Машина времени (сборник)
Шрифт:
— Вы-то сохранили, а как насчет нас? Ведь мы в 482-м тоже могли бы его иметь.
Она взволнованно размахивала в воздухе двумя маленькими кулачками.
— Вам бы он не принес ничего хорошего. Не волнуйся, дорогая, и выслушай меня до конца.
Судорожным движением — ему еще предстояло научиться дотрагиваться до нее, не боясь прочитать на ее лице отвращение, — он схватил ее за руки и крепко сжал их.
Несколько секунд она пыталась вырваться, затем смирилась и даже рассмеялась:
— Продолжай, глупенький, только не смотри на меня так мрачно. Ведь я виню не тебя.
— Тут некого винить, Нойс. Никто ни в чем не виноват. Мы были вынуждены так поступить. Случай с дубликатором — один из классических примеров. Я проходил его еще в школе. Дублируя предметы, можно дублировать и людей. При этом возникают очень сложные и запутанные проблемы.
— Но разве эти проблемы не в состоянии решать само человечество?
— Не всегда. Мы тщательно изучили всю эту эпоху и убедились, что люди не нашли удовлетворительного решения этой проблемы. Не забывай, что каждая неудача сказывается не только на них самих, но и на всех их потомках, на всех последующих обществах. Более того, проблема дубликатора вообще не может иметь удовлетворительного решения. Это одна из тех гадостей, вроде атомных войн и наркотических сновидений, которые не имеют права на существование. Их надо вырывать с корнем, когда бы они ни встретились. Дубликатор может принести людям только несчастье.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Пойми, Нойс, мы располагаем великолепными Вычислительными машинами. Кибермозг по своим возможностям превосходит все созданное людьми в этой области во всех Реальностях и Столетиях. Он может рассчитывать, с учетом влияния тысяч и тысяч переменных, насколько желательна или нежелательна любая Реальность.
— Машина! — презрительно фыркнула Нойс. Харлан осуждающе посмотрел на нее, но тут же раскаялся.
— Пожалуйста, не веди себя как ребенок. Конечно, тебе неприятно думать, что окружающий тебя мир совсем не так прочен и незыблем, как кажется. Всего год назад, до прошлого Изменения, ты сама и весь твой мир могли быть только тенью вероятности, но разве это что-либо меняет? У тебя ведь сохранились все воспоминания о прожитой жизни? Ты ведь помнишь свое детство и своих родителей, не правда ли?
— Конечно.
— Так не все ли тебе равно, как ты жила в той Реальности? Я хочу сказать, что результат тот же самый, как если бы ты прожила свою жизнь в соответствии со своими теперешними воспоминаниями.
— Не знаю. Мне надо подумать. А что, если мой завтрашний день снова станет лишь сновидением, тенью, призраком, или как ты там его назвал?
— Что ж, тогда будет новая Реальность, а в ней будет жить новая Нойс со своими новыми воспоминаниями. Все будет так, словно ничего не произошло, с той только разницей, что общая сумма человеческого счастья снова немного возрастет.
— Знаешь, меня почему-то это не удовлетворяет.
— Кроме того, — торопливо добавил Харлан, — тебе сейчас ничего не угрожает. Скоро в твоем Столетии возникнет новая Реальность, но ведь ты сейчас находишься в Вечности, под защитой Поля Биовремени. Изменение не коснется тебя.
— Если, как ты утверждаешь, никакой разницы нет, — угрюмо сказала Нойс, — к чему тогда было затевать эту историю с моим похищением?
— Потому что ты мне нужна такой, какая ты есть, — с неожиданным для себя пылом воскликнул Харлан, — я не хочу, чтобы ты изменилась хоть на самую малость!
Еще немного, и он бы проболтался, что, если бы не ее суеверия относительно Вечных и бессмертия, она даже не поглядела бы в его сторону. Нойс испуганно оглянулась.
— Неужели мне придется всю свою жизнь провести вот здесь? Мне будет… одиноко.
— Нет, нет, не бойся. — Он с такой силой сжал ее руки, что она поморщилась от боли. — Я выясню твою Судьбу в новой Реальности, и ты вернешься обратно, но только как бы под маской. Я позабочусь о тебе. Мы получим официальное разрешение на союз, и я прослежу, чтобы тебя впредь не коснулись никакие Изменения. Я Техник, и, говорят, неплохой, так что я немного разбираюсь в Изменениях. И я еще кое-что знаю, — угрожающе добавил он и осекся…
— Но разве это дозволено? — спросила Нойс. — Я хочу сказать, разве можно забирать людей в Вечность, предохраняя их от Изменений? У меня это как-то не вяжется с тем, что ты мне рассказал.
При мысли о десятках тысяч безлюдных Столетий, окружающих его со всех сторон, по спине у Харлана пробежала холодная дрожь. Ему стало жутко. Он почувствовал себя изгнанником, отрезанным от Вечности, которая до сих пор была для него единственным домом и единственной верой; отщепенцем вдвойне, изринутым из Времени и пожертвовавшим Вечностью ради любимой женщины.
— Нет, это, запрещено, — подавленно ответил он. — Я совершил ужасное преступление, и мне больно и стыдно. Но если бы понадобилось, я повторил бы его еще раз и еще раз…
— Ради меня, Эндрю? Да? Ради меня?
— Нет, Нойс, ради себя самого. — Он сидел, опустив глаза. — Я не могу тебя потерять.
— А если нас поймают? Что тогда?
Ответ на этот вопрос был известен Харлану с той самой ночи в 482-м. Его безумная догадка сулила ему огромное могущество. Но до сих пор он все еще не осмеливался взглянуть правде в глаза.
— Я никого не боюсь, — медленно проговорил он. — Пусть только попробуют тронуть нас! Они даже не подозревают, как много я знаю.
Глава 9
Интермедия
Последующие дни казались потом Харлану настоящей идиллией. Впрочем, единственное, что в них было идиллического, это часы, проведенные им с Нойс, но они словно окрасили все его воспоминания в розовый цвет. Столько событий произошло в эти бионедели, что все смешалось в его памяти. Ему запомнились только отдельные эпизоды.
Эпизод первый. Вернувшись в Сектор 482-го, он не спеша уложил свои личные пожитки, главным образом одежду и пленки; тщательно и любовно упаковал тома Первобытного журнала.
Переноска его вещей в грузовую капсулу уже заканчивалась, когда к нему подошел Финжи.
— Я вижу, вы нас покидаете. — Как всегда, Финжи безошибочно выбрал самое банальное выражение. Он улыбался, почти не разжимая губ. Руки его были заложены за спину, и он словно шарик покачивался на пухлых ножках. Даже не взглянув на своего бывшего начальника, Харлан глухо пробормотал: