Марсианский патруль
Шрифт:
— Скоро в Полицейской академии выпуск, — вспомнил Кэссиди.
— Молодняк, — кивнул Фогель. — Зелень. Их еще учить и учить. И сколько из них окажется здесь — кто знает? У Тимоти остался сын. Молодой парень. Собирался в этом году поступать в Полицейскую академию. Я видел его сегодня. Он сказал: «На хрен такую работу!..» Может быть, он прав — кто знает? — задумчиво проговорил Фогель.
Кэссиди вздохнул и вернулся к своим.
Люди уже расходились. Кому-то было пора на службу, кому-то — по своим делам. Тонкими струйками вытекали за кладбищенскую
Полиция. Оплот закона и порядка на планете. Стражи безопасности на Марсе. Лейкоциты Золотого Треугольника… Но иногда зараза оказывалась чересчур сильной, с ней справлялись, ликвидировали ее, но результатом оказывались такие вот сборища на кладбище.
— Давай вечером посидим где-нибудь? — предложил Тур. — А то на душе гнусно очень. Выпить хочется.
— Можно, — согласился Фил. Ему тоже очень хотелось выпить. — Давайте в «Красном Полдне»?
— Договорились, — кивнул Тур и вопросительно оглядел остальных. — Ну, пошли?
— Вы идите, я позже подойду, — сказала Стрелка.
— Ладно, — опять кивнул Тур. — Пока!..
— Я тоже задержусь, — заявил Фил. — Мне еще к Лучано надо зайти. Он меня зачем-то вызывал…
Кэссиди проводил взглядом Тура с Изей и посмотрел вслед уходящей Стрелке. Он хорошо знал, куда она пошла. Он знал, что вот сейчас она свернет на боковую тропинку и еще через несколько шагов остановится у одной из черных гранитных плит. Где с экрана ей улыбнется и помашет рукой рыжий зеленоглазый парень.
«Антон Сергеевич Стрельцов; капитан; силы планетарной полиции; 2338–2364».
Кэссиди знал, что Стрелка будет просто стоять и смотреть. И ни одна слезинка не блеснет в ее глазах.
Кэссиди вздохнул, развернулся и направился в дальнюю часть кладбища. Там было три могилы, возле которых ему хотелось сейчас побывать. Он редко приходил сюда, и остальные члены команды тоже. И всегда почему-то получалось так, что каждый из экипажа «Отбоя» приходил сюда в одиночку.
«Омар Камиран; майор; силы космической полиции; 2345–2369».
«Николай Иванович Кузнецов; капитан; силы космической полиции; 2344–2369».
«Мари Рессорт; лейтенант; силы космической полиции; 2347–2369».
Кэссиди медленно читал короткие строчки, словно бы разыскивая в них что-то новое. Но ничего нового там быть и не могло. Все по-прежнему.
По-прежнему Кузнец криво улыбался исподлобья, сильно прищурив левый глаз — так, что в улыбке этого добрейшего человека появлялось совершенно несвойственные ему угроза и настороженность; по-прежнему удивленно вскидывал брови смуглолицый Краб, осторожно оглаживая правую щеку тонкими пальцами; по-прежнему задорно хохотала огненно-рыжая Пружинка, щедро обнажая белоснежные зубы…
«Ребята, — подумал Фил, и закрыл глаза. — Может быть, потому команда у меня до сих пор и неполная, что я не могу найти никого, кто сумел бы заменить вас? Нет, наверное, дело не в этом, — поправил он себя, и тяжело вздохнул. — Наверное, дело просто в том, что я не хочу, чтобы ваше место занимал кто-нибудь другой. Это неправильно, но — что я могу с собой поделать?!»
Послышались осторожные шаги и негромкий голос Стрелки:
— Я так и знала, что ты к ребятам пошел.
— Да, — ответил Фил.
— Отличные они были люди, — пробормотала Стрелка.
Фил открыл глаза и посмотрел на нее.
Стрелка стояла рядом, отсутствующий взгляд ее блуждал по мраморным плитам. На губах Стрелки вдруг возникла легкая улыбка, и она с неожиданной гордостью сказала:
— А ведь это Кузнец наш корабль так окрестил!
— Он нас всех окрестил, — усмехнулся Фил. — Всех вместе и каждого в отдельности. Я помню, как они с Крабом долго ругались насчет того, что «Омар» — это совсем не краб.
— Ага! — кивнула Стрелка. — Кузнец все на русский лад переиначивал. Он и Кобо так окрестил. Изя, правда, и не возражал — он у нас такой спокойный парень, понимающий.
Фил кивнул. Они немного помолчали.
— А я у Антона была, — тихо сказала Стрелка. — На дату посмотрела, и мне вдруг страшно стало — сколько, оказывается, лет прошло! Я каждый раз эту дату видела и как-то не обращала внимания. А сейчас вдруг подумала… Машке ведь тогда годик был. А ему… ему столько же, сколько мне сейчас.
— Перестань., — попросил Фил.
— Да, точно, — кивнула Стрелка. — Не буду. Не думай, с катушек не съеду. Просто… Неправильно это как-то. Я так радовалась, когда его в Нью-Рим перевели. Думала, там спокойнее будет.
Фил опять промолчал. Он знал, что в таких вот ситуациях Стрелке нужен не собеседник, а слушатель. Но в одном он со Стрелкой был согласен — чтобы погибнуть в Нью-Риме, нужно было иметь колоссальное невезение.
Нью-Рим стихийно возник на месте свалки, в которую к две тысячи сто шестидесятому году превратилось старое корабельное кладбище. Большей частью тут покоились вышедшие из строя космические корабли, байки, флаеры и боты. Предполагалось со временем разобрать эти завалы и отправить их на заводы или в переплавку. Но Апокалипсис заставил забыть об этой идее. После атаки «Посланника Ада» никому уже не было дела до корабельных развалин. К тому же лишенные крова люди очень быстро заселили опустевшие каюты и рубки.
К сто семидесятому году сюда начали стекаться представители богемы, в силу своей фантазии предпочитавшие живописные развалины скучным городским улицам Олд-Сити. Художники, музыканты, архитекторы, дизайнеры, писатели и поэты — они совершенно спокойно относились и к блуждающим здесь байкерам и мертвякам, и к отсутствию воды и продовольствия. Они не придавали значения таким мелочам, как комфорт. Главным для них было творчество. И постепенно некоторые из них добились успеха. А успех принес и финансовое благополучие. Не лишив, однако, их своих странностей.