Маша и Медведь
Шрифт:
Что? Мишка повернулся к ней, отвлекаясь от дороги.
Останови, пожалуйста, повторила Маша чуть громче.
Симонов тут же съехал на обочину, включи аварийку, взял подругу за плечи.
Что-то случилось? Нога болит? Ты же говорила прошло, сразу закидал он ее беспокойными вопросами.
Маша хихикнула, представив, как скажет, что одно место у нее ноет и чешется, но решила воздержаться от пошлости. Она схватила Мишку за майку, притягивая к себе ближе.
Ничего не болит, прошептала ему в губы, прежде чем поцеловать.
Машка, ты чего вытворяешь? Миша отпрянул, поняв, что слишком
Игнорировав его прямой вопрос, она ответила:
Не хочу никуда. Поехали в Москву.
Ты же не выносишь Москву, напомнил Мишка, смеясь.
Терпеть не могу, Маша снова обожгла его губы требовательными поцелуями-укусами, Но там твой дом, твоя кровать, и до нее ближе, чем до Тулы. Поехали.
Для убедительности она просунула ладонь за пояс джинсов, чуть царапнув ногтями чувствительную кожу.
Твою ж взвыл Симонов, закатывая глаза от нетерпения, удовольствия и острого предвкушения.
Поехали, повторила Маша, убирая руки отстраняясь.
И он, как зомби отжал аварийку, поставил ноги на педали, дернул передачу и дал газу.
Все дорогу Маша просила Мишку сбавить скорость. Он сам себя материл, спохватываясь, когда спидометр зашкаливал, но уж слишком торопился добраться домой.
Дорога казалось бесконечной, разговоры не клеились, все время перетекая в темы ниже пояса. Напряжение в машине зашкаливало. Даже вместо любимого хот-дога на заправке Маша взяла мороженое, чтобы хоть как-то остыть. Ей немного помогло, а вот Мишка еще сильнее завелся, косясь, как она облизывает и посасывает быстро тающее эскимо.
Он в очередной раз от всей души радовался, что живет на окраине Москвы. Стоять в пробках сейчас не было не то что желание, а сил. Наверно он накинулся бы на Машу прямо в машине. Но трафик был к ним милостив. Лишь немного задержались на въезде, поймали пару долгих светофоров.
Как зомби Мишка парковался возле дома. О том, чтобы отогнать машину на стоянку и речи не шло. Он был пьян от предвкушения. Давно его так не будоражило. Возможно никогда. И ведь чего ждал? Секс у них уже был. Мишка прекрасно знал, что его ждет. Но ждал он этого так долго и знал теперь, что все совсем иначе между ними. Не просто плотская связь, а больше. Любовь. Он любил Машку и знал, что она тоже его любит. Пока не говорит, но есть в ней это чувство. Как и в нем живет со школы, выдерживаясь и обогащаясь, как элитное вино в погребе.
Не взяв даже вещи из багажника, Мишка потащил Машу домой. Она не сопротивлялась. Еще не войдя в квартиру, начали целоваться. Смеялись как дети.
Опять мы в подъезде, не преминула отметить Крылова между поцелуями, Как в школе.
Нет, помотал головой Миша, Лучше.
Он на удивление быстро справился с замками, затолкал Машу внутрь, пригвоздив к закрытой двери. Сил терпеть больше не было. Даже дойти до кровати Миша не мог. Он начал прямо в прихожей. Раздевал ее, покрывал поцелуями каждую клеточку кожи, спасенную из плена одежды. Хотел ее, себе, без промедления. Снимая вещь за вещью, любуясь стройным телом, Миша все глубже погружался в какой-то катарсис, дзен, нирвану. Он погряз в ощущении блаженства с головой. И для полного счастья ему не хватало только затянуть туда Машу.
Он опустился
Целуя живот, водя языком вокруг пупка, продвигаясь ртом все ниже и ниже, он заставлял ее дрожать, трепетать и корчиться от возбуждения. Маша не сдерживала криков, пока его губы и руки творили с ней нечто невероятное. Мишка ликовал, не замечая, что улыбается, безумно довольный собой и ее реакцией на откровенные ласки.
Он успел подхватить ее на руки, трясущуюся и почти рыдающую после чувственной, невероятной кульминации. Преодолев несколько метров, Миша уложил ее на кровать, осыпая поцелуями, шепча, как любит ее, какая она чудесная и красивая, вся его.
Маша едва ли осознавала реальность вокруг себя. Ее миром стало всепоглощающее наслаждение, вкус его поцелуев, запах тела, ощущение крепких объятий и сладкого слияния.
Я люблю тебя. Люблю. Люблю тебя, слушала она Мишкин голос, как самую прекрасную песню.
И сжимала его крепче, просила держать ее, двигаться быстрее, сильнее.
Между ними не произошло ничего нового. Просто секс. Весьма классический и даже скучный. Но Маша впервые позволила ему познать не только ее тело, но и душу. Она отдавалась ему целиком. Потому что верила. Потому что простила и не таила больше обид. Потому что разрешила самой себе любить Мишку Симонова. Именно поэтому между ними теперь был не просто секс, а больше. Любовь. Доверие. Радость.
Она не сказала о любви вслух. Ее тело признавалось лучше и громче слов. Миша это чувствовал. Ему так нравились эти безмолвные признания, что он заставлял Машу «говорить «снова и снова, пока оба они не упали на кровать, почти убитые передозировкой счастья.
Долго лежали, глядя в потолок, тяжело дыша. Потом просто молча, сплетая пальцы, лениво лаская ладони друг друга. Спустя вечность Маша нашла силы, чтобы подкатиться к Мишке под бок. Он обнял ее, привлекая теснее, ближе.
Мой папа хочет внуков, как бы между прочим заметила Маша, разрывая тишину.
Симонов с минуту переваривал это заявление, а в итоге хмыкнул:
А я тебе давно говорю, слезай с таблеток.
Машка ущипнула его за бок, заставляя забавно ойкнуть.
А папа не против, что я буду отцом, да?
Нет, подбодрила Маша, Ему все равно, кто отец. Лишь бы дети были.
Занятная позиция. А меня вот непременно заставляют жениться. Говорят, все сроки вышли.
Маша вздохнула:
Сочувствую. Мама?
Угу. Весь мозг съела.
Мне показалось, она милая.
Тебе показалось, с легким раздражением отмахнулся Миша, Она же Пиночет в юбке. Как к стенке припрет
Миша прикусил язык, понимая, что сейчас сам себя закапывает.
Но вообще она милая женщина, хороший врач. Но мне от нее вечно достается то леща, то нотаций. Не знаю, что хуже. В этот раз отец спас.
Солидарность?
Ага. Хотя он с ней согласен, просто не дает заездить меня до смерти расспросами.
Я думала, у вас мама главная в семье.
Она главная, но за отцом всегда последнее слово. Не знаю, как он это делает, но у него есть какой-то мощный незыблемый авторитет. Иногда только глянет и все. Конфликт автоматически сворачивается. Батя крутой, да.