Маруся. Книга третья. Конец и начало

Волошина Полина

– А если бы я был в душе?

Маруся недовольно поежилась.

– Или еще где…

– Что вы там делаете? – спросила Маруся, чтобы сменить тему.

– Я так понимаю, ты уже встречалась с Евой? – Бунин словно не услышал вопроса.

– Почему?

– Потому что у тебя ее предмет.

Маруся разжала руку и посмотрела на змейку.

– Она точно так же появилась у меня вчера вечером.

– Я встречалась с ней утром.

Профессор налил в чашку кипяток и понюхал получившуюся жидкость. Он казался настолько расслабленным, что Маруся даже

усомнилась в том, что именно Бунин собирался с ней пообщаться. Может быть, это была ловушка? Кто-то пытался выдать себя за профессора или…

– У тебя, кажется, был день рождения?

– Шестнадцать лет, – не сдержавшись, расплылась в улыбке Маруся.

– Шестнадцать лет, а ума нет, – тихо пробурчал профессор.

Маруся сделала глубокий вдох, чтобы проглотить очередное оскорбление.

– Я пришла, чтобы узнать, о чем вы хотели меня предупредить.

– А какая теперь разница?

– Какая разница?

– Все равно ты все сделала не так.

– А как я должна была…

– Например, ты должна была ответить на мой звонок.

– У меня были люди.

– Не оправдание.

– Я не хотела…

– Теперь я не хочу.

– Но…

– Отдай мне предмет и топай домой.

– Я уже отдавала вам змейку, но она опять оказалась у меня.

– Разумеется! Ее же украли.

– А, может, вы специально подослали ко мне маму, отдав ей змею?

– И какой в этом смысл?

– Не знаю, – честно созналась Маруся.

– Вот и я не знаю… – профессор развернулся прямо к Марусе и посмотрел ей в глаза. – Отдашь сама или отнять силой?

Маруся даже не нашлась, что ответить.

Бунин же, как ни в чем не бывало, поднял руку и посмотрел на часы.

– Завтракать будешь?

– Завтракать?! Вы издеваетесь?

– Проявляю несвойственную мне вежливость.

– Пытаетесь отравить?

– Не проверишь, не узнаешь.

Маруся зависла. Профессор умел вывести из себя неожиданным поведением. Вот только что он был серьезен как никогда и тут же мог начать рассуждать о каких-нибудь совершенно необязательных и никакого отношения к делу не имеющих вещах, как, например, заваривание чая или вестибулярный аппарат у насекомых. Возможно, таким образом он специально заставлял собеседника потерять нить разговора, контроль над эмоциями и даже цель, ради которой разговор затевался, и потом, словно хищник, внезапно нападал из укрытия, заставляя вас думать о том, о чем вы вовсе не хотели думать, говорить те вещи, о которых вы собирались молчать и даже совершать поступки, за которые потом было страшно или стыдно.

Вот сейчас он выглядел совершенно безобидным, даже уютным, в своем очередном махровом халате со свежими следами зубной пасты на груди и в тапочках на босу ногу. У него был заспанный вид, взъерошенные волосы и помятая щека с отпечатком мелкой решетки — судя по всему, он положил голову на металлический сетчатый стол, да так на нем и уснул. Бунин казался трогательным сумасшедшим гением, кем он, в общем-то, и являлся…

– Ну чего ты встала как вкопанная? – трогательный

гений оттолкнул Марусю, загородившую ему проход, и направился к холодильнику.

– Я могу идти домой? – рассерженно спросила Маруся.

– Валяй!

Бунин кивнул, отпил свое зелье и страдальчески скривил рот, словно это было одновременно самое кислое и горькое вещество на свете.

– Вы отправили мне миллион звонков и сообщений ради того, чтобы сказать «валяй»?

– А еще я предложил тебе завтрак, – ответил Бунин, спрятавшись с головой за дверцей холодильника.

Он определенно издевался. Мстил за вчерашнее марусино молчание? За сброшенные звонки и неотвеченные сообщения? Но он же не маленький ребенок…

– Хорошо. Я поняла, что вы играете со мной в какую-то непонятную игру. И, наверное, у вас есть какая-то цель. Давайте не будем морочить друг другу голову и вы просто скажете, что вам нужно?

Бунин неожиданно громко рассмеялся и даже захлопнул дверцу.

– Я рад, что ты не изменилась. Хотелось проверить тебя.

– На что?

– На любопытство.

– Ооооо!

– Ты снова примчалась, не спала. Не спала ведь?

– Нет.

– Ты все такая же одержимая, несмотря на то, что тебе пришлось пережить.

– Я стараюсь не вспоминать об этом.

– Но ты помнишь?

– К счастью для вас, я помню очень мало. Но я точно помню, что после нашей последней встречи я не хотела вас больше видеть.

– А когда была наша последняя встреча?

Бунин хитро прищурился и пристально посмотрел на Марусю.

Ответить было нечего. На самом деле, Маруся не знала, что случилось с ней после того, как она ввязалась в эту эпопею с ящеркой. Какими-то смутными обрывками вспоминался Нестор, Чен, Шанхай, Нижний Новгород и авария… Маруся помнила, как ей было плохо, как от нее отвернулись друзья, потом какие-то совсем уж дикие то ли воспоминания, то ли галлюцинации…

– Ты помнишь что-нибудь про орла?

– Про орла?

– Предмет… Ты видела его? Помнишь?

– Он кажется… я…

– Судя по всему, именно он оказал на твой мозг разрушительное действие, вступив в реакцию с ящеркой.

– А что он делает?

– Он отдает приказы, которым невозможно сопротивляться.

– И что мне приказали?

Бунин поджал губы, словно боясь сболтнуть лишнее, потом удивленно поднял брови, насупился и будто бы даже улыбнулся. Казалось, что профессор сам с собой вел внутренний диалог. Наконец он снова посмотрел на Марусю.

– Ты несколько дней пролежала в коме. Слишком много предметов вокруг, слишком много переживаний, слишком много воздействия естественных и противоестественных сил на детскую психику. Человек, который все это время находился рядом с тобой и выхаживал тебя, возвращая в сознание, стоит сейчас перед тобой и ты говоришь, что не хотела меня больше видеть?

– Откуда я могу знать, что вы говорите правду?

– Действительно… Ведь очнулась ты в обычной городской клинике…

– Папа сказал, что у меня было сотрясение мозга.