МАРЬЯНА СПИВАК. ОТЧАЯННЫЙ СПЕКТАКЛЬ – ЖИЗНЬ

Есть актеры, которые, если их ругают, начинают сворачивать горы. Со мной все наоборот: я скисаю, у меня перестает получаться даже то, что выходило раньше, но если меня подбодрить, есть шанс, что все будет хорошо.

–Вы родились в семье звезды советского кино Жанны Прохоренко, кинорежиссера Евгения Васильева, ваши родители, Екатерина Васильева и Тимофей Спивак, тоже известные актеры. Другого пути, кроме как в кино и на сцену, для себя не видели? – Варианты есть всегда. Если бы я не хотела заниматься актерской профессией, выбрала бы что-то другое, никто не заставлял меня идти в театральный. Наоборот, папа даже отговаривал. В гимназии я учила французский и английский языки, занималась на языковых курсах при Дипломатической академии. Папа мечтал, чтобы поступила в иняз или на журналистику, в одиннадцатом классе я неплохо писала стихи.

Родители не понаслышке знали, как непредсказуема эта профессия. Оба в юности очень много снимались, а в девяностые, когда кинопроизводство переживало кризис, выпали из обоймы. Мама вынуждена была переводить фильмы, благо хорошо знала английский. Причем никто не давал ей монтажных листов, она по многу раз гоняла кассету на видеомагнитофоне,

чтобы от руки записать подстрочник. И папа, и мама много работали в дубляже, с мамой мне пришлось расстаться почти на полгода, когда она уехала в Болгарию озвучивать сериалы «Дикая роза» и «Просто Мария». И все равно в кризис денег было впритык. Однажды на День города пошли в парк культуры имени Горького, предварительно разбив все копилки. Денег на аттракционы не хватило, но мама купила мне берестяной ободок – я была счастлива, он до сих пор у меня хранится. Деньги вообще не были в нашей семье мерилом успешности, если терялся кошелек, мама говорила: «Спасибо, Господи, что взял деньгами, что не случилось ничего более страшного». Папа в голодные девяностые помимо актерства занялся режиссурой, потом с головой ушел в педагогику, набрал актерский курс в Институте современного искусства. Он открывал институты искусств в Мексике, Уругвае, несколько лет работал над проектом института искусств во Вьетнаме, но правительство не пошло навстречу. Сегодня папа продолжает преподавать, у него свой актерский курс в МИТУ-МАСИ, это актерский факультет при архитектурном институте. Среди его выпускников есть прекрасные востребованные артисты.

Сейчас, слава богу, родители вернулись в профессию, оба активно снимаются, папу часто задействуют в дубляже зарубежных фильмов, его голосом говорят Шон Бин, Венсан Кассель. В эту компанию попасть сложно, скажу не стесняясь, что в дубляж меня привел отец. Он познакомил с режиссерами Ярославой Георгиевной Турылевой и Все володом Борисовичем Кузнецовым. Начинала озвучивать эпизодические персонажи, а позже мне стали доверять и главные роли, например в нескольких фильмах Ева Грин и Энн Хэтэуэй говорят моим голосом. Помимо кино озвучиваю компьютерные игры, аудиокниги. Очень люблю эту работу и стараюсь не выпадать из обоймы. Между тем в детстве страшно сопротивлялась, когда ктото произносил: – Ну, с тобой все ясно, пойдешь в артистки. Решительно возражала: – Не пойду! В итоге, когда пошла на подготовительные курсы при Школе-студии МХАТ, быстро осознала: актерство – это мое, мне оно очень нравится, в этой профессии чувствую себя круто. – Программу для творческого конкурса помогали готовить родители? – Нет! Программу помогала готовить Марина Голуб. Я росла колючим подростком и на тот момент не принимала ни поддержку, ни советы, ни помощь от родных. Хотела всего добиться сама, чтобы ни один человек не имел права упрекнуть: «А, ну с ней все понятно, с такой-то родней и не поступить». Самым страшным было бы услышать, что меня приняли по блату. Замечания родных научилась адекватно воспринимать только через несколько лет после окончания