Маска Цирцеи (сборник)
Шрифт:
В голове у Рэйнора гудело, воздуха не хватало. Острая боль пронзила позвоночник — еще секунда и враг сломает ему шею.
И тогда его охватила слепая, безумная ярость. Красная волна захлестнула его, погасив все чувства, кроме дикой жажды убивать… убивать любой ценой.
Рэйнор напряг мышцы ног и изо всех сил стиснул тело Гхиара. От страшного усилия пот выступил у него на лбу, но принц знал, что наступил решающий момент. Или он убьет, или будет убит сам.
Кости треснули и подались, тело чародея внезапно обмякло. Гхиар протяжно крикнул, изо рта хлынула
Огромные ладони выпустили горло принца. Последним усилием Гхиар выбросил вверх руки и зарычал как дикий зверь.
Затем он упал, как падает дерево, рухнул на каменный пол и замер. Темный ручеек крови потек через мозаику, добрался до знака Рыбы Эа, под которым родился чародей, и закрыл его.
Гхиар умер.
Тут сознание покинуло Рэйнора, и он погрузился в благословенную тьму. В себя он пришел, лишь почувствовав холод воды на губах и прохладную мягкую ладонь, гладившую его лоб. Принц открыл глаза.
Косые лучи солнца пробивались сквозь листву дуба. Вокруг шумел лес Мирак, зеленый и теплый в дневном свете. Рядом с принцем стояла на коленях Дельфия, восторженно смотревшая на него. Глаза ее уже не были ослеплены чарами.
— Рэйнор, — облегченно произнесла девушка. — Ты жив, слава богам!
— Ясно, жив, — буркнул Эблик, выходя из-за дуба. — Я не тащил бы его столько, будь он мертв. Как ты себя чувствуешь, принц?
— Неплохо, — ответил Рэйнор. — Дьявольски болят ноги, но, кажется, все в порядке. Ты вытащил меня из крепости, Эблик?
— Да, — ответила за нубийца Дельфия. — Он переплыл озеро с тобой на спине. Черные Цветы были мертвы, словно их сожгла молния.
— Если можешь идти, нам лучше уходить, — нетерпеливо заметил Эблик.
Рэйнор встал, кривясь от боли.
— Верно. Найдем лошадей и уедем из этого проклятого леса.
Рэйнор и Дельфия ступили на извилистую тропу, ведущую через лес Мирак. Эблик на мгновенье задержался и поднял взгляд к голубому безоблачному небу.
— Может, боги помогут нам выбраться из этой чащи до ночи, пробормотал он. — Может, за этим черным лесом есть другая страна… где звезды не такие злые.
Он схватил свой боевой топор, поспешил за Дельфией и Рэйнором, и вскоре трое странников исчезли в холодном полумраке огромного леса.
Сквозь века
Его называли Христом, но он не был тем человеком, который пять тысяч лет назад прошел крестным путем на Голгофу. Еще его называли Буддой и Магометом, Агнцем и Помазанником Божьим, Владыкой Мира и Бессмертным.
Имя же его было Тирелл.
На сей раз он шел иным путем — крутой тропой, ведущей к монастырю на горе, и на минуту остановился, щуря глаза от ослепительного сияния солнца. Его белоснежные одежды пятнала ритуальная грязь.
Девушка, стоявшая рядом, коснулась его руки, мягко поторапливая, и Тирелл вошел в тень ворот.
Вдруг он заколебался и оглянулся. Дорога выходила на широкий горный луг, на котором и стоял монастырь. Стояла ранняя весна, и луг радовал взгляды яркой зеленью.
"Я очень стар", — подумал он.
Священники на дворе опускались перед ним на колени, старший из них, Монс, стоял на дальнем берегу большого пруда, в котором отражалась бездонная голубизна неба. Время от времени вода ежилась от легких дуновений холодного ветерка.
Старый, почти забытый рефлекс заставил руку подняться, и Тирелл благословил всех.
Голос его спокойно произносил полузабытые фразы.
— Да будет мир на всей измученной земле, во всех мирах и на небесах. Да будет мир. Силы… — его рука дрогнула было, но он тут же вспомнил, что дальше. — Силы тьмы бессильны против Божьей любви. Я принес вам Слово Божье, вот оно: Любовь, понимание, покой.
Они ждали, пока он кончит. Время было неподходящее, да и ритуал тоже, но все это не имело никакого значения, поскольку он был Мессией.
Монс, стоявший на другом конце пруда, сделал знак. Девушка мягко положила ладони на плечи Тиреллу.
— Бессмертный, — окликнул его Монс, — сбросишь ли ты свои запятнанные одежды и вместе с ними — грехи этого времени?
Тирелл бездумно смотрел на другой берег.
— Почтишь ли ты мир очередным столетием своего священного присутствия?
Тирелл вспомнил несколько слов.
— Я ушел с миром и вернулся с миром, — ответил он.
Девушка осторожно сняла с его плеч белое одеяние и присела, чтобы развязать ему сандалии. Обнаженный, встал он на берегу пруда.
Он выглядел как двадцатилетний юноша. Ему было две тысячи лет.
Внезапно беспокойство вновь охватило его. Монс поднял руки в приглашающем жесте, но Тирелл озабоченно поглядывал по сторонам, пока не встретил взгляд серых глаз девушки.
— Нерина… — пробормотал он.
— Войди в пруд, — шепнула она. — Переплыви его. Протянув руку, он коснулся ее ладони, и она крепко сжала ее, пытаясь разогнать темноту, закрывающую его разум, внушить ему, что все снова будет хорошо, что она будет ждать… как ждала его воскрешения уже три раза за последние триста лет.
Она была гораздо моложе Тирелла, но тоже бессмертная.
Внезапно туман в его голубых глазах рассеялся.
— Жди меня, Нерина, — сказал он и тут же, демонстрируя прежнюю ловкость, подбежал к воде и чисто без брызг нырнул.
Пока он плыл, она следила за его сильными и уверенными движениями. Его тело было в полном порядке — как, впрочем, и всегда, независимо от возраста — и только разум окостеневал, все чаще буксуя в каменных колеях времени, теряя контакт с реальностью, а память становилась все более фрагментарной. Но самые старые воспоминания сохранялись лучше всего, а еще прочнее были отработанные рефлексы.