Маска Для Весов
Шрифт:
– Ян, мама хочет, чтобы ты со мной позанималась.
– ЕГЭ по русскому?
– Ага.
– Мама хочет.
– Ага.
– А ты?
– Ну, и я...
– Ромк, я ведь злая в этом деле.
– Да ведь хорошо!
– страстно воскликнул Роман.
– Я ж лентяй! Со мной по-другому нельзя! Я-ан, а? Давай, а? С тобой я согласен заниматься!
Романа я поняла. Ему такая злая и нужна, чтобы тащить его, томного и ленивого. Иначе... Иначе все экзамены пролетят. А ему без сертификата с егэшными оценками, естественно, никуда. А с такими родителями, как его, это катастрофа. Плюс ещё одно: я своя. В одном подъезде живём. Далеко ходить не надо. Говорю же - лодырь.
– Хорошо, - предупреждающим
– А-а...
– раскрыл рот Роман и пожал плечами.
– Яна, а вон там ещё тетрадки. Я вон ту хочу.
– Он взглянул томными глазищами на обернувшуюся к нему хорошенькую продавщицу и попросил тоном пай-мальчика: - Пожалуйста, мне вон ту тетрадочку - наверху которая, с машинками спортивными. И ещё ту, рядом которая, - с кошками, девушке. Девушка должна любить такие, с кошечками.
Пока он глядел, как продавщица, немного обалдевшая от его страстных взглядов, выбирает ему тетради, я примерилась и врезала ему носком ботинка по ноге. Он подпрыгнул. Не от боли - от неожиданности.
– Ой! Ты чё?
– Тебе - как? Насчёт "чё"? Обстоятельно, с примерами? Или так сообразишь?
– Да ладно, Ян. Чё я такого сказал?
– Ничего не сказал. Играть - перестал. Иначе я тоже буду играть - крутую.
– Понял. Клянусь: рядом с тобой это в последний раз.
Я глянула в его бедовые глазища, он глянул на меня - и мы захохотали. Вот что хорошо с Ромкой: он всегда прекрасно понимает, что я раскусила его раз и навсегда. Но играть пытается. Пытается обаять, чтобы вить потом верёвки, как вьёт их из влюблённых в него девчонок, как вьёт из трясущихся над ним родителей, как вьёт из одноклассников и дворовых пацанов, которых в один год, как вырос, отлупил так, что теперь к нему боятся подходить, мягко говоря, с негативом. Зря, что ли, за плечами секция самбо?
Роман на всём белом свете боится только меня, потому как вижу его насквозь. И ещё Лёшку, который его однажды (слава Богу, без свидетелей) хлопнул ладонью-лопатой по одному месту так, что "братишка" потом нормально сидеть пару дней не мог. И никакая секция не помогла. Но на Лёшку Роман не разозлился. Потом. Когда понял - за что. Лёшка ему простенько так объяснил, что такое "козлить" и почему такое нельзя проделывать со мной. Хотя бы и в общении.
– Ты сейчас домой? Или ещё чего покупаешь?
– Домой. Только пешком.
– А чего - пешком. Поехали на маршрутке?
– предложил Роман.
– Заплачу.
– Не надо. Просто погулять хочется.
Он поджал пухлые губы, машинально подсчитывая, сколько займёт времени пеший путь. Потом поднял брови, спросил:
– Уверена? Почти сорок минут пути.
– Уверена.
– Но ведь сумки!
– Ничего страшного...
– Я с тобой!
– Да ты ж на второй минуте в сугроб свалишься, рыдать будешь!
– поддразнила я его, смеясь над его вмиг по-детски обиженной мордахой.
– Да мне всё равно делать нечего!
– заявил Роман.
И тут до меня дошло. Я прикинула, сколько сейчас времени - двенадцати точно нет, и с любопытством спросила - нет, а ведь правда интересно:
– И? Выгнали? Или сам сбежал?
– Выгнали, - с мученическим выражением лица объявил Роман.