института. Поступала во все творческие вузы, до конкурса все складывалось легко: тут прошла, там прошла. Когда настало время сделать выбор, остановилась на Школе-студии. И тут занервничала, накатил страх, что могу слететь: а вдруг не примут?! К счастью, поступила с первого раза. – В каких ролях вас видели мастера? – В театральных институтах идут в первую очередь от внешнего, а у меня внешность героини. Я же всеми силами пыталась вытащить из себя характерное. Училась как все, пропадала в институте до ночи, выходных практически не было, воскресенье посвящала тому, чтобы подготовиться к занятиям на следующей неде ле, придумать этюды, что-то прочитать. Сегодняшним студентам не составляет труда залезть в Интернет и найти все, что требуется. Нам приходилось попотеть, чтобы добыть нужную информацию. Надо было успеть ухватить на музыкальном канале какой-то клип, чтобы потом спародировать его, или приехать в зоопарк, чтобы потом показать этюд о поведении животных. На первом курсе показывала рысь, которая гоняется за лазерной указкой. Мне ее до сих пор мастера припоминают. Потом началась какая-то личная жизнь и с этюдами стало сложнее, все мысли были о другом. Педагоги, помню, грозно намекали: возьмись за голову, а то «расстанемся, только и всего!» Ну я и взялась… сделала выбор в пользу учебы. В итоге участвовала почти во всех дипломных спектаклях, играла Наташу в «Трех сестрах», Катю в «С любимыми не расставайтесь», Гертруду в «Гамлете», Ганну в «Майской ночи, или Утопленнице», Мону в «Безымянной звезде». Когда окончила Школу-студию, мастера пригласили поработать ассистентом на их новом курсе. Но в ассистентах я продержалась недолго, у меня не хватало нервов – слишком сильно переживала за ребят. Помогала им готовить отрывки, но когда они выдавали на занятиях не то, что делали на репетиции, хотелось биться головой об стенку. Чуть ли не кричала критиковавшим их мастерам: «Нет, они могут лучше, честно, я это сама видела!» Папа и сегодня пытается затащить меня в педагогику: «Давай приходи, проведешь занятия, ты можешь». Я могу, но ты же привязываешься к своим ученикам, и если спо собен огромную часть сердца подарить чужим людям – это твое. Меня пока на такое не хватает. Ни от чего не зарекаюсь, может быть, когда будет мало работы, все же рискну попробовать… Между тем любимый мастер Игорь Яковлевич Золотовицкий уже стал ректором Школы-студии, люблю его нежно, так же как и Сергея Ивановича Земцова. – Почему вас позвали преподавать, но не приняли в труппу МХТ имени Чехова? – В конце четвертого курса Олег Павлович Табаков пригласил на разговор и предложил роль в спектакле «Табакерки». Я начала репетировать «Под небом голубым», но не подходила на ту роль по возрасту, мне не хватало жизненного опыта. Слишком зеленой была, не справилась. Алексей Владимирович Бородин звал в РАМТ, предупредил: «Могу тебя взять, но пока конкретной работы нет». И в тот момент прозвучало предложение Константина Аркадьевича Райкина. Он позвал меня сразу на несколько ролей, сказав: «Решай, буду тебя ждать, приходи». К «Сатирикону» относилась, как и все в то время, с некоторым предубеждением: «Это там, где поют и танцуют», а я в общем-то лентяйка, не люблю много двигаться. С танцем и движением у меня вечная борьба. Никогда не рассматривала этот театр как возможное место моей работы, поэтому для начала пошла посмотреть репертуар, до того видела лишь «Страну любви» по пьесе Островского «Снегурочка». Прекрасный спектакль играли студенты Райкина, которые выпустились год назад и в полном составе были приняты в «Сатирикон». Мне казалось, что Райкин не собирался больше никого брать. Тем не менее я пришла, влюбилась в «Макбетт» и другие шедшие тогда в репертуаре спектакли, позвонила Константину Аркадьевичу: «Если не передумали, я к вам иду». «Табакерка» отпала сама собой, им было не резон брать на разовые роли