Машка
Шрифт:
Но все равно тревога не покидала моего сердца.
Я стал внушать матери, что Машку никак нельзя пускать под нож.
Раз она такая ручная. Ведь есть много других кур. Пусть
Она обещала, что Машка будет жить долго.
На весенние каникулы мы с отцом собрались ехать в гости к бабушке.
Ехать нужно было на теплоходе и вставать надлежало затемно.
Помню, был сильный гололед. Поздно вечером мать вышла во двор, сквозь сон я слышал, что переполошились куры.
Видимо, мать зарубила курицу.
Утром она встала раньше нас, чтоб сготовить нам что-то на дорогу.
– Я отварила вам курицу, - сказала она отцу.
Ее слова не вызвали у меня никакого волнения.
Где-то между Новороссийском и Ялтой отец предложил мне пообедать.
Я ел куриную ножку и был очень рад жизни. Но когда я стал обгладывать косточку, то оторопел от ужаса. Посреди косточки был большой нарост, который означал только
Удивляюсь, почему я не подавился.
Нет слов, которыми можно было бы описать мое состояние.
Никаких каникул не было.
Я думал только о Машке.
Когда мы вернулись домой, мать сразу все поняла.
– Была кромешная ночь, гололед, - начала она.
Я молчал, отвернувшись к окну.
– В темноте я не могла поймать ни одну курицу, - продолжала она.
Я молчал, я сглатывал душившие меня слезы.
– А Машка сама влезла ко мне на руки, - закончила мать.
Я тяжело и горько вздохнул.
Я не винил мать.
Получается, я сам погубил Машку. Тем, что приручил. Если бы она не была ручная, разве она полезла бы в руки? Нет, конечно. Зачем я это сделал?
Зачем я приручил ее?
Зачем?
С другой стороны, ее куриная жизнь, видимо, и не могла закончиться иначе.
С тех пор я понял - нельзя приручать всех подряд.
Иначе может не выдержать сердце.