Марсианские империи (сборник)

Берроуз Эдгар Райс

— Хорошо, — Ксансак повернулся к нам. — Покажите благородному Настору свое искусство. Только не убивать. Ты понял, Дотар Соят?

Птанг и я обнажили мечи.

— Ты помнишь, о чем я просил тебя? — прошептал он. Я сражался не в полную силу и позволил ему обезоружить себя, потому что успел понять, что здесь должно произойти.

— Он — великолепный фехтовальщик, — лицемерно заявил Настор, не подозревая, что мы обо всем договорились. — Однако я готов поспорить, что мой боец прикончит его.

— Ты хочешь боя со смертельным исходом? Тогда ты должен

поставить столько, чтобы возместить мои расходы. Ведь он будет драться впервые.

— Я ставлю два к одному. Этого достаточно?

— Вполне. Сколько же ты ставишь?

— Тысячу таней против твоих пятисот.

— О, этого достаточно, чтобы накормить сорака моей жены.

Сорака — это шестиногая марсианская обезьянка, которую держали в качестве домашнего животного — баловня многих женщин. Ксансак тем самым хотел показать, что о такой сумме и говорить не хочет. Он хотел раззадорить Настора, заставить его поставить большую сумму. Настор нахмурился.

— Я не хочу грабить тебя. Но если ты желаешь выбросить свои деньги, назови сумму сам.

— Хорошо. Чтобы игра была азартной, я предлагаю пятьдесят тысяч таней против твоих ста тысяч.

Настор даже отшатнулся. Но, вспомнив, как легко Птанг расправился со мной, он заглотил приманку.

— Пусть будет так. Но мне жаль тебя и твоего человека, — с этими словами он повернулся и ушел.

Ксансак с улыбкой смотрел ему вслед, а затем повернулся к нам обоим.

— Я надеюсь, что это была только уловка. В противном случае я проиграю пятьдесят тысяч таней.

— Тебе не о чем беспокоиться, мой принц, — ответил Птанг.

— Если Дотар Соят спокоен, то и мне не о чем тревожиться.

— В таких состязаниях всегда присутствует элемент случайности, — ответил я. — Но я постараюсь исключить его.

VIII

Птанг сказал, что еще ни один бой не вызывал такого интереса, и не только из-за грандиозных ставок.

— Дело в том, — сказал Птанг, — что против тебя будет выступать не простой воин. Настор уговорил человека, которого считают лучшим фехтовальщиком Камтоля. Его имя Нолат. Я еще никогда не видел дворянина, дерущегося с рабом, однако Нолат задолжал Настору слишком много денег и Настор пообещал простить долг в случае его победы. А сам Нолат уверен в своей победе. Он даже заложил собственный дворец, чтобы получить деньги и поставить на свой выигрыш.

— Он неглуп, — заметил я, — ведь если он проиграет, дворец ему не потребуется.

Птанг рассмеялся.

— Надеюсь. Но ты должен помнить, что он действительно лучший фехтовальщик среди перворожденных, а значит, и на всем Барсуме.

Приближался день Игр. Ксансак и Птанг нервничали все больше. Волновались и люди Ксансака. Все, за исключением Бан Тора, который стал моим злейшим врагом. Бан Тор поставил против меня много денег и теперь повсюду кричал, что Нолат разделается со мной через несколько секунд.

Я спал один в маленькой комнатушке, смежной с комнатой Птанга. Комнатка находилась на втором этаже,

и ее единственное окно выходило в сад. В ночь перед боем я проснулся от шороха. Приоткрыв глаза, я увидел в окне тень. В проем вылезал человек. В ночном небе сияли сразу обе луны Марса, но я не успел толком разглядеть его, хотя что-то в нем показалось мне знакомым. Он спрыгнул на землю и исчез.

— Может, это убийца? — предположил Птанг.

— Сомневаюсь. Он мог спокойно убить меня, пока я спал. Я пробудился, когда он вылезал в окно.

— У тебя ничего не пропало?

— У меня же нет ничего, кроме меча, а меч со мной.

Тогда Птанг решил, что кто-то хотел забраться к женщине-рабыне, но перепутал окна. Удостоверившись в ошибке, таинственный незнакомец покинул комнату.

Мы отправились на стадион в четыре зода. Ехали все: и Ксансак с женой, и его воины, и рабы. Все мы сидели на разукрашенных тотах, над головами у нас развевались вымпелы. Впереди ехали музыканты.

С такой же свитой приехал и Настор. Мы объехали вокруг арены, сопровождаемые оглушительным свистом и восторженными воплями. Свист несомненно предназначался мне, а Нолата многочисленная толпа приветствовала радостными криками. Я был всего лишь раб, а он — принц одной с ними крови.

Начались состязания по боксу, борьбе, бои до первой крови. Все ждали нашего выхода — поединка до смертельного исхода. Люди везде одинаковы. Даже на Земле любители бокса во время схватки боксеров ждут нокаута, во время борьбы ждут сломанных рук и ног, а на автомобильных гонках с упоением наблюдают за переворачивающимися и взрывающимися автомобилями. Если бы не существовало никакого риска, люди не занимались бы спортом.

Наконец настал момент, когда я шагнул на арену. На трибунах сидела изысканная публика. Там же находились Доксус со своей джеддарой. Все места были заняты знатью Камтоля. Зрелище потрясало: разноцветные шелка, драгоценные камни, ювелирные изделия — все сверкало и переливалось на солнце.

Нолат прошел к ложе джеддака и поклонился, затем приблизился к ложе Настора, за которого дрался. Я был всего лишь раб и меня не подводили к джеддаку. Меня сразу же провели прямо к Настору, чтобы он мог убедиться, что это именно тот, против которого он сделал ставку. Разумеется, это была лишь формальность, но таковы правила игры.

Пока мы шли вокруг арены, я не видел свиты Настора, зато теперь я хорошо рассмотрел всех. Более того, я увидел Лану! Она сидела возле Настора. Теперь я просто обязан был убить этого Нолата, человека Настора!

Лана ахнула и хотела что-то сказать, однако я предостерегающе покачал головой, опасаясь, что она произнесет мое имя, достаточно хорошо известное перворожденным и означающее смертный приговор для меня.

Странно, что меня до сих пор не узнали, ведь я настолько приметен, что любой, побывавший в долине Дор, должен был вспомнить мой облик. И только потом я узнал, почему черные пираты не опознали меня.

— Почему ты это сделал, раб? — спросил Настор.

— Что именно?