Мартин Борман: «серый кардинал» III рейха
Шрифт:
В период работы у Зиглера Борман пришел к важному выводу: тот, кто зарекомендовал себя «незаменимым» помощником, получает реальную власть. [64]
В «коричневом доме» (начало восхождения)
В октябре 1928 года Бормана вызвал в Мюнхен шеф штурмовых отрядов Пфаффер фон Саломон. За службу в отделе страхования СА платили две тысячи марок в месяц, а Пфаффер нуждался в помощнике не только надежном, честном и знавшем толк в административной и финансовой деятельности, но также способном упорно и напряженно трудиться, помогая начальнику в организации и развитии новых служб. Присвоение звания и должности любому функционеру центральных партийных органов утверждал Гитлер, а назначение оклада — казначей НСДАП Ксавье Шварц. Оба согласились с кандидатурой, и 16 ноября Борман расположился в кабинете на мюнхенской
Борман стал членом немногочисленного штаба штурмовиков. Он не имел ни звания, ни навыков командования боевыми отрядами и в компании бывших офицеров занимался всей массой административных дел. Умелый бюрократ, Борман, не ожидая приказов начальства, всегда действовал сообразно установкам Гитлера. Например, в конце 1928 года фюрер призвал продемонстрировать верность законам, и Борман издал [65] приказ, предписывавший штурмовикам временно прекратить применение откровенно насильственных методов, проведение военных игрищ и учений. Коричневорубашечники изменили стиль деятельности: продолжая втайне шантажировать, запугивать и терроризировать политических противников, внешне они ограничивались охраной своих собраний, поддержанием порядка и дисциплины.
В партийной организации отдел страхования СА находился на положении пасынка, и, казалось, такая работа не сулила шансов снискать лавры. Поводом для его учреждения стало требование бывшего шефа СА Виктора Лутце освободить бойцов уличных банд от оплаты медицинских услуг, в которых они нуждались после драк на улицах и в пивных барах. НСДАП заключила контракт со страховой компанией, но, как отмечал Борман, соглашение плохо работало с самого начала. Компания собиралась платить возмещение лишь в том случае, если раненый штурмовик мог найти свидетеля, готового подтвердить, что он не был зачинщиком драки. Но поскольку целями СА были именно нападения и провокации, добиться выплаты страховок оказалось делом практически невозможным, и пришлось искать другую страховую компанию. Когда Борман устроился на новую должность, как раз шли переговоры и дискуссии со второй компанией.
Прагматик до мозга костей, Мартин прежде всего уяснил причину, из-за которой не удавалось заключить нужный контракт: действовавшие законы о страховании не оставляли лазеек для возмещения финансовых затрат на лечение членов банд уличных хулиганов. Поэтому новый договор со второй компанией предусматривал выплату пособий только в случае гибели или стойкой инвалидности. А в газете «Фелькишер беобахтер» Борман поместил разъяснение, в котором объявил, что члены СА, получившие ранения, [66] будут получать денежные компенсации из учрежденного партией «Фонда пособий», работавшего отныне по принципу кассы взаимопомощи. Легко догадаться, что такой метод не позволял государству собрать урожай налогов: «Фонд пособий» не попадал под действие закона, ибо не являлся страховым фондом. С другой стороны, теперь только пять из двадцати пфеннигов сборов поступали в страховую компанию — в отличие от восемнадцати пфеннигов предыдущего соглашения.
Таким образом, в короткое время проблема была решена. Через год страховая компания «Дойче Ринг» потребовала внесения десяти пфеннигов с человека. В напряженных дискуссиях Борман доказывал: не может быть и речи о том, что работа с СА невыгодна компании, поскольку только две трети от переданных компании средств возвращались в виде страховых выплат пострадавшим. В феврале 1930 года, когда «Дойче Ринг» все-таки разорвала контракт, Борман предпринял шаг, имевший решающее значение для его дальнейшей карьеры. Всю партийную программу страхования он полностью переориентировал на принцип кассы взаимопомощи под вывеской все того же «Фонда пособий» и повысил ежемесячные страховые сборы до тридцати пфеннигов с человека. Каждый, кто платил эти взносы, в случае необходимости получал пособие.
Гитлер издал приказ, обязавший каждого члена нацистской партии или ее дочерней организации — даже если он не состоял в СА! — ежемесячно вносить тридцать пфеннигов страхового сбора. В конце 1930 года при общей численности НСДАП около 390 тысяч человек это означало несколько миллионов марок в год неподотчетных денежных средств — идеальный финансовый источник в ситуации, когда Гитлеру для успеха в предвыборной кампании понадобились значительные суммы. Впрочем, этого партии явно не [67] хватало, и Борман не переставал выискивать новые источники денег.
