Маска Цирцеи (сборник)
Шрифт:
Итак, обучение продолжается до тех пор, пока особь не становится идеальной машиной для сражения и победы. Но только для этого.
Параллельно с определенными военными навыками происходит естественное обучение искусству компромисса и приспособления. Даниэля Риджли с самого начала готовили для завоевания и управления. Еще до рождения ему старательно подобрали соответствующие гены и хромосомы для развития нужных качеств.
Однако, народ Риджли проиграл войну.
Многие из побежденных погибли, но еще больше сдалось и было поглощено общественной структурой победителей. Однако,
Во времена Риджли уже проводились первые эксперименты с путешествиями во времени, и он выбрал этот путь бегства. Он не мог остаться в своем времени: конструкция его психики не позволяла ему смириться с поражением. Он — машина, созданная для единственной цели.
Тигры, благодаря своим наследственным чертам и среде, в которой живут, являются плотоядными. На диете из травы они вымерли бы, а если бы обладали хрупкими нервными системами — как у людей, — то просто сошли бы с ума.
Плотоядные правят, травоядные подчиняются. Мясо битвы, победной битвы, необходимо Риджли для существования. Лишенный естественной пищи, он принялся искать ее в другом времени.
— Во всем этом слишком много теории, — медленно сказал Камерон.
Дю Броз кивнул Вуду.
— Мы не знаем, насколько удалено будущее Риджли. Вероятно, вам пришло в голову, что он мог бы заглянуть в какую-нибудь книгу, по истории и проверить, выиграют ли фалангисты эту войну. Он никогда не выбрал бы сторону, обреченную на поражение.
— А может, он ее и не выбирал, — буркнул Камерон.
— Шеф, мы прорабатывали и другое объяснение. Помните? Документы нашего времени могли не сохраниться до времен Риджли. Возможно, он знал только, что примерно в это время шла война. С другой стороны, время, несмотря ни на что, может быть эластичным, и будущее можно изменить, перескакивая на иную линию вероятности. Впрочем, не знаю. Самое главное… — Он взглянул на Вуда. — Послушайте-ка… Народ Риджли открыл принцип путешествия во времени, и многие люди отправлялись в прошлое и будущее. Но ни один из них не вернулся — ни из будущего, ни из прошлого.
Математик удивился:
— Это почему?
— Этого мы еще не знаем. Не забывайте, что наш мутант-информатор, в сущности, безумец. Он страдает темпоральной дезориентацией, и этого, по-моему, достаточно, чтобы сойти с ума. Существа, находившиеся в Осечках, могли приспособиться к вневременному восприятию и оставаться при этом нормальными, но они даже приблизительно не были людьми, а значит, к ним нельзя применять наши критерии нормальности. Когда Билли вырос и обрел способность такого восприятия, он спятил.
— Может ли кто-нибудь… пользоваться этим уравнением? — спросил Камерон.
— Под чьим-нибудь квалифицированным руководством — да, — ответил Вуд. — И это будет совсем просто, когда завершатся работы над моими преобразователями. Камерон закрыл глаза.
— Снова клинч. Мы решили уравнение, но и фалангисты сделали то же. А если бы мы получили контруравнение, Риджли мог бы дать его фалангистам — и ситуация вновь повторилась
— Да.
Пальцы Камерона сжались в кулаки.
— Используй уравнение против него. Ударь в него тем же, чем фалангисты _мучают меня. Но пусть это будет нечто похуже, пусть это будет штурм, от которого его нервы завяжутся в узлы. Не давай ему ни секунды покоя.
— Вы хотите заставить его использовать контруравнение?
— Да, для, самообороны. Это будет нелегко — у него большие возможности. Однако, против уравнения есть только один щит, и если мы сумеем заставить Риджли закрыться им…
— Хорошо, шеф. Это возможно, Вуд?
— Возможно, — лаконично ответил математик, — и…
— Что «и»?
— Да поможет Бог Даниэлю Риджли.
13
— Готов?
— Готов.
Вертолет стоял километрах в двух, но он мог до негодобраться. Это был первый шаг, вторым будет перелет к фалангистам. Располагая уравнением, он без труда преодолеет пограничные силовые экраны. Над полями пшеницы висел серый туман рассвета. Редкие звезды бледнели в лучах напирающего Солнца, почва под ногами дрожала и кричала, словно живое тело.
Он заблокировал свой разум.
Нужно сосредоточиться на одной цели и стремиться к ней. До вертолета — десять минут быстрой ходьбы, но и это еще не конец. Рычаги управления могут начать извиваться и вырываться из рук, переменные истины, находящиеся сейчас под контролем врага, могут ополчиться на него.
Но ничего у них не выйдет.
В свое время он тренировался в отражении таких вот атак. Обычно их было легко нейтрализовать с помощью контруравнения, но сейчас он не мог использовать его: за ним следили сканеры и жадные глаза, готовые изучать и анализировать.
Добраться до фалангистов и передать контруравнение им. Вероятно, они не выразят ему благодарности, которой он заслуживает, но он сумеет обезопасить себя. И будет одним из победителей.
Капли густой маслянистой жидкости стекали по его лицу, ползли к губам и ноздрям. Он начал сильнее выдыхать воздух, не забывая поддерживать блокаду разума. Надо лишь постоянно быть готовым к неожиданному; эту тактику подсказали ему годы обучения и тренировок.
Ему приходилось приноравливаться к меняющейся структуре почвы, то шершавой, как потрескавшийся камень, то скользкой, как лед.
Пшеничные поля куда-то пропали; он стоял на вершине, на краю бездны.
Со спокойным, каменным лицом и горящими от возбуждения глазами он начал спускаться. Это была его война. Такой пламенный восторг он испытывал только перед лицом опасности.
Его мизг привык реагировать на адреналин. Он соблюдал осторожность, да страх был чужд ему в принципе.
Земля под ним волновалась, как океан, уходила из-под ног. Он шел уже больше десяти минут, но не было видно ни вертолета, ни скрывающей его группы деревьев. Он остановился, чтобы подумать, продолжая сжимать разум железной хваткой. Блокада держалась, и видения соскальзывали по ней, не причиняя ему вреда.