Марсианин

Вейр Энди

Как бы то ни было, я поднялся на край – и черт побери, вид отсюда изумительный. Передо мной раскинулась потрясающая панорама. Я даже подумал, что, быть может, смогу разглядеть дальнюю сторону кратера Март и прикинуть лучший объездной путь.

Но дальней стороны я не увидел. В воздухе висела дымка. Такое случается: в конце концов, на Марсе есть погода, ветер и песок. Однако эта дымка казалась более плотной, чем следовало. Я привык к просторам Ацидалийской равнины, моего бывшего дома в прериях.

Затем все стало еще страннее.

Я повернулся и посмотрел назад, на марсоход и прицеп. Они стояли там, где я их и оставил (на Марсе почти нет угонщиков). Но вид был значительно четче.

Я снова посмотрел на восток, на Март. Затем на запад. Затем на восток и вновь на запад. Каждый раз приходилось поворачиваться всем телом, спасибо, блин, скафандру.

Вчера я проехал кратер. Он в 50 километрах к западу отсюда, едва виднеется на горизонте. Но когда я смотрю на восток, видимость заметно падает. Диаметр кратера Март составляет 110 километров. При видимости 50 километров я должен хотя бы различать изгиб его края. Однако фигушки.

Поначалу я не мог понять, в чем тут дело. Но отсутствие симметрии меня встревожило. Я привык быть подозрительным. А потом меня озарило:

1. Единственное объяснение асимметричной видимости – песчаная буря.

2. Песчаные бури снижают эффективность солнечных панелей.

3. Мои солнечные панели постепенно теряют эффективность на протяжении последних солов.

Из этого я сделал следующие выводы:

1. Я уже несколько солов нахожусь в песчаной буре.

2. Дерьмо!

И ведь я не просто в песчаной буре – она становится плотнее по мере приближения к Скиапарелли. Пару часов назад я тревожился, что мне придется объезжать кратер Март. Теперь же придется объезжать нечто значительно большего размера.

И нужно спешить. Песчаные бури движутся. Если я буду стоять на одном месте, меня наверняка накроет. Но в какую сторону ехать? Сейчас речь идет не об эффективности. На сей раз, поехав в неправильную сторону, я наглотаюсь песка и умру.

У меня нет спутниковых снимков. Я не могу предположить размер и форму бури, а также ее курс. Черт, все бы отдал за пятиминутный разговор с НАСА! Представляю, как они там колотятся головами о стены, следя за всем этим.

Обратный отсчет включен. Я должен разобраться, как выяснить нужную мне информацию о буре. И немедленно.

Вот только сейчас ничего не приходит в голову.

Майнди дотащилась до своего компьютера. Сегодня смена началась в 14.10. Каждый день ее расписание соответствовало распорядку дня Уотни. Она спала тогда же, когда и он. То есть Уотни просто спал по ночам на Марсе, а Майнди ежедневно приходилось сдвигаться на сорок минут вперед, приклеивая к окнам алюминиевую фольгу, чтобы немного поспать.

Она открыла последние спутниковые снимки и вопросительно подняла бровь: он все еще не свернул лагерь. Обычно он выезжал ранним утром, как только становилось достаточно светло, чтобы ориентироваться. А потом использовал яркое дневное солнце для максимальной зарядки.

Но сегодня он не сдвинулся с места, хотя утро давно прошло.

Майнди поискала сообщение и обнаружила его на обычном месте (к северу от лагеря). Прочла, и ее глаза расширились.

«ПЕСЧАНАЯ БУРЯ СОСТАВЛЯЮ ПЛАН».

Схватив дрожащими руками мобильный телефон, она набрала личный номер Венката.

Глава 23

Запись в журнале: Сол 476

Думаю, я с этим справлюсь.

Сейчас я на самом краю бури. Ее размер и курс мне неизвестны, но буря движется, и я могу этим воспользоваться. Не надо бродить вокруг, изучая ее. Она сама придет ко мне.

Буря – это просто песок в воздухе; для марсоходов она не опасна. Буду думать о ней в «процентах падения мощности». Я проверил вчерашнюю выработку энергии, и она составила 97 % от оптимальной. Следовательно, сейчас это 3 %-я буря.

Мне нужно двигаться и нужно производить кислород. Это две основные задачи. На производство кислорода идет 20 % всей энергии (когда я останавливаюсь в «воздушные дни»). Соответственно если я попаду в 81 %-ю часть бури, у меня возникнут проблемы. Кислород кончится, даже если я пущу на его производство всю доступную энергию. Это фатальный сценарий. Однако на самом деле фатальным он станет намного раньше. Мне нужна энергия, чтобы двигаться, иначе я застряну на месте, пока буря не пройдет или не рассеется, на что могут уйти месяцы.

Чем больше энергии я произведу, тем больше смогу потратить на перемещение. При безоблачном небе я трачу на это 80 % всей энергии, проезжая 90 километров в сол. Следовательно, сейчас, при падении мощности на 3 %, я проезжаю на 2,7 километра меньше, чем следует.

Я могу позволить себе проезжать за сол меньшее расстояние – времени у меня предостаточно, – но ни в коем случае не могу углубляться в бурю, иначе я никогда оттуда не выберусь.

По меньшей мере я должен ехать быстрее бури. Если мне это удастся, я смогу обогнуть ее, и меня не накроет. Поэтому нужно выяснить, с какой скоростью она движется.

Это можно сделать, задержавшись здесь на сол. Я смогу сравнить завтрашнюю мощность с сегодняшней. Главное – провести сравнение в одинаковое время. Так я узнаю, насколько быстро движется буря, по крайней мере в процентах падения мощности.

Но мне также требуется установить ее форму.

Песчаные бури огромны, их диаметр может составлять тысячи километров. Поэтому, объезжая бурю, я должен знать, в какую сторону двигаться. Следует ехать перпендикулярно курсу бури, в сторону ее ослабления.