Маска подлеца
Шрифт:
Блядь, она как пушинка. Высохла от нервов и без еды. Я действительно урод и эгоист. Все время думал только о себе. Ни разу не задался вопросом, а как ей, рядом с таким чудовищем и умирающей любимой бабушкой.
Бережно прижимаю ее к себе. Она моя драгоценность, единственное, что мне важно в жизни. Даже отрицать глупо. Она моя жизнь. Мой воздух. Моя любовь.
— Почему ты меня ненавидишь, — еле шепчет малышка, но я ее хорошо слышу. Смотрю на нее долго. Она искренняя сейчас. Неужели тоже ко мне что то чувствует… Даже надеяться боюсь. Чтоб опять не обламаться…
Хочется закричать о том, что люблю ее. Все эти годы
С трудом отпускаю ее от себя. Чувствую на своей коже ее запах. Вдыхаю, впитываю его. Не хочу с ним прощаться.
Ева слишком слаба. Заставляю ее поесть, набраться сил. Постепенно ее впалые щеки розовеют. Она разгибает спину, садится ровнее. Я любуюсь каждым ее движением. Просто не могу оторвать взгляда. Я соскучился за эти долгие годы. Когда то она липла ко мне в детстве. Думала, что мне это не нравится, но в силу своей наивности и возраста, все равно старалась угодить и заслужить мое внимание.
Если б она знала, как сильно всегда нравилась мне. Как я сходил с ума от желания заняться с ней сексом. Но я держался, ведь она была гораздо младше меня. А я уже был слишком опытен, разбалован женским вниманием. Я не смог бы ходить с ней за ручку под луной, бегать в кино и целоваться, не требуя большего. Я хотел ее трахать, всегда и много. Осознание моей порочной тяги сдерживало меня, не давало растерзать ее. Тогда, двенадцать лет назад, я еще не осознавал насколько мои чувства к ней глубоки и искренни. Я боялся обидеть ее, не оправдать надежды. А потом, когда она сама ко мне пришла в кровать, голая и податливая, такая сладкая, я не сдержался. За всю мою жизнь это был лучший секс. С ней.
А она обманула. Сбежала. Не она обиделась, а меня обидела. Вот так урок на всю жизнь. Зато я точно понял, что люблю ее. Эту ангельскую совратительницу.
Ева доела и встала намереваясь уйти спать. Не могу, не хочу ее отпускать. Прошу лишь о поцелуе. Знаю, что откажет, но я решил позлить ее. Увидеть в мой адрес хоть негативные эмоции.
А Ева поколебалась мгновегие и сама потянулась ко мне. Я опешил от ее нежности. Мягкой и сладкой, как нуга. Ева поцеловала меня первая. В штанах праздник, член улыбается. А я, как прирученный зверь, виляю хвостом и безумно рад ее ласке. Набрасываюсь на ее губы. Голодный, мне мало. Хочу растерзать, подмять под себя. Но она слишком слаба. Боюсь, что сейчас точно не выдержит моего напора. Отпускаю ее, а сам шатаюсь.
— Спокойной ночи, Камиль, — вещает нежный вкрадчивый голосок. Хитрая сучка, чувствует власть надо мной. Уходит в свою комнату.
Я стоял, как вкопанный. Не знаю сколько прошло времени. На губах чувствую ее мягкость, вкус полевых цветов, запах лекарств, которыми она за день пропиталась. Ловлю себя на мысли, что улыбаюсь, как последний придурок.
Не могу совладать с искушением. Меня влечет магическая сила, страсть, желание. Поднимаюсь быстро на второй этаж. Подхожу к двери в ее спальню. Ева сама меня поцеловала, дала шанс. Я легонько касаюсь ручки на двери. Боюсь, что она рассыпится, стоит мне приложить хоть долю бушующей во мне силы. Осторожно поворачиваю, не дышу. Боюсь спугнуть миг откровения, испугать ее. Представляю, как нежная малышка снова тянет ко мне свои руки, обнимает за шею. Треплет холку. Готов быть ее верным псом,
Но облом ждет меня. Дверь закрыта. Дергаю сильнее. Нихуя. Ева закрылась. Поиграла, распалила и снова обломала. Криво усмехаюсь. Неужели я рассчитывал на ее капитуляцию. Придурок. Пробую открыть дверь еще раз. Все по прежнему. Тихо стучу, мысленно молю пустить в святилище. Подпустить к желанному телу. Но Ева не ждет меня. Скорее всего отключилась от усталости и спит. Ну что ж, времени еще много. Я добьюсь своего.
Спал я в ту ночь ужасно. Крутился и метался по кровати, как в лихорадке. Мутные сны, бред и вспышки больного сознания скорее вымотали меня, чем дали расслабиться и отдохнуть.
Громкий крик заставил резко вскочить с постели. На ходу разлипая опухшие глаза, кинулся в коридор. Это кричит и стонет Ева. Что случилось? Кто обидел? Разорву любого за нее.
Вбегаю в комнату девчонки, ее нет. Понимаю, что звуки идут из бабушкиной комнаты. Бегу туда, раскрываю быстро дверь. И вижу жуткую картину. Моя Ева на кровати верхом на старушке, пытается сделатьей массаж сердца. Бьет кулачками по высохшей груди и воет. Так пронзительно и громко, что барабанные перепонки готовы лопнуть, а сердце разорваться от горя.
— Ева, перестань, она мертва, — подхожу ближе и понимаю, что этот день настал. Умерла бабушка, отмучалась.
Девчонка сползает с кровати, всхлипывает и падает на пол. Бросаюсь к ней, прижимаю к груди. Она даже не пытается отшатнуться. Жмется как маленький котенок. Я глажу ее мягкие длинные волосы, косаюсь губами макушки. Смотрю на мертвую бабушку. Последняя родственница, отдала концы. Ушла в лучший мир к матери и отцу. Ей так лучше, слишком долго бедняга мучалась, болела. Лежала не вставая столько долгих месяцев. Я понимаю, что она сама устала и мечтала об избавлении. Только Еве это не объяснить. Девчонка уткнулась в мою грудь и рыдает, пропитывает мою футболку солеными слезами. Горюет искренне, не наигранно. Я чувствую, как дрожит хрупкое тело.
Постепенно приходим в себя, поднимается. Ева в одной прозрачной рубашке. Мои мысли бегут не в том направлении. Четко вижу очертания ее полной груди, острые соски, натягивающие ткань. Советую ей одеться. Иначе сорвусь прямо тут у постели умершей. Это перебор, так нельзя. Я словно животное, рядом с ней живу на инстинктах.
Ева смущается, краснеет и уходит в свою комнату переодеться.
Я остаюсь наедине с бабушкой. Сажусь на кровать, беру ее высохшую холодную руку в свои ладони. Целую и прощаюсь. Она была хорошим человеком. Мудрым и добрым. Она заслуживает вечную память…
Хлопоты по организации похорон я взвалил полностью на себя. Ева лишь страдала и плакала. Я не мог ее успокоить или утешить, видел как тяжело она переживает потерю. После поминального ужина, я вернулся домой. Долго бродил по пустым комнатам. Искал ее. Но Ева уехала. Снова сбежала, бросив меня одного.
Но в этот раз оставила записку на холодильнике
" Спасибо, Камиль, что в последние дни не изводил меня и вел себя нормально. Я оценила, как тебе было тяжело через чувство ненависти ко мне, не срываться и заботиться, поддерживать в такой тяжелый час. Мне жаль, что у нас не получается нормальной дружбы. Возможно, со временем ты сможешь принять приютскую сиротку в свое сердце и позволишь себе относиться ко мне с меньшим раздражением.