Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Шрифт:
Старший лейтенант резко повернулся и отошел от окна
— Если так, — подхватил он, — то тебе и книги в руки. Прислушайся к голосу совести, забудь все, что тебе говорил подполковник. Преступник, кто бы он ни был, не сознается в преступлении до тех пор, пока ты не прижмешь его к стене неопровержимыми фактами.
— Иван Федорович, вы извините, — отказалась я от атаки. — Доказать, виновна Красникова или нет, мой долг. Вы подскажите, как это выполнить. Первое дело, по-моему, для каждого является ахиллесовой пятой. Я — женщина, понимаете?..
— Брось! — вдруг грубо оборвал меня Зайко. Шагнув вперед, он весь оказался в снопе
Я пододвинула стул к Зайко. Его отеческое обращение немного успокоило меня, но сказать о «Деле Иркутовой» что-нибудь толковое я не могла. Все, что вызывало у меня сомнение, уже отошло на задний план.
Между тем, старший лейтенант, взяв папку, в которой находилась маленькая фотокарточка, не спускал с меня глаз. Он был уверен, что я первая начну говорить. Это я поняла по его требовательному взгляду. Мне пришлось начать. К сожалению, слова попадались не те, которых он ждал. Я молола разную чушь, все больше стыдясь своей неуклюжей растерянности.
— Ну-ну, — сказал Зайко, когда я, наконец, умолкла. — Теперь перейдем к главному: что ты думаешь о Красниковой?
— Считаю, что она невиновна, — сразу успокоилась я.
— Так… Почему?
— Против нее нет улик.
— Капитан Зафар считает наоборот.
— Я знаю.
— Рыжова уехала?
— Нет.
— Как ты относишься к ней?
— Я ее презираю.
— За то, что она обратилась за помощью к Красниковой?
— Да.
— Еще за что?
— Она красивая.
У Зайко чуть дрогнули концы губ — он улыбнулся.
— Однако ты веришь ей.
— К сожалению, верю.
— Этого же мнения ты придерживаешься в отношении Красниковой?
— Я уже говорила об этом.
— Тогда чем объяснить твое несогласие с Игорем Владимировичем?
— Не знаю…
— Гмм… — Зайко снова улыбнулся, попросил разрешения закурить, затем протянул мне папку с фотокарточкой. — Узнаешь?..
Я почти крикнула:
— Она!!
— Красникова, — сказал старший лейтенант.
— Иван Федорович, — не в силах больше владеть собой, попросила я, — как же теперь? Вы будете презирать меня.
— Чудачка, — в его глазах я увидела сочувствие. Он встал и, подойдя ко мне, осторожно дотронулся до моего плеча. — Что с тобой, Наташа? Откуда у тебя это колебание? Я считал тебя более сильной. Игорь Владимирович рассказывал мне, как ты осадила начальника отдела кадров.
— Ну, что вы, — смутилась я. — Подполковник преувеличил.
— Может быть…
Я склонилась над папкой. Красникова, она же Ильясова пять лет назад была привлечена к уголовной ответственности за мошенничество. «Работала» она так же, как и сейчас, только не на вокзале, а у касс кинотеатров. Наметив жертву, она заводила разговор, знакомилась, затем вела в универмаг, получала деньги и… исчезала. Первые сигналы поступили о ней в милицию от студенток САГУ, которые, решив по знакомству приобрести отрезы на платья, лишились двух стипендий. Через несколько месяцев в милицию со слезами пришла жена работника министерства финансов и сообщила, что мошенница выманила у нее около четырех тысяч — пообещала достать телевизор и холодильник.
Мошенницей занялись работники отдела уголовного розыска города — Перов и Борисов. Вскоре она была задержана с поличным. Следствие, продолжавшееся более недели, закончилось удачно — суд приговорил ее к трем годам лишения свободы…
— Ну, что ты на это скажешь? — заметив, что я кончила читать, поинтересовался старший лейтенант Зайко.
— Поч-чему?.. — Я еле выговорила это слово. — Почему вы сразу не показали мне это, Ивам Федорович?
— Я уже говорил тебе: лучшей традицией нашего отдела Является то, что все сотрудники, какой бы пост они не занимали, узнав о преступлении, не успокаиваются до тех пор, пока не будет найден и изобличен преступник. Заявление Рыжовой поставило на ноги весь коллектив. Особенно это обеспокоило оперативных работников. Капитан Зафар был назначен старшим. Вчера, допросив Красникову, он уехал в уголовный розыск города. Там встретился с Перовым и Борисовым и принес в отдел эту папку…
— Вам? — приревновала я.
— К сожалению, тебе, — прищурился Иван Федорович.
— Простите, — от смущения я не знала куда деть руки. Увидев на столе ключи от сейфа, я принялась вертеть их на пальце. — Где сейчас капитан Зафар?
— Ищет потерпевших! — встал Зайко.
— Не понимаю.
— Ты думаешь Красникова обманула одну Рыжову? Я положила ключи на место:
— Безнадежное дело… Ташкент — не Янгиер, что он найдет?
— Зафар?.. Найдет!.. — Уверенно произнес старший лейтенант. — Кстати, сегодня утром капитан был у мужа Красниковой…
— Вот как!.. — расхрабрилась я. — Ну и что же?
— Он давно не живет с нею. На днях должен состояться суд. Красникова дала согласие на развод.
— Товарищ старший лейтенант, — я совсем не узнавала себя. Подошла к Зайко и, вытянувшись перед ним, звонко щелкнула каблуками туфель: — Разрешите приступить к работе!
— Приступайте, товарищ лейтенант! — вполне серьезно ответил старший следователь. — Если потребуется помощь — обращайтесь ко мне или к капитану Зафару. Красникова — хитрый преступник, изобличить ее ваш долг… Между прочим, — снова перейдя на «ты», посоветовал он, — забудь, что ты женщина… Лейтенант Седых, который только что разговаривал с ответственным дежурным, страшный скептик. Я познакомлю вас, ты будешь работать вместе с ним…
12 С Е Н Т Я Б Р Я
Сегодня после работы ко мне на квартиру зашел капитан Зафар. Капитан был в новом коричневом костюме, в велюровой шляпе, в лакированных туфлях. Поздоровавшись со смущенной Лукерьей Степановной, он посмотрел на меня и, улыбнувшись, несмело подал билет в театр.
— Понимаете, Наташа… Такой спектакль…
— Какой? — удивленно спросила я.
— «Когда город спит»… Я читал пьесу… Вы не пожалеете… Это о нас… о милиции…
— Ну, что вы, — я не знала, на что решиться. Все вышло так неожиданно… — Честное слово… Сейчас семь часов… Ульмас Зафарович, может быть, вы один сходите. Я не одета,