Машина Наказаний
Шрифт:
– Иван, ты откуда?
Иван повернулся к спросившему, коренастому подростку со слегка оттопыренными ушами:
– Из Смоленской области. А ты?
– Я из НиНо, ну из Нижнего Новгорода. Меня Павел зовут.
Мальчики потеряли интерес к новичку и вернулись к прерванным делам: книжкам, шахматам, болтовне.
Иван разложил вещи в тумбочке и почувствовал себя неуютно: все ребята были чем-то заняты, играли, смеялись, а он сидел на кровати.
За окном колыхались зеленые ветви, пела какая-то пичужка.
Мальчики затеяли битву подушками: вопли, смех, летящие перья. Иван, завидуя, наблюдал, как они весело колошматят друг друга, но присоединиться к игре не решился. Устав от сражения, ребята, смеясь, разбрелись по кроватям, шумно дыша и переговариваясь.
На ветви за окном легла багряная тень. Вечер.
Электронные часы на стене высветили: 21. 00
– Отбо-оой!
– зычный голос донесся из-за двери. И тут же в палате погас свет. Мальчики стали укладываться.
Иван снял шорты, укрылся пахнущим прачечной одеялом.
В комнате стало тихо. Тикали часы. Дышали ребята. В открытую форточку доносился треск цикад.
– Качай его!
Иван проснулся, осоловелый со сна. Кровать ходила ходуном. Вскрикнул, увидев темные фигуры, нависшие над ним.
– Вы чего?
– Куда?
– кто-то со смехом вдавил его в постель.
– Добро пожаловать в "Звездочку"!
Мальчики, гогоча, раскачивали кровать и выкрикивали.
– Идет по палубе матрос.
– А корабль-то тонет!
– И наш матрос уже в воде!
На лицо Ивану обрушилась подушка, кто-то надавил сверху. Мальчик задохнулся, задергался, но его крепко держали.
– И наш матрос уже в воде!
– Ребята, он не дышит!
Павел рыдал в гробовой тишине, сидя на своей кровати, всматриваясь в темноту, туда, где, вытянувшись во весь рост, лежал Иван.
– Что дела-аать?
– Нужно вожатую звать, - сказал кто-то из мальчиков.
Рыдания Павла стали громче.
– Сашка, - взмолился он.
– Пойди, дотронься до него, может...
– Сам дотронься. Боюсь я.
Иван откинул подушку с лица, шумно задышал.
– Он живой, - крикнул ближайший мальчик.
– Живой!
– Живой.
Иван сел на кровати. Павел подскочил:
– Прости меня.
– Да нормально все, - Иван кашлянул и засмеялся.
– Я притворился трупаком. Надо мной в другом лагере уже так прикалывались.
– Круто, чувак!
– Ну ты даешь, Ванька!
Ребята гудели, хлопали Ивана по плечам, а он блестел в темноте зубами, радуясь, что так быстро стал здесь своим.
– Прости меня.
– Да нормально.
Мальчики разбрелись по кроватям и быстро заснули. Иван заснул.
Павел долго ворочался, всхлипывал, шмыгал носом, но, наконец, сон сморил и его.
Трещали цикады. Шевелилась занавеска. Скреблась в стекло ветка клена.
АЛЕШКА
Темно и муторно на душе у Алешки. Он поссорился с братом и тот ушел, хлопнув дверью.
"Ничего, вернешься",- подумал Алешка и защелкнул щеколду за его спиной.
Однако теперь, лежа на продавленном диване и уставившись в телевизор, Алешка тосковал. Он был уверен в своей правоте, знал, что брат понимает, что виноват сам и не идет домой из упрямства, желания что-то доказать.
Часы пробили десять, и за окном потемнело.
Началась любимая Алешкина юмористическая передача (которую брат, кстати, терпеть не мог), однако сейчас бодрый голос актера и смех в зале совсем не вязались с тем, что происходило в душе Алешки.
Он выключил телевизор, швырнул пульт на диван.
"Почему нельзя жить по - нормальному?" - с тоской подумал Алешка, и ему так больно стало, так обидно, что он едва не заревел.
Часы безучастно загремели. Алешка лежал на диване, уткнувшись лицом в подушку, и слушал удары - ему казалось, что стучит прямо у него в голове. Двенадцать ударов...
Алешка вскочил. Внутри у него дрожало сердце.
– Ну где же ты?
– спросил он плачущим голосом и подбежал к окну, увидел в черном стекле свое отражение, окаймленное пятнами света от фонарей и домов. Улица длинная, темная, петляла внизу и медленно, как во сне, по ней ехали машины.
Алешка вспомнил увиденную недавно программу о криминале, в которой рассказывали про парней, проламывавших битой прохожим головы, и заметался по комнате.
На лестничной клетке раздались шаги, Алешка замер.
" Идет!" - вихрем пронеслось в голове. Захотелось лечь как ни в чем не бывало на диван и притвориться совершенно равнодушным.
Но шаги стихли, звонок в дверь не прозвучал.
"Зачем было спорить с этим дураком? Ну, вернись!"
Прошло еще полчаса, и Алешка понял, что умрет, если останется в квартире еще хоть на секунду. Вскочил и быстро принялся одеваться - ему даже стало весело, Алешка засмеялся. Конечно, он найдет брата, тот наверняка у Кости. Костя! Дурак, он же у Кости! Зачем куда-то идти, ведь есть телефон. Ха! Спрятался у Кости! Ну, пусть, сейчас узнать - и можно лечь спать.
Спать... Алешка почувствовал, что устал, слегка прикорнул головой на край дивана, глаза начали слипаться, но сердце, тревожное сердце, тут же разбудило его.
К телефону подошел сам Костя.
– Да?
– голос заспанный, хриплый.
– Слушай, Костя, Алешка у вас?
– Нет,- удивился Костя,- А что, его нету?
– Нет, ушел куда-то,- голос Алешки предательски дрогнул.
– Здорово, - сиплым шепотом восхитился Костя.
– Ну, его точно у вас нет?
– Точно.
Алешка медленно положил трубку. С чего он решил, что брат может быть у Кости? Он и днем-то у него всего пару раз был, а тут вдруг его пустят ночевать. Глупо!