артистку другого театра. – Райкин славится непростым характером. Вам прихо дилось сталкиваться с его проявлениями? – В том, что касается работы, Константин Аркадьевич действительно требователен. Но мне этот подход очень близок, по-другому добиться таких высот, которых добился он, невозможно. Райкин – трудяга, гениальный артист, прекрасный режиссер, замечательный педагог. Я очень люблю Константина Аркадьевича, для меня его человеческие качества основополагающие. Когда пришла в театр, сразу ощутила, что там моя атмосфера. Труппа не встретила в штыки, коллеги относились ко мне без зависти, не держали нож в кармане. И это заслуга худрука. С кем-то я была знакома по Школе-студии, с кем-то из взрослых артистов встретилась в работе. Все мы влюблены в профессию, так же как Константин Аркадьевич, все одной крови – сатириконовской. В наших спектак лях нет неглавных ролей, каждый актер важен, театр – дело общее, спектакль не может состояться только благодаря исполнителям главных ролей, поэтому между актерами «Сатирикона» нет бодания. – Олег Табаков пробил для молодых артистов своей труппы квартиры в Москве по ценам специальной программы мэра. Рассказывают, что любил раздавать продуктовые заказы к праздникам. Как заботится о своих актерах ваш худрук? – В материальном смысле «Сатирикон» проигрывает многим театрам, но это не самое главное. Случалось, я играла по двадцать пять спектаклей в месяц, получала скромную зарплату, а подработать, снявшись в кино, не было физической возможности, да и желания. Я была настолько увлечена театром и предана ему, что меня все устраивало. Константин Аркадьевич оставался не только моим худруком, но и потрясающим партнером: репетируя, мы общались на равных, я бесконечно доверяла ему и могла положиться на него во всем. То, что жила на небольшую зарплату и у меня не хватало времени на подработки, не имело значения. Правда когда в семье появляется ребенок, возникает куча проблем, понимаешь: надо крутиться, куда-то двигаться. – Райкин отпускал сниматься? – Было время – отпускал с трудом. Артист «Сатирикона» должен был сделать выбор: либо театр, либо кино. Сейчас Константин Аркадьевич спокойнее относится к съемкам, понимает, что артистам надо на что-то жить в условиях, когда у театра нет своего дома, ведь многим не хватает рабо ты в том количестве, чтобы поддерживать себя в форме. Когда у театра нет своего пространства, это идет в ущерб труппе. Райкин любит репетировать подробно, а аренда зала стоит дорого, времени не хватает, обстановка нервная. Еще эта пандемия… Тем не менее театр выпустил недавно новый спектакль «Плутни Скапена». Мы играем на разных площадках и с нетерпением ждем, когда достроят новое здание и прекратится наше бездомное пятилетнее существование. К счастью, стройка идет семимильными шагами. – Легко ли вам давались театральные роли? – Было бы подозрительно, если бы все роли давались просто. Каждая постановка – это история преодоления себя, без пота и крови не рождаются дети, так же и спектакли. Если ты слишком уверен в себе и кажется, что у тебя все получается, значит, что-то пошло не так. Мне было нелегко выйти на сцену «Сатирикона», она считалась самой сложной среди театральных площадок города – театр занял здание бывшего кинотеат ра со своей особенной, нетеатральной акустикой. Многие спектакли мы работали без микрофонов, к подвесным микрофонам, развешенным по периметру сцены, нужно было привыкать. Долгое время я постоянно срывала голос. К счастью, у нас работала замечательный педагог Марина Валентиновна Чаплина, которая перед каждым спектаклем ставила нам голоса, разминала. Впервые вышла на сцену «Сатирикона» в «Бальзаминове», играла Матрену. Поначалу Райкин предлагал другую роль – Антрыгину, но актриса, утвержденная на Матрену, ушла в декрет. Антрыгину сыграла Глаша Тарханова, а мне досталась Матрена. Наконец-то я дорвалась