Маруся. Попасть - не напасть
Шрифт:
Стоял в той лощинке скит.
Всего три домика с монахами, жили они себе и жили...
Пока однажды не нашли на пороге скита - девушку. По преданию - красивую, словно заря. Золотые волосы, золотые глаза, золотая кожа...
Ничего она о себе не помнила, не знала, не ведала, в горячке малым не неделю лежала... монахи хотели ее выходить и в город отвезти - не успели. Попалась она на глаза молодому барину, за какой-то надобностью оказавшемуся в скиту.
– Демидову?
– не удержалась я.
–
С другой стороны, а какие тут еще баре шлялись? Я развела руками.
– Извини, что перебила.
Мамаша махнула рукой и продолжила.
Конечно, увидев такую красотку, барин не утерпел. И забрал ее к себе.
Как уж там обходилось, хорошо ли, плохо ли... если есть мужчина и есть женщина, могут быть и дети. И красавица оказалась в тягости.
Только вот счастья это никому не принесло.
Богатые на бедных не женятся, а благородные - на неясно ком, будь та хоть какой красоты. У барина-то невеста была в столице, вот и позвали его жениться.
Говорят, златоглазая уже на последних сроках была, когда узнала, что любимый ее на другой женился.
И в тот же день пропала, как не бывало.
По следам собак пустили, искали, а только дошли до лощинки - и ахнули.
Скита словно не было, пятно черное на его месте, лощинку туманом затянуло, а в том тумане ровно кто жалобным голосом поет. Колыбельную малышу...
Без слов, а только понятно все, так мать свое чадо укачивает.
Искали, кричали, с собаками все прочесали...
Никого не нашли.
Ни монахов, ни девушку... никого.
Говорят, как барин приехал, да узнал это, пошел он тоже в лощинку, да и сгинул там. Нашли наутро седого как лунь, а лицо... и не узнали, сразу-то. Словно что-то ужасное он увидел, да так и помер от страха.
А колыбельная там так и звучит.
И вот еще как говорят.
Мужчины там сразу загибнут. А у женщины еще может, и есть шанс.
Я задумалась.
– Я Ваню попрошу со мной не ходить.
– И сама б ты не ходила. Ни к чему это...
Мне оставалось только пожать плечами. К чему, ни к чему...
За историю - спасибо, а только делать-то что дальше? Есть варианты арендовать землю у Демидовского управляющего. Рядом с одной из деревень...
Что-то мне подсказывало, что ничем хорошим это не кончится. Я - мещанка, без особых прав, надуть меня, кинуть, а то и поиметь во всех смыслах - дело чести. Ее отсутствия.
А тут...
Лощинка - и лощинка. Если можно там купить землю и что-то выращивать... плевать на ту историю! Свою напишем!
– А в скиту что-то выращивали? Бабушка не говорила? То есть прабабушка?
– Не говорила. Но должны были... наверное...
Мать ушла, а я лежала и смотрела в потолок.
Что там такое, в этой лощинке?
Что там может оказаться?
Не
Но сходить определенно надо. Посмотреть, подумать...
Серьезно, здесь я ничего выращивать не смогу. А там, может, и шансы есть?
Я махнула рукой на все размышления, усилием воли расслабила мышцы лица, и принялась мерно дышать и считать до ста. На третьем повторе упражнения меня накрыл глубокий крепкий сон.
***
Утром Ваня подъехал к крыльцу на небольшой телеге, запряженной флегматичной коняшкой.
– У соседа попросил, - ответил он на мой вопрос.
– Сказал, дрова купить да привезти... заплачу.
Я кивнула. Правильно, ни к чему лишние разговоры, а дрова мы и на обратном пути купим.
– Зря вы это, - повторила мать.
Я молча полезла в телегу.
Зря, не зря...
А что еще делать было?
***
Коняшка мерно рысила по дороге, поднимая пыль. Пахло чем-то уютным и спокойным... из детства. Еще оттуда...
Поскрипывали колеса, сияло прохладное еще весеннее солнышко... я куталась в шаль.
– Ваня, расскажи, как вы тут жили? Без меня?
Парень посмотрел на меня.
– Вот так, Маш. Жили... скажешь тоже. Я копейку сшибал, где мог, Аринка от рук отбилась... ты приехала, у меня хоть надежда появилась. Петька на глазах оживает, Аришка хоть и дичится, а приглядывается. Знаешь, как паршиво бывало...
Словно кран сорвало и кипяток хлынул во все стороны.
Я слушала - и очень тянуло вернуться и медленно, со вкусом, пришибить их мамашу.
Как она сидела по два часа над блузкой, потом падала в кровать с мигренями. Как постепенно растеряла всех заказчиков.
Как Ваня носился по городу, где разносил, где подносил...
Как его били несколько раз, чудом не отбив нутро.
Как Аринка пыталась помочь и присмотреть за маленьким Петей, и как они болели, а Ваня с ума сходил от страха. Мать даже не пыталась помогать, лежала рядом и стонала, что ей плохо, она страдает и переживает. А мальчишка не знал, где достать денег, хоть баночку меда прикупить... может, горячим напоить... спасибо, соседи чем могли помогали.
Только вот старики померли в том году, а те, кто въехал... с ними мать отношения сразу испортила.
Как отравили первого их пса, потому как мать разругалась со всеми, с кем могла и не могла.
Второго - да, Карп пришиб, а первого вот...
Отравили.
И Ваня пытался выхаживать собаку, которая до последнего смотрела, и руки ему лизала, прощения просила, что оставляет...
Я не плакала.
Я тоже могла бы многое рассказать про свою жизнь, настоящую, не Машину. А ту, в которой переживаешь боль, обиду, отчаяние, стискиваешь зубы - и живешь!