Машина Любви
Шрифт:
— В одиннадцать.
— Как ты смотришь на то, если мы встанем в половине десятого? Позавтракаем вместе.
— Нет… я должна уйти сейчас.
— Нет! — Он приказывал, но его глаза смотрели умоляюще. — Не покидай меня.
— Мне нужно, Робин.
Мэгги соскочила с кровати, побежала в ванную и быстро оделась. Когда она вернулась в комнату, Робин сидел, прислонившись спиной к подушкам и, казалось, прекрасно владел собой. Он закурил сигарету и странно взглянул на нее.
— К кому ты сбегаешь? К мужу или любовнику?
— К мужу, — сказала
Он глубоко затянулся и, выпустив дым, спросил:
— Вы многим рисковали, когда шли сюда вечером?
— Только семьей.
— Идите сюда, журналистка! Она подошла к нему, и он посмотрел на нее так, словно хотел прочесть ее мысли.
— Я хочу, чтобы вы знали: мне было неизвестно, что вы замужем. Я говорю об этом честно.
— Не мучайтесь угрызениями совести, — тихо сказала она. Он рассмеялся странным смехом.
— Угрызениями совести? Бог ты мой, я нахожу это скорее забавным. Пока, журналистка!
— Меня зовут Мэгги Стюарт.
— Малышка, для женщин такого сорта, как ты, есть другое название!
Он наклонился, чтобы погасить сигарету. Она продолжала стоять возле кровати.
— Робин, сегодняшний вечер был чем-то новым и для меня. Я хочу, чтобы вы знали об этом. Вдруг он схватил ее за талию и зарылся головой в платье. Низким взволнованным голосом он умолял:
— Тогда не уходи! Ты говоришь, что любишь меня, а сама оставляешь!
Она никогда не говорила о любви! Мэгги удивленно взглянула на него. Он был словно в трансе.
— Робин, я должна уйти, но я вас никогда не забуду.
Он прищурил глаза и посмотрел на нее так, словно видел впервые.
— Я хочу спать. Спокойной ночи, журналистка!
Погасив свет, он повернулся на бок и сразу же уснул. Мэгги стояла, не веря своим глазам. Он не ломал комедию. Он действительно спал.
Она вернулась домой со смешанным чувством. Во всем этом было что-то ненормальное. Словно в нем было два человека, которые сливались в одного только тогда, когда он занимался любовью.
Было четыре часа утра. Мэгги проскользнула в спальню, погруженную в темноту.
Кровать Хадсона была пуста. Она быстро разделась и едва успела выключить свет, как услышала скрип гравия на дороге, ведущей к гаражу.
Мэгги притворилась спящей, когда Хадсон прокрался в спальню. Вскоре она услышала его пьяный храп.
В течение двух последних недель она с головой ушла в работу и выбросила Робина из головы. Вспомнила о нем только в тот день, когда, открыв записную книжку, внезапно обратила внимание на дату: четыре дня задержки! А Хадсон не прикасался к ней уже три недели. Робин Стоун! Она не приняла с ним никаких мер предосторожности! Мэгги закрыла лицо руками. Нет, она не станет избавляться от ребенка. Ребенок Робина был зачат в любви. А Хадсон давно хотел малыша. О нет! Это отвратительно! Но что она выиграет, сказав правду Хадсону? Он будет страдать, да и ребенок тоже. Мэгги встала, полная решимости оставить этого малыша.
Прошла еще одна неделя, и Мэгги решила, что необходимо заставить Хадсона заняться с ней любовью. В ту ночь она прижалась к нему в постели, но он оттолкнул ее. В темноте она закусила губу.
— Я хочу ребенка, Хадсон.
Она обвила его руками и попыталась поцеловать. Он повернулся к ней.
— Ладно, но без всяких прелюдий. Мы хотим ребенка, так будем блудить.
Через несколько недель Мэгги пошла к врачу. Он позвонил ей на следующий день и поздравил. У нее было уже шесть недель. Она решила выждать еще какое-то время, а потом сообщить новость Хадсону.
Несколько дней спустя они проводили один из редких вечеров дома. Хадсон за ужином вел себя миролюбиво. Спокойный, задумчивый, почти любезный, он предложил Мэгги подняться в маленькую гостиную и выпить по рюмочке. Сев на диван, он смотрел, как она наливает коньяк, потом взял свою рюмку и стал пить маленькими глотками.
— Ты можешь оставить свое кривляние по телевидению приблизительно через три месяца? — спросил он.
— Я могу попросить отпуск, но зачем?
— Я сказал отцу, что ты беременна.
Мэгги с изумлением уставилась на него. Потом решила, что доктор Блейзер, наверное, его предупредил. Вот почему у Хадсона такое необычное настроение. Она облегченно улыбнулась. Инстинкт не обманул ее. Этот ребенок все изменит.
— Хадсон, мне не нужно уезжать. Я могу работать до последней минуты, если только камера не будет снимать меня крупным планом.
Он удивленно вскинул на нее глаза.
— А как мы объясним отцу и всем остальным, что у тебя нет живота?
— Но я…
— Это нельзя симулировать. Все должны в это поверить. Один неверный шаг — и отец обнаружит обман. Я все подготовил. Скажем, что хотим совершить кругосветное путешествие. Это будет моим подарком по случаю твоей беременности. Затем объясним, что роды начались преждевременно, и ребенок родился в Париже.
— Но я хочу, чтобы мой ребенок родился здесь.
— Не увлекайся. Ты ведь не беременна. — Он встал и налил себе вторую рюмку коньяку. — Я все предусмотрел. Мы можем взять ребенка в Париже. У доктора, с которым я говорил, есть там каналы. Они даже гарантируют сходство с родителями. Я попросил мальчика. Нам выдадут свидетельство о рождении, и ребенок будет считаться нашим.
Мэгги, успокоившись, встала с дивана и медленно пошла к нему.
— Хадсон, теперь я должна тебя удивить. Нам не нужно ничего придумывать.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я на самом деле беременна. Он прорычал:
— Повтори!
— Я беременна.
Его рука хлестнула ее по лицу.
— Дрянь! От кого?
— Но… это мой… наш!
Хадсон схватил ее за плечи и принялся трясти.
— Говори, шлюха, от кого этот ублюдок, которого ты хочешь приписать мне! — Он снова ударил ее по лицу. — Говори, иначе я буду бить тебя до тех пор, пока ты не скажешь!
Она вырвалась и выбежала из комнаты. Он бросился за ней и догнал ее в вестибюле.