Маска Цирцеи (сборник)

Каттнер Генри

Хаггард минуты три стоял совершенно неподвижно, потом вытянул руку и посмотрел на нее. Рука не дрожала.

Отнеся миску на кухню, он старательно смыл с нее кровь, затем запер магическую книгу в стол и налил себе виски.

Пока можно было ничего не опасаться. Психология победила простака-демона. Две двери вели к успеху.

А третья к гибели.

Первая дверь — голубая. Вторая — желтая. И за ними — исполнение желаний Хаггарда. Но в какой цвет будет окрашена третья дверь?

Может, в красный, третий основной цвет? Пожалуй, нет. Это было бы слишком элементарно даже

для существа с разумом Ваала. Хаггард не повторил ошибку своих предшественников и вполне оценил хитрость демона. Может, она будет зеленой, того же цвета, что и логово адского создания? Но и это казалось слишком очевидным.

Не исключено, что цвет двери будет повторен. Третья дверь может оказаться голубой или желтой. Впрочем, у него будет достаточно времени, чтобы подумать об этом. Он уже придумал, как обнаружить истину. Однако сначала следовало подружиться с Ваалом. Угостить его кровью и заинтересовать современностью. Разоружить демона…

Хаггард заметил, что в комнате слишком душно, и широко открыл окна, но снаружи ворвался горячий воздух

— за день город напекло. Парк за яркой полосой улицы обещал приятную прохладу. Джин и Расс вернутся поздно, так что он может пройтись.

Он спустился на лифте вниз, кивнул заспанному негру-лифтеру и вышел в ночную тьму. В начале Семьдесят Второй Улицы свернул в Сентрал-Парк и с облегчением подставил лицо холодному ветерку. Хаггард шел лениво, мысленно строя планы, и потому не заметил темной фигуры, что шла чуть поодаль, пока та не приказала тихо:

— Руки вверх, приятель. Поживее!

Скорее инстинкт, чем разум склонил Хаггарда к действию. Он молниеносно повернулся в сторону тени, поднимая руки жестом, которого так и не завершил. Что-то ударило его по голове, и свет померк.

Очнувшись в больнице, он спросил:

— Что случилось?

Сиделка вызвала доктора, Зскулап молча изучил пульс и температуру пациента, потом поговорил с Хаггардом и многое ему объясни.

— У меня амнезия? — спросил пациент. — Давно я здесь?

— Около месяца. Это не амнезия, просто сотрясение мозга. Ваша жена здесь.

Когда Джин вошла в палату, Хаггард услышал конец распоряжения, вполголоса отданного врачом. Он внимательно глядел на жену, пока та спокойно усаживалась возле кровати.

— Я хорошо себя чувствую… все кончилось так же внезапно, как и началось. Джин, врач запретил тебе говорить со мной о чем-то. О чем?

— Ни о чем.

— Я буду волноваться до тех пор, пока не узнаю. Много лет живя бок о бок с женщиной, которую ненавидел, Хаггард хорошо узнал ее. Теперь в разговоре с ней он использовал психологию, и в конце концов Джин сдалась.

— Твоя фирма сгорела на следующий день после того, как ты был ранен.

— Она застрахована. Никто не пострадал?

— Нет, но… — она поколебалась, — страховка недействительна. Я ничего толком не знаю, но Расс Стоун изучил дело и сделал все, что смог. Ты банкрот.

Хаггард холодно улыбнулся и сказал:

— Я банкрот. Ты использовала единственное число. А ведь клялась любить, уважать и заботиться и в радости, и в горе. Я рад, что ты так сказала. Джин. А теперь уходи.

Когда врач

появился вновь, они поспорили, но в конце концов Хаггард настоял на своем. Физически он был здоров уже давно, а теперь излечился полностью. Его выписали из больницы, предписав соблюдать осторожность.

Осторожность? Что же пошло не так? Мощь Ваала оказалась весьма сомнительной. А может… может, все это ему просто привиделось? Нет. Хаггард знал, что он не из тех, кто подвержен галлюцинациям. Ну что ж, банкрот так банкрот.

Oн остановил такси, чтобы съездить взглянуть на место, где раньше находилось его рекламное агентство, но внезапное озарение заставило его войти в аптеку и позвонить своему маклеру.

— Пожалуйста, мистера Стрэнга… Говорит Гарднер… С самого начала своих контактов с рынком ценных бумаг Хаггард пользовался фальшивой фамилией. Джин всегда была слишком любопытна… а Филлис требовала денег. На мгновение он представил, что подумала Филлис, когда он не явился в ночь после нападения. Нужно ей позвонить. Тем временем Стрэнг уже кричал в трубку:

— Гарднер! Боже мой, где вы были?! Я давно пытаюсь с вами связаться…

— Что случилось?

— Вы можете немедленно приехать ко мне?

Хаггард нахмурился. Маклеры никогда не видели его, он всегда общался с ними с помощью почты и телефона.

Но сейчас…

— Хорошо, — согласился он. — Еду.

Он нашел нужное здание, вышел из лифта на двадцать третьем этаже и пошел по мраморному коридору. Когда вошел в приемную, секретарь спросил:

— Чем могу служить, сэр?

Хаггард не ответил. Он вглядывался в дверь за его спиной.

Она была голубого цвета.

Мебель в конторе была красного дерева. Рассуждая логически, дверь должна быть того же цвета, что и стены. А ЗА НЕЙ!..

За ней… Хаггард уселся напротив седоволосого упитанного Стрэнга.

— Что вы хотели мне сказать? — Удивительно, но он был спокоен, как, впрочем, и всегда.

— Вы помните пакет консолидированных нефтяных акций, который купили месяц назад?

— Да.

— На следующий день они упали в цене, и я пытался дозвониться до вас. Мне сказали, что здание вашего агентства полностью сгорело, а кроме того, никто не знал человека по фамилии Гарднер, который держал бы там контору.

— Значит, и акции упали?

— На неделю. А потом буровики наткнулись на месторождение нефти. Во время вашего отсутствия я действовал от вашего имени, мистер Гарднер, и первым получил эту информацию. Акции, которыми вы владеете, стоят теперь около миллиона долларов.

Стрэнг говорил и говорил, но его слова мало что значили для Хаггарда. Он размышлял о голубой двери, через которую прошел, чтобы исполнилось его первое желание.

Осталось еще две двери.

Какое-то время Хаггард держал свою удачу в тайне. Он спокойно жил в своей квартире вместе с Джин, ожидая дальнейшего развития событий. Время от времени он встречался с Филлис, хотя теперь обнаружил у нее недостатки, о которых прежде не подозревал. Его страсть к Филлис понемногу угасала, зато ненависть к Джин росла с каждым днем. Он был слишком похож на свою жену, а эгоисты не могут жить вместе.