Шрифт:
– Совсем уже ополоумели со своими стрелами! Да скволько можно!? Второй день подряд! Да ты себе, себе её пришпандорь! – молодая и прыткая жаба прыгала вокруг раненого супруга и орала на всё болото, которое тихонько попукивало под воздействием воплей. – Мне кто теперь мальков квормить будет? Что это вообще такое? Как в личной жизни проблемы, так все бегом на болото! Кто это придумал вообще? Среди жаб женихов искать? Это, в квонце квонцов, протиквоестесственно! Я буду писать жалобу!
Марья-царевна хмуро отлепила стрелу с резиновым наконечником-присоской от лежащего в обмороке.
Может быть, настройки волшебного лука сбились? Всё-таки, вещь древняя, заговорённая. Хотя, с другой стороны, на сёстрах всё сработало лучшим образом – одна замужем за купцом, другая за боярином. В чём же проблема? Второй выстрел и вхолостую. Марья почесала затылок и поправила колчан. Вечерело. Комары зажужали ещё пуще. Жужали они так, что царевна сразу поняла – ржут. Ржут, как кони. Даром, что комары.
– Приношу глубочайшие извинения. Однако поручение вышестоящих инстанций – найти жениха. Кто не спрятался, тот и виноват. – Царевна церемонно поклонилась беснующейся жабихе и мизинцем осторожно проверила пульс у пострадавшего. Пульс нащупался и Марья с облегчением вздохнула. Всё-таки устилать свой путь к замужеству мёртвыми жабами ей не хотелось.
Солнце катилось к горизонту и Марья-царевна решила возвращаться во дворец. Сегодня царевича она уже точно не найдёт. К тому же не помешает проверить лук. Она ещё раз извинилась перед жабихой и пошлёпала по болотной жиже в сторону дворца. В спину ей неслись пожелания найти вместо царевича ящера двухголового со свекровью Ягой в придачу.
А что? Марье подумалось, что ящер, пожалуй, был бы очень даже. Биография богатая, в быту неприхотлив, и, вообще, личность разносторонняя. Надо погугуглить.
Уже глубокой ночью Марья-царевна разочарованно оторвалась от волшебного зеркала по кличке Гугугля и заключила, что ящер – не вариант. По крайней мере, местный. Бирюк, живет в пещере без окон и ремонта, чахнет над златом и какими-то яйцами. И в родне у него действительно Баба, которая Яга. А царевна знала, что с Бабой Ягой шутки плохи. Чуть что, сразу яд, печь и следов не найдешь.
– Эх, судьба-судьбинушка… И дался всем этот царевич! – Марья нырнула под одеяло и свернулась в клубочек. Месяц заглядывал в окно и золотисто улыбался. Где-то рядом робко пел сверчок.
– Утро вечера мудренее! – булькнуло на трюмо говорящее зеркало.
– Вот это и пугает! – ответила царевна и заснула глубоким спокойным сном.
Проснулась Марья-царевна ни свет, ни заря, то есть настолько рано, чтобы успеть сбежать из дворца, пока остальные ещё дрыхнут. Но не тут-то было. Стоило открыть дверь своей комнаты, как она увидела царя и царицу – своих родителей, если кто вдруг не понял.
– Доченька! – вскричал царь и всучил дочери бутерброд, приготовленный по-царски. Царь страсть как обожал готовить, и бутерброды был в эпицентре этой страсти. Надо отметить, что рецептура бутербродов отличалась невероятной… очевидностью. Зато удивляли размеры. Поэтому Марье пришлось на бутерброде немного попрыгать, чтобы хотя бы его половина влезла в заплечный мешок.
– Доченька! – вскричала царица, когда с бутербродом было покончено. – Как обстоят дела на любовном фронте? Найден ли хоть какой-нибудь претендент на твоё стареющее девичье сердце? Позарился ли кто на несметные богатства нашего царства и тебя в придачу? Есть ли хоть крошечный шанс у несчастной женщины, твоей матери, которая и есть я, понянчить розовых пузатых внуков?
Если у царя был пунктик насчет бутербродов, то у царицы был пунктик на замужестве дочери. Марья, понятное дело, предпочитала отцовские бутерброды. Конечно же, ей хотелось напомнить матери, что благодаря старшим ответственным дочерям розовощёких внуков уже пруд пруди, но она вовремя себя остановила. Спорить с родителями, всё-равно что воду в ступе толочь. Это каждому дураку известно.
– Как бы вам так сказать, чтобы ничего не говорить, – произнесла Марья, пытаясь протиснуться к лестнице, которая вела к спасительному выходу.
– Да проще простого! Ничего и не говори! – ликующе воскликнул царь, который славился своей мудростью на всё царство-государство. Царица негодующе всплеснула руками, но было поздно. Марья запрыгнула на витые перила и с победным свистом съехала вниз.
Начался новый день поисков царевича.
Но сперва-наперво царевна проверила лук и убедилась, что с ним всё в порядке. Семейный артефакт выглядел так же, как и обычно. Искрил золотыми искрами и тихонько наигрывал что-то частушечно-неприличное в ожидании работы. По инструкции полагалось выйти на широкий двор, натянуть тетеву и пустить стрелу во все стороны. Как пустить одну стрелу во все стороны, Марья не знала, поэтому первый и второй раз пускала её наудачу. К сожалению, как показал опыт, удача Марью подвела. Но подвела и хватит! Больше никаких болот и разъярённых жаб!
Царевна развернулась в сторону, противоположную болоту, и выстрелила из лука. Стрела со свистом взвилась в небо, набрала высоту, а затем, сделав плавный разворот, полетела знакомым курсом.
На болоте, когда Марья добралась до него, её встречала уже целая делегация, а, вернее, демонстрация. Демонстрация протеста. Несколько десятков жаб с транспарантами и флагами шумно квакали и в нетерпении подпрыгивали на месте, выкрикивая лозунги: «Долой сквазочный беспредел!», «Волшебные артефакты – зло!», «Жабам – жабье, царевнам – по заслугам!».
– Э-э-э… уважаемые, – слабым голосом протянула Марья, пытаясь в толпе разглядеть свою стрелу или кого-то на её наконечнике. Понятное дело, она сама была в ужасе от стечения обстоятельств. Почему стрела опять прилетела на болото? Что это значит? Неужели ей суждено стать женой мужа… тьфу!.. женой жабы? Царевна почувствовала дрожь в коленях и медленно опустилась на кочку перед разъярённым квакающим воинством.
– Уважаемые, – снова повторила Марья и подняла две ладони в жесте доброй воли, – у меня нет никакого злого умысла, честное слово! Мне не нужна любая жаба или лягушка… Мне нужна заколдованная.
– Ишь ты! Слышали? – возмущённо выкрикнул кто-то из первых рядов демонстрантов. – Любая ей не нужна!
Конец ознакомительного фрагмента.