Мартовские фиалки
Шрифт:
Я посмотрел на нее краешком глаза.
– Я думаю, ты их тех, кто танцует вокруг противника, стараясь вымотать его, а потом наносит решающий удар и отправляет в нокаут. Победа по очкам тебя не устроит. Тебе нужно, чтобы противник пал к твоим ногам. Но в нашем с тобой поединке есть одна деталь, которой я не могу понять.
– Какая же?
– Почему ты решила, что я сломаюсь?
Она села в кровати.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Нет, ты прекрасно понимаешь. – После того, как она побывала моей, мне стало легче с ней говорить. – Ты думаешь, что твой муж нанял меня,
Она глубоко вздохнула и закрыла грудь руками.
– Да, вы действительно умеете выбрать нужный момент для удара, господин Ищейка.
– Так, значит, я прав?
Она спрыгнула с кровати, и я сразу же понял, что это тело, обнаженное, словно булавка без головки, я вижу в последний раз. Теперь для того, чтобы мельком полюбоваться ее дразнящей наготой, мне, как и всем остальным мужчинам, придется покупать билет в кино.
Ильза подошла к буфету и, сдернув с вешалки халат, достала из кармана пачку сигарет. Она закурила, дрожа от злости, все еще прикрывая рукой грудь.
– Я могла бы предложить тебе деньги, – сказал она. – Но я отдала тебе себя. – Она нервно выдохнула дым, я видел, что она почти не затягивается. – Сколько ты хочешь?
Я раздраженно хлопнул ладонью по своему голому бедру.
– Ты меня не слышишь, черт подери. Я же сказал тебе, меня наняли совсем не для того, чтобы я подсматривал в твою замочную скважину и выведывал, кто твой любовник.
Она смотрела на меня с явным недоверием.
– А откуда ты знаешь, что у меня есть любовник?
Я встал и начал одеваться.
– Для того, чтобы понять, что у тебя есть любовник, лупа и пинцет не нужны. Если бы у тебя не было любовника, ты, конечно, так бы меня не боялась.
Она вся напряглась, я чувствовал, что не рассеял ее подозрений.
– Я вижу, ты из той породы, кто и на лысине вошь отыщет. А кстати, с чего это ты взял, что я тебя боюсь? Мне просто не нравится, когда другие суют нос в мои дела. Знаешь, я думаю, тебе лучше будет оставить этот дом.
Она повернулась ко мне спиной.
– Одну минуту, сейчас.
Я застегнул подтяжки и надел пиджак. Подойдя к двери, я сделал последнюю попытку достучаться до Ильзы.
– Еще раз хочу тебе сказать: меня пригласили не для того, чтобы следить за тобой.
– Но из-за тебя я попала в дурацкое положение.
– Я понимаю, тебе приходится это говорить, чтобы сохранить лицо. Но ты попала в дурацкое положение не из-за меня, а из-за своих подозрений, для которых нет оснований. Подобное может прийти в голову только какой-нибудь деревенской дуре. Благодарю за этот незабываемый вечер.
Когда я покидал комнату, мне в спину неслась такая дикая брань, на которую способен только мужик, попавший молотком себе по пальцу.
Домой я возвращался, чувствуя себя оплеванным. Мне было скверно от того, что все так повернулось, ведь не каждый день можешь переспать с одной из самых популярных кинозвезд Германии, это так. Но потом она тебя, как котенка, швыряет за порог, а ты еще не успел изучить это ошеломляюще прекрасное тело. Я пережил потрясение человека, которому сначала объявили, что он выиграл главный приз на ярмарке, а час спустя сообщили, что произошла ошибка. Все-таки, сказал я себе, следовало предвидеть, что все так и обернется: известно, что никто так не похож на проститутку, как богатая женщина.
Очутившись дома, я первым делом выпил, а затем нагрел воду для ванны [19] . Помывшись, я надел халат, купленный в магазине Вертхайма, и снова почувствовал себя хорошо. В комнате было душно, поэтому я открыл окно, взял книгу и начал читать. За книгой меня и сморил сон, а часа через два я проснулся от стука в дверь.
– Кто там? – спросил я из прихожей.
– Открывайте, это полиция, – ответили из-за двери.
– Что вам нужно?
– Мне нужно задать вам несколько вопросов об Ильзе Рудель. Час назад ее нашли мертвой в своей квартире.
19
В те годы газа в квартирах не было. Пользовались колонками с восьмидесятилитровым баком, который нагревался с помощью брикетов из бурого угля. Если колонки не было, подключались к электросети.
Я распахнул дверь, и в живот мне уперся ствол «парабеллума».
– Назад, не оборачиваться, – приказал человек с пистолетом.
Я сделал несколько шагов, инстинктивно подняв руки вверх.
Человек этот был одет в светло-голубую льняную спортивную куртку в баварском стиле, дополненную канареечно-желтым галстуком. На его бледном юношеском лице был шрам, но такой аккуратный, что, скорее всего, подумал я про себя, парень сам его себе сделал, чтобы другие думали, что это память о студенческой дуэли. Он него сильно пахло пивом. В прихожую он буквально ввалился.
– Я сделаю все, что прикажешь, сынок, – сказал я с облегчением, увидев, как он нервничает и как неловок в обращении с оружием. – Ты меня здорово разыграл с этим сообщением о смерти Ильзы Рудель. Сам удивляюсь, как я мог попасться на такую удочку?
– Подонок! – прорычал он в ответ.
– Можно мне опустить руки? Знаешь, затекают быстро, не то что прежде. – Я опустил руки. – Ну, чего ты от меня хочешь?
– Только не вздумайте отпираться.
– Отпираться? А от чего я должен отпираться?
– От факта изнасилования.
Он пошевелил пальцами, державшими пистолет, сглотнул, при этом кадык его дернулся.
– Она мне все рассказала, что вы с ней сделали. Отпираться бесполезно.
Я пожал плечами.
– А какой в этом смысл? Будь я... на вашем месте, я бы тоже ей поверил. Но, послушайте, вы уверены в том, что правильно поступаете? Когда вы вошли сюда, по тому, как вы дышите, я уже догадался, что вы пьяны. Нацисты, может, в чем-то либеральны, но смертную казнь отменять не собираются. Даже в отношении тех молодых людей, которые не научились пить.