Главное — был найден эффективный финансовый механизм. В подготовленном для партийных лидеров отчете Борман мог с гордостью заявить, что в результате этого шага «не возникло затруднений финансового, юридического или иного характера» и что, «несмотря на рост критических замечаний» в адрес фонда, удалось создать значительный денежный запас. С тех пор в окружении Гитлера его почитали финансовым магом. Фюрер же, с одной стороны, считал возню с деньгами недостойной своей «возвышенной натуры художника», позволял приближенным тратить деньги партии и наслаждаться беззаботной жизнью богемы; с другой стороны — одно из проявлений его неуравновешенной психики, — был до удивления скаредным, когда приходилось выдавать деньги своими руками. Конечно, со временем плательщики сборов начали понимать, что обмануты придворной челядью. В сентябре 1930 года они прочитали в «Фелькишер беобахтер», что страхование СА не являлось страхованием от несчастных случаев в обычном понимании. Операции осуществлялись «Фондом пособий» НСДАП, причем сие означало: «Выплата премий отнюдь не дает кому-либо право ТРЕБОВАТЬ у партии или фонда какие-либо компенсации».
Эта статья извещала о том, что только «партайгеноссе Мартин Борман, управляющий «Фонда пособий», уполномочен принимать решения о выплате и размере компенсаций. Тот, кому его решение покажется несправедливым, может представить свои возражения казначею партии, заключение которого является окончательным». Пусть задача была не самой трудной, но Борман быстро и умело решил проблему, тем самым преодолев важную ступеньку в партийной карьере. [68]
Умелого администратора, на практике проявившего отменные способности, его подключили также к организации нового партийного ведомства: в 1929 году Гиммлер предложил Гитлеру создать нечто вроде партийной жандармерии — охранные отряды СС. Таким образом, Борман установил личные контакты с теми, кто стоял у истоков ведомства, впоследствии наводившего ужас на всю Европу. Впрочем, он работал в СС только до середины 1930 года, — наладив механизмы финансирования этой службы, Мартин полностью переключился на кассу взаимопомощи.
Мюнхенская федеральная торговая комиссия хотела бы квалифицировать «Фонд пособий» как субъект налогообложения, подконтрольный государственной аудиторской палате, и не оставляла попыток принудить НСДАП платить налоги с внутрипартийных сборов. Чтобы отстоять независимость фонда, Борман воспользовался услугами Генриха Гейма — молодого адвоката из мюнхенской адвокатской конторы Гитлера, которую возглавлял Ганс Франк, впоследствии ставший генерал-губернатором оккупированной Польши. Франк же высокомерно отказался беседовать с клерком средней руки; шеф кассы взаимопомощи затаил обиду — он умел ждать своего часа. С помощью подготовленных адвокатом документов Борман убедил власти в том, что благодаря особому статусу «Фонд пособий» открывает лазейку в законе, и правительство не вправе осуществлять надзор за финансовыми операциями Бормана. Среди партийных боссов укрепилось мнение о Бормане как о превосходном специалисте в области страхования.
Работа в «Фонде пособий», пусть успешная, не обеспечивала Борману популярности в широких партийных кругах наравне с нацистскими лидерами, произносившими речи на митингах, собраниях и торжественных встречах. Кроме того, стремление [69] НСДАП сохранить в тайне от общественности свои финансовые махинации не позволяло трубить о достижениях Бормана. До 1933 года лишь однажды «Фелькишер беобахтер» опубликовала маленькую его фотографию с кратким резюме о карьере в рубрике, бегло знакомившей читателя с важнейшими чиновниками «коричневого дома». Нацистская «старая гвардия» даже не подозревала о феноменальном явлении: человек, практически ничего не смысливший в страховом бизнесе, в сжатые сроки освоил не только прямые, но и обходные пути в новой для него сфере деятельности. Если бы эта злобная свора сумела правильно оценить появление в своей среде фигуры столь упорной и последовательной, она бы раньше поняла, что такого целеустремленного последователя Гитлер обязательно приметит и не выпустит из поля зрения. Они же лишь насмехались над тщательно продуманной, дотошно контролировавшей все аспекты дела и плодовитой — к концу 1932 года Борман возглавлял отдел, насчитывавший более ста сотрудников, — бюрократической системой «Фонда пособий» и не заметили, что именно такая организация дела производила наибольшее впечатление на их фюрера. Гитлер не вникал в тонкости тех или иных аспектов практической деятельности, но питал слабость к четким организационным схемам, следил за графиками популярности политических деятелей, предпочитал наглядные отчеты в виде диаграмм и т.д.