Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Шрифт:
— Не говорите!
Розыков хотел сказать: «Попросить совета», Воронов же подумал, что майор угадал мысли, поэтому не захотел слушать дальше.
— Вы придете, товарищ майор?
— Куда?
— Прямо к ней… К девяти часам, — замялся младший лейтенант. — Гульчехра Кадыровна согласна.
— Не отказывайся, Якубджан. Давай сходим, — попросила Гульчехра.
— Постойте, друзья. Я что-то не понимаю вас, — сказал майор.
— Не хитри, Якубджан, — улыбнулась Гульчехра. — Ты ведь знаешь, о чем мы говорим. Завтра у Наташи день рождения. Она просила
— Когда она пригласила? — взглянул майор на Воронова.
— Сегодня… Вы согласны?
— Не приревнуешь?
— Не приревную. Мы не любим друг друга.
Воронов пятерней откинул назад волосы: ему стало вдруг легко. Как это днем, на работе, у него не хватило смелости пригласить майора к Наташе в гости! Разве обязательно для этого нужно было приходить на квартиру? Хорошо еще, что он сам не напросился в гости! Майор первый предложил, «У меня сегодня вечером уйма свободного времени, приходи», — сказал он,
— Алеша, бери конфеты. Не стесняйся, — предложила Гульчехра.
— Спасибо…
— Бери, бери, чего ты! — поддержал жену Якуб Розыкович.
За последние дни майор привязался к младшему лейтенанту. Ему нравилась горячность молодого офицера. Утром, разговаривая с подполковником Корниловым, Розыков отметил старание Воронова. Начальник отдела, по-видимому, тоже заметил его. «Парень с головой, — согласился он. — Хочешь — займись. Часто из таких выходят Шерлоки Холмсы!»
«Из таких ли? — подумал майор, ан вспомнил, как младший лейтенант растерялся, когда услышал имя подполковника Адылова. Оперативник, что бы ни узнал, должен сохранить спокойствие. Не поймешь этого — не победишь»
— Алеша, когда у вас свадьба? — нарушила молчание Гульчехра. Она думала, что Воронов женится на Наташе.
— У меня? Ну, что вы, — покраснел младший лейтенант.
— Он еще молод, — заметил майор. — Посмотри, ни одной сединки нет… Вот побелеет голова…
— Товарищ майор, — Воронов вдруг нагнулся, зачертил вилкой по дастархану, горячо сказал: — Хорошие вы…
— Ну, это ты переборщил, — громко засмеялся Розыков. Он встал, взъерошил младшему лейтенанту волосы, ушел в другую комнату.
— За Ильхамом, — объяснила Гульчехра, пододвигая Воронову тарелку со сладостями. — Проснулся, проказник. Слышишь, плачет?
Через несколько минут Розыков вернулся с сыном на руках.
Малыш вытаращил черные, круглые глазенки, закрутил головой.
Это развеселило всех.
— Быть отцом — будто крепкое вино пить, — похвастался майор. — Знаешь, — обратился он к младшему лейтенанту, — пришел я вчера домой, взял сына на руки, сказал: «Салам алейкум, углым». Он улыбнулся, ответил: «Салам алейкум, отам», потом спрашивает: «Поймали преступников?» Я так и обмер. «Ну и ну», — думаю и говорю: — «Не поймал, брат», Он успокаивает: «Ничего, не расстраивайся Я, как вырасту, помогу тебе».
Майор долго говорил об Ильхаме.
Гульчехра взволнованно слушала. Ее смуглое, покрытое легким румянцем лицо, светилось; глядя на Ильхама. она смешно, по-детски, оттопыривала губы.
Глава 39
О ЦЕНТАВРЕ И ПРОЧИХ ЗВЕЗДАХ
— Якуб Розыкович, скажите, я бы мог работать в угрозыске?
— Ты хочешь знать правду?
— Да!
— Все зависит от тебя.
— Верно? — Младший лейтенант поднял цветок, валявшийся на дороге, покрутил в руке. — Капитан Исмаилов говорит: главное — талант!
— Не верь!
Впереди показалось железнодорожное полотно. Они свернули на другую сторону улицы. прошли несколько домов, наступавших на линию, остановились у старого дерева.
Воронов посмотрел на небо. Звезды, будто крупицы золота, переливались тихим тусклым светом. Младший лейтенант широко расставил ноги и запустил руки в карманы шаровар. В его глазах, как в зеркале воды, задрожали острые искорки; на губах застыла восторженная улыбка.
— Ты увлекаешься астрономией? — поинтересовался майор.
— Я люблю небо. Это такое зрелище… — Воронов взглянул на Розыкова, очертил рукой в воздухе круг. — Якуб Розыкович, вы можете представить бесконечность Вселенной?
— Могу, — не совсем уверенно ответил майор.
— Не можете, — сказал младший лейтенант. — Понять еще можете, а представить нет. До звезды Центавра курьерский поезд шел бы сорок миллионов лет. Есть миры еще дальше. Свет от туманности Андромеды до Земли летит семьсот пятьдесят тысяч лет. Чудовищно, правда? — Воронов вздохнул. — Нет, Якуб Розыкович, нельзя представить бесконечность Вселенной.
— Ты, пожалуй, прав, — согласился Розыков. Младший лейтенант завертел головой, обхватил руками шею, задорно крикнул:
— Эх, махнуть бы сейчас на Марс, посмотреть, что там творится. Толстой в «Аэлите» — читали? — говорит, что марсиане — предки погибшей Атлантиды. Была на Земле когда-то такая страна. Ученые считают, что она находилась между Африкой и Америкой. Между прочим, теперь это уже не фантазия. На дне Атлантического океана найден затонувший материк. Исследования показывают, что он погрузился в воду около двенадцати тысяч лет назад.
Майор свистнул.
— Вы что, — живо отозвался младший лейтенант, — думаете, что на Марсе нет жизни? Вот Луна, ведь видать, что мертва, а дышит: вулкан обнаружили!
— Марс, конечно, самая интересная планета, — заметил майор.
— Сейчас уж недолго… Силы человека неисчерпаемы. Придумали искусственные спутники и планету, придумаем и космические корабли… Полететь согласятся многие… Не только на Марс — к другим звездным системам. Материя бесконечна, значит, и жизнь бесконечна. Я где-то читал, если корабль разовьет скорость, равную скорости света, то жизнь людей, находившихся в нем, удлинится. Человек живет семьдесят-восемьдесят годов. Бывает, конечно, больше. Угадайте, сколько лет он проживет в корабле? Больше тысячи! Черт возьми, это неплохой срок. Можно открыть не один мир, заселенный разумными существами. Вы бы согласились совершить такой рейс? — Заманчиво, — улыбнулся майор.