Маска Ктулху
Шрифт:
— Домом все еще владеет миссис Брайер? — спросил он.
— Да.
— Надеюсь, вы не станете ей обо мне рассказывать, иначе она может разволноваться.
— Значит, о вас никто не должен знать?
— Никто.
Он направился к двери, и только тут до меня дошло, что сейчас он уйдет. В ту же секунду я понял, что вовсе не хочу терять его, так и не услышав рассказа о том, где он провел все эти два года. Вскочив со стула, я рванулся к нему.
Он спокойно, с легким удивлением взглянул на меня.
— Постойте! — воскликнул я. — Не уходите! Скажите, что вам нужно? Я немедленно за этим схожу.
Он улыбнулся.
— Я ищу зло, мистер Кин, зло куда более страшное, чем то, о котором вы узнали в своей школе богословия.
— Зло — это моя специальность, мистер Фелан.
— Я ничего не могу вам гарантировать, — ответил он. —
Не знаю, что на меня нашло. Внезапно я почувствовал отчаянное желание сопровождать своего нового знакомого везде, куда бы он ни направился, даже если для этого мне пришлось бы его загипнотизировать. Я посмотрел ему прямо в глаза, вскинул руки… и вдруг произошло нечто невероятное. Внезапно я оказался на другом уровне бытия, в другом измерении, так сказать. Я чувствовал, что моя оболочка лежит на кровати, где только что лежал Эндрю Фелан, а мой дух находится рядом с ним. Мгновенно, беззвучно и безболезненно я оказался вне своего мира. Не могу подобрать слова, чтобы описать то, что происходило в течение той ночи.
Я видел, слышал, осязал и чувствовал вещи, абсолютно чуждые моему сознанию. Фелан до меня даже не дотронулся; он просто стоял и смотрел на меня. Я же вдруг понял, что стою на краю пропасти, где царит невообразимый ужас! Не знаю, Фелан ли уложил меня в кровать, или я повалился на нее сам, только утром, очнувшись, я увидел, что лежу на своей кровати. Неужели все это было сном? Или гипнозом, которым Фелан владел лучше меня? Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что для моего рассудка будет лучше, если все случившееся я буду считать сном.
Но что это был за сон! Какие удивительные и вместе с тем жуткие образы возникали в моем подсознании! И всюду в этом сне был Эндрю Фелан. Я видел, как в темноте он подошел к автобусной остановке и сел в автобус; при этом все выглядело так, будто я сижу с ним рядом; я видел, как, пересев на другой автобус в Аркхеме, он приехал в овеянный мрачными легендами Инсмут. Я был рядом, когда он медленно шел по разрушенным улицам этого прибрежного городка, и видел, где он останавливался — сначала возле заброшенного завода, а потом возле здания, где когда-то собирались масоны, а теперь висела табличка с надписью: «Тайный орден Дагона [70] ». Более того, я стал свидетелем странного преследования: из темных глубин реки Мануксет внезапно и очень тихо вынырнуло ужасное существо, похожее на лягушку, и двинулось следом за Эндрю Феланом — жуткий безмолвный преследователь не отставал до тех пор, пока тот не покинул Инсмут…
70
Дагон— западносемитский бог, покровитель рыбной ловли и податель пищи. Культ Дагона был распространен у филистимлян и у амореев в Верхней Месопотамии. Изображался в виде морского чудовища с телом рыбы и человеческими руками и головой.
Это длилось всю ночь, час за часом, до самого восхода солнца, когда мои сны перетекли в реальность и я, проснувшись, увидел входящего в комнату Эндрю Фелана. Немного придя в себя, я слабо улыбнулся и сел, спустив ноги с кровати.
— Мне кажется, вы должны мне кое-что объяснить, — сказал я.
— Лучше вам этого не знать, — ответил он.
— Нельзя победить зло, если ты не вооружен знанием, — парировал я.
Он промолчал, но я от него не отставал. С усталым видом он опустился на стул. Неужели он и в самом деле считает, что мне можно ничего не объяснять? — не унимался я. Фелан уклончиво ответил, что есть такое зло, о котором людям лучше не знать, чем еще сильнее разбередил мое любопытство. Мне когда-нибудь приходило в голову, продолжал он, что в пространстве и времени могут происходить сдвиги более ужасные, чем все известные мне ужасы? Неужели я никогда не задумывался над тем, что существуют иные сферы и иные измерения кроме тех, что известны человечеству? Неужели я не понимаю, что пространство может складываться, как ткань, когда один слой ложится на другой, и что время — это такой вид измерения, в котором можно перемещаться назад, в прошлое, или вперед, в будущее? Так говорил Эндрю Фелан, не давая мне вставить ни слова.
— Я просто пытаюсь защитить вас, Кин, — сказал он наконец.
