Маска Для Весов

Джиллиан

– Идёт.

– Эти двое.

Я сказала вполголоса, глазами указывая на парочку: он в чёрной трикотажной шапочке, в куртке, джинсах, в меховых ботинках, и она в куртке же и в джинсах, только в высоких сапогах, и вязаная шапочка более пышная.

Парочка придвинулась к дороге, недвусмысленно показывая, что они дожидаются именно этой маршрутки. Мы напряглись.

– Охотник, - сказал Ромка.

– Лакей, - покачала головой я.

Маршрутка остановилась, парень подскочил к водительскому месту, открыл дверцу и быстро влез, после чего рядом, у окна, устроилась девушка.

Машина отъехала.

– Выиграла!

– А как догадалась?

– Смотрел только вперёд. Не оглядывался на девчонку.

– Смотри, ещё одна. Попробуем?

– Давай. Охотник.

– Ммм... Я тоже так думаю.

Притормозила маршрутка. Возле водителя, как и в предыдущей, два места тоже оказались свободными. Подбежала пара. Он быстро открыл дверцу, заглянул в кабину - Ромка протестующе застонал. Но парень шагнул назад и буквально впихнул свою девушку к водителю, после чего сел рядом. Роман выдохнул с облегчением.

– Но ведь он тоже не смотрел на неё.

– Зато держал за руку, - возразила я.
– И ещё он быстро огляделся. И посмотрел не только на девчонку, но и вокруг. Короткие взгляды. Плюс полез к водителю - не просто посмотреть, свободно ли, но ещё и на самого водителя. Собственник, в общем.

– Я не охотник?

Он впервые задал такой вопрос. Я усмехнулась.

– Вот когда я тебя увижу с девушкой, тогда скажу. Но в любом случае - ты собственник. Сумки у меня забрал, даже не спросив, нужна ли помощь. Я твоя соседка и сестра - ты меня присвоил.

Ромка недоверчиво хмыкнул. Но когда отворачивался, стало заметно, как он самодовольно улыбнулся. Быть лакеем ему не нравится. Как и всем мальчишкам.

Игра грубовата, конечно - на вкус любого психолога. Мы сами придумали её - с моей небольшой подсказки. Но в дело воспитания этого лодыря я, во всяком случае, вложила крупицу чего-то хорошего.

И пошли дальше. Две остановки осталось. В одном месте, неподалёку от того перекрёстка, где вчера Лёшка со мной за спиной разомчался с Андрюхой в стороны, повалялись хорошенько: сначала Роман поставил мои сумки и спиной упал в свежий сугроб, раскинув руки в стороны. Я - подальше, но почти рядом. На недавно выпавшем снегу мягко, хоть и было поначалу страшно падать. Он встал сам. Меня поднял за руки. И мы критически стали рассматривать получившиеся отпечатки.

– У тебя лучше, но это потому, что я тебя поднял, - заявил Ромка.

– Нет, у меня лучше, потому что я худенькая, а ты вон какой широкий!

– Так нечестно!
– обиделся мальчишка, а я отвернулась и захихикала. Он заглянул мне в лицо и уже самодовольно сказал: - Ну вот, я же говорил!

Что именно он говорил, ни он, ни я уточнять не стали, чтобы не поссориться насмерть. Было у нас однажды такое из-за ерунды. В общем, Роман обошёл меня и принялся стряхивать со спины снег, а потом я с него. Не удержалась, конечно, врезала хорошенько кулачком по плечу. Он только охнул, но воспринял нормально. Физически от меня получить - это не то что морально. Морально я могу так сказануть, что насмерть поссоримся. И вообще... Есть такое, что мне Романа постоянно лупить хочется. Может, инстинктивно чую,

что в детстве он недолупленный, слишком балованный родителями. Главное, что он против такого моего воспитания не возражает.

Итак, повстряхивали друг с друга снег и мирно пошли дальше. И я только в последний момент, когда напоследок стукнула его по спине, снова уловила, что кто-то смотрит в мою спину. Резко оглянулась. Справа, со стороны домов, - никого. Слева - дорога, поток машин.

Ничего не понимаю.

Уже без особенных выкрутасов добрались до дому. Ромка галантно пропустил меня в подъезд, после чего уже у почтовых ящиков спросил:

– Ну, что? Начнём сегодня?

– Во сколько ты хочешь?

– Ну, часиков в четыре.

Скептически оглядев его, я вздохнула.

– Хочешь сказать - начнём, как проспишься?

– Ага!
– радостно подтвердил этот паршивец.

"Баиньки" для Ромки всегда будет оставаться наиглавнейшим занятием всей его жизни. Он спит так, что его ничем не пробудить. Единственное, что ещё не опробовали его родители, - это купить настоящую пушку и грохнуть из неё под ухом любимого дитяти. Хотя, честно сказать, насчёт пушки я тоже сомневаюсь. Прошлым летом у нас меняли водопроводные трубы. Убирали старые - в доме ревело и грохотало так, что здание тряслось. А мать Ромки печально сказала, что сынуля школу снова проспал и сладко дрых под этот оглушительный ужас.

– Ты ж раньше днём не спал.

– Понимаешь, я заметил, что утром мне легче просыпаться, если днём поспал.

Иной раз мне кажется, Ромка ненормально спит, потому что несколько лет назад его родители переборщили с репетиторами. Не нанимали только по музыке - и то, потому как чадо в музыкальную школу ходило, по классу флейты. И по физкультуре - бегал в секцию самбо. Всё остальное - мощный перегруз. До обеда - школа, до позднего вечера - дополнительные занятия.

– Ладно, договорились. Позвони, перед тем как прийти.

– Хорошо.

И мы разбежались: он остался на своём втором этаже, а я побежала на седьмой. Сумки дотащила сама - ничего страшного, на лифте-то. Открывая дверь, услышала нетерпеливую трель телефонного звонка, ворвалась в квартиру, бросила сумки к трельяжу, схватила трубку стационарного телефона.

– Да?

– Ян, хочешь хохму? Привет.

– Привет, Лёш. Хочу.

– Этот самоубивец где-то нашёл телефон Никитоса и предложил на следующих выходных на нашей базе снова вечеринку устроить. Платит он. За всё, причём. При одном условии. Догадаешься сама?

– Догадываюсь, - задумчиво сказала я.
– И что Никитос сказал?

– Подумает. А что думаешь ты? Халява же.

– В смысле - ты согласился?

– А чё нет? Жратву он обещал отменную. Выпить - тоже.

– А если он...

– Ян, за дурака не держи. А то не знаю, чего он. Дык... интересней же.

Всё. Этому только интерес подавай. Лёшка как был, так и остался в душе азартным игроком. Впрочем... Я тоже.

– А что Никитос говорит?

В телефонной трубке раздался такой хохот, что я отпрянула вместе с ней, и только потом сообразила просто отставить её от уха.