Машенька и опер Медведев
Шрифт:
Эх... Красиво...
И торопить мне ее не хочется. Хочется стянуть с нее очки и прижаться к этим влажным губам поцелуем. Затискать. И урвать немного давным-давно позабытых чувств. Когда спонтанно и на эмоциях...
У зрелых медведей такого добра, как показала жизнь, не водится. Все как-то больше по-взрослому, со взаимным расчётом, предварительно обсудив условия сторон. Или вообще какая-нибудь одноразовая не слишком трезвая история про физику. А вот про лирику...
Тебе оно надо, Медведь, -
А вообще - это все атмосфера! На улице романтично - снежно, всё мерцает гирляндами, ёлки в конце концов стоят... Праздника хочется - мандаринов, звона бокалов, смеха женского!... А не на дежурстве до утра пахать. И так весь год без отпуска. И неромантичный контингент, с которым я работаю уже, мягко говоря, осто...чертел!
Но так как Медведь я адекватный, и мне "оно" на самом деле не надо, то Машенькины губы остаются непоцелованными.
Потому что лирика - это нечто всепоглощающее, и пяти-шести часов свободного времени в неделю на лирику точно не хватит.
А девчонка - так и вообще не вариант. Это просто так... навеяло что-то.
Вздыхаю...
Маша снимает очки, убирает в сумочку.
– А как Вас зовут?
– Капитан Медведев...
– Михаил?
Если спросит про Потаповича - нарычу. Задолбала тупая шутка!
– Михаил Егорович...
– уточняю я заранее. Не хочется рычать.
– Михаил Егорович, а давайте я сама за паспортом съезжу. Не хотелось бы Вас затруднять. У вас наверное дел много, - не моргая смотрит мне в глаза своими честными пречестными.
– Мда?
– с подозрением смотрю на неё в ответ. С чего вдруг такая забота?
Хотя, конечно, нужно отпустить. Ну какой смысл пионерку эту тягать.
– Давай, хоть до дому довезу. Пьяни же полно. А мне всё равно надо по делам. Говори адрес.
– Я иногородняя. Здесь у меня никого нет. Мне нужно на вокзал.
Немного тоскливо, что эта юная красота покидает мою территорию.
"Ладно, свободна", - крутится у меня на языке, но выдаю я почему несколько иную версию: - Ладно, поехали на вокзал. Тачка через дорогу, - киваю я на здание УГРО.
Приглашающе указываю рукой, пропуская её вперед на тропинку. Мы доходим до проезжей части. И прямо перед нами по ней проезжает грохочущий грейдер, чистящий дорогу, образуя огромный бесконечный сугроб льда и снега на обочине. Комья с сугроба сыпятся прямо на ее ботинки. Вскрикнув, делает шаг назад, вжимаясь в меня спиной.
И по инерции... или еще по какой неведанной фигне, я обхватываю ее за талию рукой, притягивая к себе.
Оба смотрим на сугроб. Самой ей эту глыбу снега не преодолеть.
Маша разворачивается в моих руках и задирает голову, заглядывая мне в глаза.
– Михаил Егорович... я на светофоре обойду, хорошо?
– словно читая мои мысли.
– И подойду к Вашей машине.
– Михаил, - поправляю я зачем-то.
– Светофор далеко. А переход здесь.
Отстраняю ее в сторону. Наступаю на оледеневший сугроб, немного проваливаясь в него. Спрыгиваю на асфальт.
– Иди сюда.
Протягиваю ей руки. Она делает шаг наверх. Подхватываю за талию и... не удержавшись, иду на поводу у своей фантазии. Поднимаю ее, прижимая за талию к себе. Обхватывает меня за плечи. Шелест курток... Ноздри дразнит тонкий цветочный запах... Наши взгляды встречаются.
Вот сейчас кайфово было бы поцеловать... мы одновременно облизывает губы. Мои - словно распирает изнутри кровью и практически зудит от желания сделать это. Давление подпрыгивает. Пульс начинает стучать в уши.
Проезжающая мимо тачка нервно сигналить, напоминая, что мы, вообще-то, на дороге.
Встряхиваюсь.
Это от голода всё... Ты когда женщину последний раз целовал, Медведь? Уже вот - на девчонок молоденьких кидаешься! Не трогай...
Ставлю ее на ноги. Нам немного неловко.
– Куда едешь-то, Марья?
Я это зачем спрашиваю? Чтобы снять неловкость, конечно! Ну да...
Переходим дорогу.
– В Воронеж.
– "Котенок с улицы Лизюкова"?
– Да. Есть у нас такой.
– А сюда зачем приезжала?
– В гости.
– К кому?
Открывает рот, чтобы ответить и растерявшись смыкает губы.
Ой, и мутная ты, гражданка Марья! Паспорт потеряла, телефон потеряла, номеров не помнишь, на вопросы отвечаешь с задержкой...
– Ой...
– вскрикивает она, глядя за мою спину.
– Что там, - скептически дергаю бровью.
– Дерутся!
– Напротив ментовки?
– Ну, посмотрите!
– подхватывая под руку с усилием разворачивает меня. Поддаюсь.
Действительно! Молодняк сцепился за елями, насаженными возле Управления.
– Эй!
– окрикиваю парней.
Нет реакции. Свиснув погромче, делаю пару шагов в их сторону.
– Вы меня контузили, - хныкает Маша, морщась и прижимая руку к уху.
Двое, держат друг друга грудки. И еще несколько сочувствующих.
– Может, я за товарищем вашим сбегаю?
– Не вздумай слинять, подам в международный розыск.
– У Вас даже фото нет, - фыркает она.
– Без фото никто ориентировку не примет.
– Не переживай, я тебя нарисую.
– Вы художник?!
– удивлённо.
– В некотором роде. Правда, не по портретам, я больше по живописи.
– Пейзажи пишите??
– На лицах, ага... Эй, пацаны, вы страх потеряли. Ну-ка дернули отсюда, пока я добрый.
– Иди куда шел, мужик, - вытирает один кровь под носом.