до характерной роли, но тогда еще не доросла до нее. Сегодня понимаю: можно было сыграть лучше. В спектак ле я категорически не понравилась моей бабушке. В свое время Жанетик сыграла в фильме «Женитьба Бальзаминова», вошедшем в золотой фонд советского кино, купеческую дочку Капочку, а в роли кухарки Матрены там снялась Екатерина Савинова. Жанетик высказала мне после премьеры кучу замечаний: «Зачем ты сутулишься? Зачем прячешься за волосами? Тебя не видно, не слышно». Есть актеры, которые, если их ругают, начинают сворачивать горы. Со мной все наоборот: я скисаю, у меня перестает получаться даже то, что выходило раньше, но если меня подбодрить, есть шанс, что все будет хорошо. Мне везло на режиссеров-психологов, я сыграла множество спектаклей-преодолений. Люблю театр за то, что можно уйти от себя. Правда нужно найти другого, к кому приходишь. Сложно было зажить жизнью Елены из «Оглянись во гневе» – она совсем не мой персонаж, не сразу получилось сыграть ее убедительно. Спектакль родился из домашней самостоятельной работы, репетировали в свободное время на малой сцене. «Ричард III» и «Король Лир» были вводами – нужно было впрыгнуть в чужой рисунок роли, долго ощущала себя не в своей шкуре. Играла Корделию десять лет, но перед одной сценой всегда проговаривала текст, паниковала, боя лась его забыть. Моя Катарина в «Укрощении» была решена как готический панк. С одной стороны, мне это было близко, но как выразить ее эмоции на сцене, как сыграть в финале лиричность без лирических «соплей»? Бывали и физические трудности. На выпуске спектакля «Чайка» за работала сотрясение мозга, «Маленькие трагедии» сдавала с травмированной ногой. Каждая работа давалась сложно, но в этом и интерес. – В кино вы впервые снялись в шестилетнем возрасте. – Играла в фильме деда Евгения Васильева «Пока гром не грянет» дочь своей мамы. Помню, была жутко влюблена в Сергея Паршина, который снимался в главной роли. У него такой бархатный голос, которым он озвучивал позже одного из героев «Просто Марии» вместе с моей мамой. В фильме отца «Горе-злосчастье» снималась, когда еще училась в школе и по-прежнему отвечала на вопрос, буду ли артисткой: «Нет, не буду!» Для меня съемки стали приятным приключением, в актерской профессии я ничего не соображала. Вообще была не из чис ла талантливых детей-артистов. Вот моя юная партнерша по сериалу «Шифр» Вита Корниенко к десяти годам имеет в фильмографии семьдесят четыре фильма. Она еще совсем маленькая, но как собака органичная, способна сыграть все что угодно, и это получается талантливо и круто. Я не была такой в детстве, я скорее из тех, кого надо натаскивать. Но папа не проявлял требовательности, хотя со мной нужно было работать построже, потщательнее. Папа был не только режиссером, но и директором картины, на него обрушивалось огромное количество организационных проблем. Видимо, он настолько в меня верил, что утвердил на роль. Сегодня не могу на себя в этом фильме смотреть без смеха – такая зеленая. Правда одноклассники все равно завидовали: я какое-то время не ходила в школу, уехала на съемки в Бухару, потом на кинофестиваль в Артек. Вернулась, конечно, вся из себя крутая, звезда… Это потом в институте нам мастера говорили: на первом курсе все студенты «народные», на втором – «заслуженные», на третьем понимают, что они просто «так себе, артисты без звания», а к четвертому курсу спесь окончательно слетает и ты осознаешь, что до настоящего артиста тебе еще работать и работать. В детстве, конечно, все казалось гораздо проще. А фильм так и не пошел в кинотеатрах – не сложилось. Полноценно мы с папой работали, когда не так давно выпускали антрепризный спектакль «Соседки», который играли вместе с партнершей по сериалу «Напарницы» Катей Кузнецовой. Существовали в диалоге, что-то предлагали мы, что-то он. Публика оценила.

Конец ознакомительного фрагмента.