Машка Самбо и Заноза

Сотник Юрий Вячеславович

– Позвонил, товарищ Юрошин, – услышала Самбо голос дежурного. Сказали, что немедленно едут.

Товарищ, Юрошин поднялся:

– Ну, вот и хорошо, спасибо! И мы тут все свои разговоры переговорили, и мне по делам пора. Получай! – Товарищ Юрошин передал Маше листок с чертежом.

Самбо вскочила со скамьи.

– Спасибо! Ой, большое вам спасибо! – забормотала она, складывая листок. – Ой, ну прямо такое, такое спасибо!

– Не за что. – Товарищ Юрошин протянул Маше руку: – Привет твоей сестре!

– И вашим детям привет! Спасибо! Большое спасибо!

Кто-то

тронул сзади Самбо за плечо. Это был милиционер, который первым погнался за ней.

– Ну-ну, будет! Не задерживай товарища, пойдем!

И они стали подниматься по неподвижному эскалатору.

Поднявшись примерно на треть, милиционер стал вытирать платком лоб.

– Вот пыхти теперь из-за тебя! Знаешь, сколько здесь ступенек? Сто двадцать восемь!

Маше очень хотелось быть со всеми доброй и вежливой.

– А почему дежурный не пустил для вас эскалатор? Наверно, мог бы и пустить.

– А кто его знает почему. Может, работы какие-нибудь там ведутся.

Наконец они поднялись наверх и постояли несколько минут в полутемном вестибюле перед застекленной дверью. Самбо из вежливости старалась поддержать разговор, расспрашивала милиционера, есть ли у него дети и сколько им лет.

Но вот к подъезду подкатила "Волга" с шашечками на кузове, и из нее вышел Михаил Андреевич.

– Папа! – сказала Самбо.

Милиционер сразу открыл дверь.

– Боевая у вас дочка, гражданин, – сказал он не то осуждающе, не то одобрительно.

– Извините, товарищ, за беспокойство! – сказал Машин папа и пошел с дочкой к такси.

В машине он долго молчал, и при свете уличных фонарей Самбо заметила, что лицо его очень холодно.

Самбо заранее знала, что через несколько минут он скажет что-нибудь вроде такого: "Да, Мария! То, что простительно одиннадцатилетней Люсе, непростительно тебе". Поэтому Маша вынула из кармана листок, протянула отцу.

– Что это такое?

– Чертеж поломоечной машины, – сухо ответила Самбо. – И дал мне его не кто-нибудь, а, кажется, крупный начальник Московского метрополитена.

Папа поднес листок к окну машины и стал его рассматривать при довольно тусклом освещении. Затем, вместо того чтобы читать Самбо нотацию, он спросил ее, каким образом действует машина.

А когда они приехали домой, мама с бабушкой долго отчитывали Самбо. Потом ее отправили спать. В комнате было темно, но Самбо услышала, как заворочалась в постели Заноза.

– Люська, ты не спишь? – шепотом спросила Самбо.

– Не сплю. А что?– прошептала Заноза.

Самбо включила торшер, подошла к Люське и вручила ей листок с чертежом поломоечной машины.

– На! Держи!

Эпилог

Все, что происходило дальше, вы, пожалуй, можете сами представить себе. Вам, я надеюсь, не будет трудно вообразить, с каким видом явилась в клуб Заноза, с каким видом она в присутствии Эдика Лазовского вручила Дер Элефанту листок с чертежом поломоечной машины.

– Это, правда, не совсем моя техническая идея, но все-таки – вот!

Митрофан Фомич от

Самбо знал, что это вовсе не Занозина идея, но все-таки принял ее в клуб. На средства, собранные за металлолом, был куплен пылесос "Уралец". Машину строили до конца декабря. От самой Занозы было довольно мало проку: ее пришлось долго учить, как сверлить отверстия дрелью, как сглаживать напильником заусеницы на металле. Тем не менее она так заважничала, что стала дерзить классной руководительнице Вере Прокофьевне, и директору школы пришлось вызвать Люсиных родителей на педсовет.

Клюквина тоже приняли в клуб, но с ним дело обстояло лучше: он слесарничать уже умел.

Детектив не принимал участия в постройке машины. Он этим делом не интересовался. Но ему не давала покоя одна мысль: куда делся четырехпалый сообщник изобретателей? И Люся и Клюквин клялись всеми клятвами, что никакого третьего сообщника у них не было и нет, но детектив не верил им и удивлялся: зачем изобретателям нужно так упорно врать?

Первое испытание машины проводилось в строгой тайне. Помещение клуба было невелико, а народу в него могло набиться так много, что с машиной негде было бы повернуться. Поэтому решили, что испытывать машину будут те, кто ее строил (двенадцать человек). В порядке исключения на испытания пригласили Петю Калача.

После семи часов, по окончании занятий во второй смене, все участники испытания заперлись в помещении клуба. Среди них был, конечно, и Митрофан Фомич. Все столы были вынесены из передней комнаты в заднюю, а из задней комнаты Эдик Лазовский вывез поломоечную машину. Это был блестящий синий ящик на двух велосипедных колесах. Над ним торчал пылесос "Уралец". Машина смахивала на тележку для продажи газированной воды, только кузов ее был значительно меньше.

– А воду так и не приготовили? А ведро для слива воды? – сказал Эдик.

Тотчас несколько мальчишек и Самбо выбежали из клуба и через несколько минут вернулись. Мальчишки принесли четыре ведра воды, а Самбо – пустое ведро, щетку для мытья полов и половую тряпку.

– На всякий случай захватила, – пояснила она.

– Ну-с, торжественный момент наступил. Заливайте воду! – сказал Митрофан Фомич.

Эдик отвинтил крышку бака и налил туда два ведра воды. Завинтив крышку, он сказал:

– Можно начинать, Митрофан Фомич?

– Я думаю, надо предоставить право первого испытания машины инициаторам этого дела, – сказал Дер Элефант. – А? Как вы полагаете?

Ни Заноза, ни Клюквин не поняли, что эти слова относятся к ним.

– Ну, инициатор, иди! – сказала Маша и подтолкнула сестру к машине.

– И ты тоже иди! – сказал один из конструкторов Клюквину.

Оба изобретателя подошли к машине. Но они все еще не верили, что им предоставлена такая честь. Заноза, как всегда в подобных случаях, стояла, прижав растопыренные пальцы к ногам, склонив голову набок, чуть приоткрыв рот. Клюквин сосредоточенно ковырял в носу. Эдик подошел к Люсе.

– Бери наконечник, ты будешь мыть пол, – сказал он и обратился к Клюквину. – А ты будешь возить машину.