Машина различий

Стерлинг Брюс

Сверкнул, падая на утоптанную землю, узкий обоюдоострый клинок с рукоятью из черной гуттаперчи. Коротышка сплюнул сгусток крови, но все же не утратил боевого задора; дрался он агрессивно, но, по счастью, неумело. Мэллори принял первую стойку Шиллингфорда и встретил ипподромного жучка – а кем, собственно, мог еще быть этот тип? – ударом в голову.

Теперь толпа, отпрянувшая при первом обмене ударами и блеске стали, сомкнулась вокруг дерущихся; внутреннее кольцо состояло по преимуществу из рабочих и жуликов. Народ крепкий и веселый, они были в восторге от неожиданного развлечения. Когда Мэллори достал противника своим

любимым прямым в челюсть, болельщики подхватили того под руки и толкнули назад, прямо под следующий удар. Пижон рухнул на землю, нежно-оранжевый шелк его галстука был залит кровью.

– Я тебя уничтожу! – прохрипел поверженный герой. Один из его зубов, верхний глазной, торчал окровавленным осколком.

– Берегись! – послышался чей-то крик.

Мэллори повернулся. Рыжеволосая стояла прямо у него за спиной, глаза ее бешено расширились, а в руке что-то блестело – стеклянный, вроде бы, пузырек. Заметив, что взгляд девицы метнулся вниз, Мэллори мгновенно заступил между нею и продолговатым деревянным ящиком. После нескольких секунд игры в гляделки, когда девица, казалось, взвешивала шансы, она поспешила к нокаутированному пижону.

– Я тебя уничтожу! – повторил тот и снова сплюнул кровь.

Рыжая девица помогла своему дружку подняться на ноги. Толпа свистела, обзывала его трусом и пустобрехом.

– Попробуй, – предложил, показывая кулак, Мэллори.

Сильно помятый красавчик взглянул на Мэллори со звериной, бездонной ненавистью, тяжело оперся о плечо девицы и исчез вместе с ней в толпе. Мэллори торжествующе подхватил ящик, повернулся и стал проталкиваться сквозь кольцо хохочущих мужчин; кто-то от полноты души шарахнул его по спине.

Он подошел к коляске и шагнул внутрь, в потертый бархат и кожу. Шум толпы стихал – заезд закончился, победитель известен.

Дама обвисла на обтрепанном сиденье, ее вуаль чуть колыхалась. Мэллори быстро оглянулся, опасаясь нападения, но увидел только равнодушную толпу; окружающее странным образом преобразилось, мгновение застыло, будто он видел дагерротип, запечатлевший малейшие оттенки светового спектра.

– Где моя компаньонка? – Голос дамы звучал тихо и почти безразлично.

– А кто она такая, эта ваша компаньонка, мадам? – Голова у Мэллори немного кружилась, левая штанина насквозь пропиталась кровью. – Не думаю, чтобы ваши друзья сколько-нибудь подходили для сопровождения леди...

Он тяжело опустился на сиденье, зажал рану ладонью и попытался разглядеть скрытое вуалью лицо. Замысловато уложенные локоны, светлые и, похоже, тронутые сединой, свидетельствовали о неустанных заботах хорошей камеристки. И было в этом лице что-то до странности знакомое.

– Я вас знаю, мадам? – спросил Мэллори. Ответа не последовало.

– Могу я вас проводить? – предложил он. – У вас есть здесь приличныедрузья, мадам? Кто-нибудь, кто мог бы о вас позаботиться?

– Королевская ложа, – пробормотала женщина.

– Вы желаете пройти в королевскую ложу?

Потревожить королевскую семью, свалив им на голову эту сумасшедшую, – подобная идея выходила за рамки разумного, но затем Мэллори подумал, что там непременно дежурят полицейские, каковые, собственно, и обязаны заниматься подобными историями. Так что не будем спорить с этой несчастной.

– Прекрасно, мадам. – Мэллори сунул ящик под мышку, другую же руку галантно предложил даме. – Мы немедленно проследуем в королевскую ложу. Идемте.

Слегка прихрамывая, Мэллори повел странную незнакомку сквозь бурлящий людской поток к трибунам. По дороге дама немного пришла в себя. Ее рука покоилась на его локте легко, как паутинка.

Мэллори ждал, пока царящий кругом гвалт хоть слегка поутихнет. Такой момент представился, когда они совсем уже подошли к белой колоннаде трибун.

– Разрешите мне представиться, мадам? Меня зовут Эдвард Мэллори. Член Королевского общества, палеонтолог.

– Королевское общество, – рассеянно повторила женщина, голова ее покачивалась, как бутон на стебле. Затем она пробормотала что-то еще.

– Прошу прощения?

– Королевское общество! Мы обескровили все тайны мироздания...

Мэллори слегка ошалел.

– Фундаментальные соотношения науки о гармонии, – голос очень культурный, очень спокойный и безмерно усталый, – допускают механическое отображение, что дает возможность создавать нетривиальные научные музыкальные произведения любой степени сложности и продолжительности.

– Конечно, конечно, – попытался успокоить ее Мэллори.

– Я полагаю, джентльмены, – прошептала женщина, – что результаты моих изысканий вас не разочаруют. Мои стройные, послушные войска смогут – на свой манер – достойно служить правителям земли. Но из какого же материала должны состоять мои армии? Огромные множествачисел.

Она лихорадочно схватила Мэллори за руку.

– Мы неудержимо двинемся под звуки музыки.
– В ее голосе звучала странная горячечная убежденность. – Тайна сия велика есть. Разумеется, мои войска будут состоять из множества чисел,иначе невозможно. Но что же это должны быть за числа? Есть такая загадка...

– Это ваш ларец, мадам? – спросил Мэллори в надежде, что вид знакомого предмета вернет незнакомку в реальный мир.

Однако боевой трофей рыцарственного палеонтолога не вызвал у нее ничего, кроме легкого недоумения. Если бы не полное отсутствие резьбы и прочих украшений, этот аккуратный, с латунными накладками ящичек из полированного розового дерева и вправду мог бы служить ларцом для перчаток. Узкая длинная крышка запиралась на пару крохотных латунных крючков. Странная особа провела по крышке пальцем, словно убеждая себя в физическом существовании этого объекта и явственно вздрогнула. Судя по всему, ящичек напомнил ей о недавних – и совсем еще не завершившихся – неприятностях.

– Вы сохраните его, сэр? – Это была не просьба, а мольба. – Вы возьмете его себе, на время?

– Разумеется! – не мог не растрогаться Мэллори. – Разумеется, сохраню. Пусть эта вещь лежит у меня сколько угодно.

Они медленно пробирались к лестнице королевской ложи. Ногу Мэллори обжигала резкая боль, штанина стала липкой от крови, голова кружилась сильнее, чем следовало бы при такой пустячной ране – что-то в странных словах и еще более странном поведении женщины вышибло его из равновесия. Или, мелькнула неприятная мысль, стилет был намазан каким-то ядом. Мэллори уже жалел, что не прихватил его для анализа. Быть может, эту женщину тоже накачали какими-то наркотиками, чем объясняется ее кажущееся безумие. Быть может, он расстроил какой-то план похищения...