Маша и Дракон
Шрифт:
Гор, по мере Мишиной речи, смотрел всё напряжённее и я тоже не выдержала - положила руку Мише на плечо, мягко сжала.
Гор даже передёрнулся, в глазах словно клинки сверкнули. Вот дурак ревнивый!
Разве поймут мужчины, как мать считает минуты до свидания с ребёнком после долгой разлуки! Только я этого объяснять им сейчас не буду. Я хочу лететь немедленно! Хочу всегда жить вместе с сыном! А это возможно только если я буду с Гором. Значит, только Гор! Тем более то, что было у нас с ним на острове, оставляет надежду, что возможно настоящее
– Миша, нет!
– я говорила спокойно и твёрдо.
– Не продолжай. Я улетаю с Гором не потому, что он хочет этого, а потому, что я безумно, отчаянно, безрассудно невозможно этого хочу!
Гор довольно расслабился. Миша молча наклонил голову прощаясь и быстро ушёл. Я заметила, как сильно его руки были сжаты в кулаки, когда он шёл. Словно сам себя держал..
Сейчас, сидя в самолёте я вспоминала, каким довольным и успокоенным выглядел Гор всё время посадки.
Не заметила, как тоже уснула...
Дом у Гора оказался великолепный. Небольшой парк сразу за воротами, подъездная дорога обсажена декоративным кустарником. Не успела я выйти из машины, как из распахнувшихся дверей ко мне кинулась Надежда Матвеевна. Она, плача, обнимала меня, целовала, приговаривала:
– Девочка моя, хорошая моя, золотая моя! А похудела как! Солнышко ты, наше!
Потом, неожиданно повернувшись, крикнула:
– Вова, ты где? Мама приехала!
Мальчик уже пару минут стоял в проёме двери и смущённо смотрел на меня, не решаясь подойти. Я сделала в его сторону шаг, другой и, вдруг, осела, опустившись прямо на узорные плиты двора. Протянула руки:
– Сыночек...Волчонок....
И он подошёл ко мне. Я ласково провела по родным щёчкам, взялась за тёплые детские руки, прижала их к своим губам. А потом, наконец, обняла сына!
Гор поднял меня, взял малыша на руки и повёл в дом.
Эпилог.
Эпилог
Моя жизнь в доме Гора сначала показалась сказкой.
Я наслаждалась общением с сыном. Нежилась в лучах заботы Надежды Матвеевны. Гор был со мной очень ласковым, внимательным и великолепным любовником.
Я, наконец-то, звонила Галочке. В первый раз, после долгого китайского перерыва, мы с ней пол дня проболтали (у неё это было пол ночи) обо всём. Я рассказала ей все свои новости, она мне - свои. Звонила и ребятам: Захару, Дану. Они стали очень популярной группой и уже перебрались в столицу.
А потом, где-то через пару месяцев, я заскучала без какого-либо занятия. Подумала и решила, что хочу вернуться в университет и закончить образование.
Вот тут и обнаружились проблемы. Гор был категорически против. И вообще, я, наконец-то, стала замечать то, на что поначалу просто не обращала внимания: я не могу свободно выходить из дома. Свободно передвигалась только в пределах ограждённого пространства частной территории, на которой располагалось поместье Гора. Поначалу, когда мне никуда и не хотелось, я просто не замечала этого.
Но когда меня просто не выпустили за ворота, а Гор, вернувшись вечером, просто отмахнулся от моей попытки получить объяснения, и потом, этот его запрет на дальнейшее обучение - я, наконец, прозрела...
Постепенно, понемногу я начала осознавать своё положение почётной узницы и запечалилась. Я перестала уговаривать ревнивого мужчину отпустить меня учиться. И перестала ждать его, ушло счастливое настроение, пропал аппетит.
У сына уже было много занятий. Ежедневно его отвозили в детский сад. Один из лучших, наверняка. И мальчик всегда занят. Уроки, тренировки... Ему всего четыре, а Гор просто помешан на его развитии. Впрочем, сыну нравиться. Я не нужна ему уже так, как раньше, когда он был махоньким...
После того, как машина с Волчонком скрывалась из виду, я уходила в парк. Уже стояла очень поздняя осень, я садилась на скамейке у искусственно созданного пруда и часами бездумно наблюдала как на поверхности воды плавают последние опавшие разлапистые кленовые листья.
Наверное из-за того, что перестала есть, сильно похудела.
С Гором в постели по-прежнему была послушна, никогда не отказывалась от близости и не сопротивлялась его ласкам. Но теперь я чувствовала, что он мой тюремщик. Очень добрый, ласковый, но абсолютно бескомпромиссный и несгибаемый.
И тёплое чувство, которое появилось на лунной дорожке в Китае стало таять. Вдруг всё показалось ошибкой...
И, не знаю, чем бы всё закончилось. Может быть, так бы и умерла моя любовь медленно и неотвратимо, если бы Гор случайно не вернулся домой за какими-то бумагами.
Ему захотелось увидеть меня и, узнав у прислуги, где я могу быть, пошёл искать.
Увидев худенькую печальную девушку на берегу пруда, которая скользнула по нему равнодушным взглядом и даже не поднялась на встречу, он вдруг понял: что-то идёт не так.
Я не смотрела на него. Хотелось, чтобы ушёл. Но Гор сел на скамейку рядом. Мы помолчали и вдруг, я решилась и сказала:
– Спасибо тебе за эти несколько месяцев счастья. Но сейчас я бы хотела...
Гор судорожно вдохнул. И, вдруг, дёрнул меня к себе на колени и начал целовать, заглушая... Потом сказал:
– Я согласен. Можешь вернуться в университет.
Я изумлённо посмотрела на него. Но он только поднялся и быстро ушёл, сказав, что спешит.
С этого дня всё изменилось.
Я восстановилась со второго семестра и стала ходить на занятия. Теперь у меня была куча забот. Всем нужно было уделить внимание, везде нужно было успеть, вернулось настроение, аппетит, прежняя печалька показалась надуманной.
Кстати, в университете встретилась с братом. Он рассказал, что отец страшно сердит на меня и считает пустым вложением. Он забросил идею получить гарантии с моей помощью и теперь не хочет и слышать обо мне. И я, вдруг, почувствовала облегчение. Я тоже не хотела больше о нём никогда слышать.