Маска Тени
Шрифт:
Хафлинг шел быстро, ловко двигаясь по многолюдной улице. Весьма вероятно, что по дороге он даже выпотрошил несколько карманов.
Все убожество, которое стало чумой Мемнона, прослеживалось и в Калимпорте. Мы проходили мимо самодельных лачуг из дрянной древесины, прислонявшихся к стенам огромных особняков. Высокие шпили взлетали над трущобами. Орда попрошаек расселась по края дверей большого храма. Запах Калимпорта был особым: вонь немытых тел, покрытых обилием благовоний. Казалось, словно город богачей пытался скрыть запахи нищеты.
Чем дольше я следовал за Дондоном, тем больше убеждался
Но разве это так плохо? Дондон и нищие на улице, конечно, боялись Энтрери. Дзирт, с другой стороны, даже не упоминал о нем. Хотя это было не единственным, оставшимся за рамками наших бесед с дроу. Он никогда не говорил мне о том, что хочет камень. Я понятия не имел, какие слова Дзирта были правдой, а какие — ложью, и у меня не было способа разобраться в этом сейчас.
Большой колокол в храме, лежавшем впереди, зазвонил. Мой взгляд метнулся к морю прихожан, которые потекли из дверей храма, и я чертыхнулся. Я потерял Дондона. Я помчался вверх по улице, проходя мимо рядов лачуг. Когда я двигался мимо темной аллеи, чья-то рука схватила меня за предплечье и потянула внутрь. Я не мог не вскрикнуть.
— Я знал, что ты следишь за мной, глупый ребенок, — сказал Дондон. Однако его голос не был столь же суров, как его слова. Он говорил почти удивленно.
Я прислонился к высокой каменной стене, желая унять бешено стучащее сердце, чтобы взять себя в руки.
— Я должен был понять, против чего иду.
— Конечно. Позволь, я покажу тебе, — он указал вниз по аллее. — Эта дорога ведет к Кругу Плутов. В конце неё ты найдешь трехэтажный коричневый склад. Снаружи стоят трое мужчин, которые похожи на бродяг.
— Похожи, но ими не являются, — сказал я, начиная складывать вместе кусочки головоломки.
— Точно. Они — стражи. Дом принадлежит Паше Пуку.
Я посмотрел вниз по переулку, чтобы попытаться разглядеть дом или так называемых стражей. Но все, что я мог увидеть в конце улицы — кусок мощеной дороги, вдоль которой тянулись железные решетки и что-то, похожее на дверь таверны.
— Кто такой Паша Пук? — спросил я.
— Он — самый могущественный человек в городе, малыш, — ответил Дондон, скрестив руки на груди. — Тем более после того, как его убийца вернулся домой.
— Его убийца?
— Энтрери. Самый опасный человек в городе.
Я испустил разочарованный вздох.
— Ты только что сказал, что самый опасный человек в городе — Паша Пук.
— Пук — самый могущественный. Он может пожелать убить кого угодно, когда угодно и по любой причине. Не переходи дорогу Пуку. Но Энтрери — самый опасный. Убивает он.
— Хорошо. Только как все это относится к Дзирту?
— Дроу перешел дорогу Энтрери, и убийца привел его сюда, чтобы убить. Твой дружок и его приятели вчера вошли в дом Паши Пука, а значит, они либо мертвы, либо пойманы. Если дроу — твой друг, надейся, что он мертв. И, в любом случае, забудь о нем, — Дондон ударил меня по ноге, едва не сбивая на землю, несмотря на его небольшой рост. — Это последний раз, когда я говорю тебе оставить эту затею. Не сделаешь этого — я не стану рыдать, когда ты пропадешь.
Я долго и упорно смотрел на него, пытаясь понять, реально ли беспокойство на его лице.
— Сейчас ты направишься к Энтрери, чтобы рассказать обо мне.
Он рассмеялся мне в лицо.
— Что я скажу? — сказал он, когда, наконец, прекратил смеяться. Его голос был насмешливо высоким. — Эй, мистер Энтрери, сэр, тут какой-то маленький мальчик из другого города спрашивал про темного эльфа. Хочешь, я убью его для тебя? — его голос снова стал нормальным — Да он, вероятно, убьет меня самого. За то, что отнял его время.
Двинувшись прочь, Дондон не прекращал смеяться. Я некоторое время подумал о том, чтобы броситься за ним, оглушив хафлинга и, быть может, захватив в плен. Возможно, тогда я смог бы поменять его на Дзирта.
Или, возможно, в конечном итоге я умер бы сам. У меня и так было достаточно могущественных врагов.
Мои плечи опустились, и я уселся, прижимаясь спиной к стене переулка. Что мне делать? Удача всегда была на моей стороне. Я был назван в честь неё, камень, который я искал, был артефактом Тиморы, богини удачи. И все-таки Тимора больше мне не улыбалась. Я сжал мою левую руку, которая все сильнее немела с тех пор, как я сражался с разбойником в оазисе. Покалывание, также, ползло вверх по ноге.
Я просто устал, сказал я себе. Я не спал весь день, и пробежал по пустыне много миль, чтобы достичь своей цели. Мне нужно было найти, где поспать. И я знал только одно место.
В таком огромном городе, как Калимпорт, попытка узнать путь могла бы занять годы. Но было одно исключение, один ориентир, который я мог найти в любом городе.
Доки можно было легко обнаружить с помощью носа, следуя за запахом соли, приносимым ветром. Доки Калимпорта тянулись на несколько миль вдоль побережья, уходя в море до самых пределов видимости. Некоторые причалы умещали на себе по восемь кораблей, стоящих бок о бок — и это были не маленькие лодчонки, а огромные океанские торговые суда, с четырьмя мачтами и шестью палубами, которые заставили бы постыдиться Морскую Фею. У подножия доков находились булькающие фонтаны, над каждым из которых возвышался фонарный столб. Фонтан предлагал спускавшимся на берег морякам и бездомным, которые передвигались вдоль причалов, свежую воду — а фонарь давал свет, как только наступала ночь.
Я почти час бродил по многолюдным докам, прежде чем нашел укрытие: скопление почерневших ящиков, которые ожидали своего часа, чтобы быть загруженными на склад, лежавший дальше по пирсу. Я был достаточно осторожен, выбирая кучу, вокруг которой не наблюдалась никакой активности. Там, со стороны кучи, обращенной к морю, я нашел для себя укромный уголок.
Один из ящиков был приоткрыт. И сквозь расщепленное дерево я разглядел сушеное засоленное мясо. Мой урчащий живот не послушал никаких возражений на счет кражи. Я наелся досыта, не испытывая угрызений совести.