– И главное - за что? Ни за что! Я всего лишь нарисовал портрет - клянусь, больше ничего.
У Романа талант - он художник-карикатурист. Причём абсолютно непрофессиональный. То есть - в художественную школу не ходил и не ходит, анатомии не знает - для него это лес дремучий, но рисует шаржи - проникновенно и замечательно. Лариса, моя подруга, успела поругаться с Романом - и не раз, пытаясь пропихнуть его на подготовительные курсы для поступающих
– И кого на этот раз?
– поинтересовалась я, продвигаясь с толпой к выходу из крытого рынка. Продвигаясь легко - сумки-то пока у "братца", да и идёт он самоотверженно впереди.
– У нас русский был, - замогильным голосом объявил Роман и повесил бедовую голову. Всё ясно. Про учителей Романа я знаю всё. Уроки русского у них ведёт завуч - дама весьма яркая по причине лошадиного лица и сложно выполненного из своих и накладных волос стога на голове. То есть ведёт уроки сплошная провокация для человека, который обожает рисовать карикатуры. Причём провокация ещё и в том, что дама халтурит, судя по всему: даёт задание и исчезает из кабинета на весь урок, мотивируя, что у неё свои, завуческие дела есть.
– Понятно, - пожала я плечами. А что ещё сказать?
У самого выхода я ещё раз повела лопатками от пристального взгляда в спину, резко обернулась, но поймать глядящего не успела. Несмотря на утренний час, в огромном зале крытого рынка народу полно. Пойди отследи по направлению чужого взгляда наблюдателя, если он то и дело скрывается за суетливо снующими спинами.
И, пока проталкивалась за Романом дальше, пыталась определиться: взгляд был враждебный? Или нет? Так и не поняла. Единственное, что могла сказать: кто-то упорно смотрел мне в спину. Но кто? И почему не подошёл? Иной раз я такие взгляды ощущаю, когда человек может спутать меня с кем-то...
– Всё! Я решил идти с тобой!
– объявил Роман.
– На физру я всё равно опоздал, так что сорок минут - вместо урока.
Я снисходительно разрешила идти рядом, хотя в душе крикнула пару раз "ура!". Сумки-то теперь не на мне!.. И мы пошли.
Поскольку на улице я чужих настойчивых взглядов в спину не ощущала, то шли мы с Ромкой, почти пританцовывая. А тут ещё снег пошёл - густой, мягкий. Роман бросил мои сумки (сам с каким-то малюсеньким пакетиком - кажется, с единственной купленной тетрадкой, и это-то в школу!), мазнул ладонью по вершине сугроба на обочине, спрессованного утром снегоуборочными машинами, смял кусок набранного снега в снежок и запульнул в меня. Опоздал: я уже успела приготовить два снежка - у меня-то сумок нет, третий только-только начинала уплотнять. Радостный визг - мой, и раздосадованное оханье - его!.. Нахохотались! А снег пошёл такой густой, такой мохнатый, что мы едва дорогу уже различали! Каких-то минут десять вьюги - и уже ноги с трудом вытаскиваешь из наваленных снежищ!
Потом мы пытались добежать по дорожке до следующей остановки, чтобы всё-таки сесть на транспорт, хоть какой-то. А добежав - переглянулись, снова засмеялись и, не сказав ни слова друг другу, поспешили было дальше - снова пешим ходом!.. Правда, сначала передохнуть решили - в надежде, что слишком густой снег будет идти недолго. Ну, а заодно присмотрелись к остановке. Есть у нас на двоих одна игрушка.
Троллейбусы останавливаются позади, маршрутки - чуть впереди. Вот здесь мы и причалили, благо пустая скамейка оказалась никому не нужна запорошенной. А мы - чего? Взяли - снег сбросили и сумки поставили. Роману тоже отдохнуть надо. Не от тяжести, а от груза... Своих маршруток ждала небольшая компания. Среди них несколько парочек. Ромка прищурился на дорогу.