— Вам удалось ускользнуть от преследователя там, в Инсмуте?
Он кивнул.
— Вы
— Да, иначе и вы бы его не видели, поскольку в своем… как бы это выразиться… гипнозе видели только то, что видел я. Между прочим, Кин, гипноз — довольно опасное средство; я применил его только для того, чтобы вы поняли, как опасно играть с подобными вещами.
— Вы применили не только гипноз.
— Возможно. — Он махнул рукой. — Скажите, можно у вас немного отдохнуть, прежде чем я продолжу поиски? Мне бы не хотелось, чтобы обо мне узнала миссис Брайер.
— Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.
Но я уже принял решение: нет, Эндрю Фелану так просто от меня не отделаться. Выход только один — начать самостоятельное расследование, несмотря на его предостерегающие намеки и замечания. Помимо всего прочего, есть еще и тайна самого Фелана, о котором два года назад трубили все газеты; значит, мне предстоит раскрыть и ее. Предложив своему гостю чувствовать себя как дома, я ушел, сказав, что иду в колледж, однако вместо этого, выйдя на улицу, позвонил туда и предупредил, что сегодня не смогу посетить занятия. Затем, наскоро перекусив, я отправился прямиком в Кембридж, в библиотеку Уайденера.
Эндрю Фелан говорил, что прибыл с Целено. Я запомнил необычное название и решил прежде всего выяснить, что это такое. Вопреки моим ожиданиям, Целено я нашел очень быстро — и не продвинулся вперед ни на шаг. Более того, еще больше запутался.
Поскольку Целено — это одна из звезд скопления Плеяды в созвездии Тельца!
Тогда я обратился к газетам и начал просматривать выпуски за сентябрь 1938 года, где могли быть сообщения об исчезновении Эндрю Фелана. Я надеялся, что смогу найти в них хоть какие-нибудь объяснения, кроме описаний комнаты, из которой он исчез и в которую сейчас так внезапно вернулся. Однако чем больше я читал, тем больше у меня возникало вопросов; все, что сообщали газеты, представляло собой лишь перечисление совершенно необъяснимых загадок. Впрочем, в некоторых заметках проскальзывали довольно туманные намеки на некие зловещие и непонятные события; и тут я насторожился. Фелан работал у доктора Шрусбери, проживавшего в Аркхеме. Как и Фелан, доктор Шрусбери в свое время внезапно исчез и столь же внезапно вернулся после многолетнего отсутствия. Незадолго до исчезновения Фелана дом доктора Шрусбери, равно как и он сам, был уничтожен пожаром. Фелан служил у него секретарем и при этом подолгу работал в библиотеке Мискатоникского университета.
Итак, искать ключ к разгадке тайны следовало в Аркхеме, где я наверняка смог бы найти список книг, которые чаще всего читал Фелан — скорее всего, по просьбе доктора Шрусбери. Прошел всего час; времени для расследования у меня было достаточно. Я сел в автобус, который доставил меня из Бостона в Аркхем, и вскоре входил в учреждение, где надеялся получить информацию об Эндрю Фелане.
Моя просьба показать список книг, которыми чаще всего пользовался Фелан, была встречена со странной настороженностью; в итоге меня пригласили в кабинет директора библиотеки, доктора Лланфера, и тот спросил меня, почему я интересуюсь книгами, которые хранятся под замком и выдаются только по личному распоряжению директора. Я ответил, что расследую причины исчезновения Эндрю Фелана и интересуюсь его работой.
Директор прищурился.
— Вы из газеты?
— Я студент, сэр.
К счастью, у меня был с собой студенческий билет, который я не замедлил предъявить директору.
— Очень хорошо. — Он кивнул и словно бы нехотя выписал мне разрешение. — Должен сообщить вам, мистер Кин, что из тех немногих, кто пользовался этими книгами, в живых не осталось почти никого.
Получив столь зловещее предупреждение, я был препровожден в маленькую комнатку — чуть больше обычной библиотечной кабины, — куда помощник библиотекаря принес нужные мне книги и документы. Самой главной из них — и, вероятно, наиболее ценной, судя по тому, как бережно обращался с ней служащий, — был древний фолиант под названием «Некрономикон», написанный арабом по имени Абдул Альхазред. Фелан несколько раз пользовался этой книгой, однако, как выяснилось, она предназначалась только для посвященных, а не дилетантов вроде меня, ибо имела отношение к вещам, абсолютно мне неизвестным. И все же кое-что я понял — книга повествовала о зле, ужасах, вечном страхе перед неведомым и разных кошмарных тварях, что разгуливают в ночи — не в той ночи, которую знают люди, а в ночи беспредельной, полной тайн и таких ужасов, какие только существуют на свете, иначе говоря, темной стороне мироздания.