копье... Ооста поставил его у стены. А Шестой, как ни в чем не бывало, занял в построении свое место.

Глава седьмая