Маска
Шрифт:
***
Новость о том, что герцог Ульрих III задержал могущественного бургграфа Оттмара де Брюса, распространилась со скоростью лесного пожара. Де Брюс в темнице — и его ждет казнь через обезглавливание!
Мелисанда и Вендель бросились друг другу в объятия, и девушка поймала себя на мысли, что хочет, чтобы это мгновение длилось вечно. Эрхард Фюгер тоже был вне себя от радости: он все нахваливал графа фон Мельхингена и даже Ульриха, который, мол, хоть и вюртембержец, но все-таки вполне справедлив. От герцога Ульриха даже прибыл гонец — Оттмар де Брюс подделывал в том числе и вина Фюгеров, а потому семью виноторговцев, как пострадавшую сторону, приглашали принять участие в процессе.
Но радость Мелисанды меркла день ото дня. Девушка понимала, что пройдет совсем немного времени и ей придется собрать свои пожитки и уехать из Ройтлингена, чтобы никогда сюда не возвращаться. Впрочем, она еще не до конца исполнила свою клятву. Де Брюс должен был погибнуть от ее руки, только так она могла обрести покой. Пришлось немного изменить план, поскольку Вендель настоял, чтобы она поехала с Фюгерами в Урах. Вообще-то, Мелисанда собиралась покинуть Ройтлинген во время его отсутствия, но теперь вынуждена была отправиться навстречу неведомому будущему из Ураха.
Она убрала свою комнату, уничтожила все следы, которые могли бы указать на ее происхождение, и вместе с Венделем и его отцом на рассвете отправилась в Урах.
Октябрь стоял солнечный, листва золотилась, яркие лучи освещали землю, и казалось, будто зимы не будет и вскоре наступит весна. В город со всех сторон стекались люди: всем хотелось посмотреть на казнь графа. Когда еще такое случится?
У городских ворот царила сутолока, но Фюгеры показали свое приглашение, и стражники пропустили их без очереди. По дороге к рыночной площади Мелисанда отстала и незаметно шмыгнула в переулок, где тоже было полно людей. Ей нужно было поторопиться, чтобы ее план сработал. Чуть позже она, никем не узнанная, прошла на площадь. Все удалось даже лучше, чем она рассчитывала, и теперь Мелисанда молилась, чтобы Господь и дальше помогал ей.
Прямо у ратуши плотники поставили трибуны. Перед ними стоял деревянный трон, обитый мехами и драгоценными тканями, — место судьи, герцога Вюртемберга Ульриха III. Люди разместились на трибунах и ругались, когда кто-то толкал их. Каждый хотел стоять поближе к эшафоту, чтобы увидеть, как покатится по деревянным доскам голова бургграфа Оттмара де Брюса, а потом ее насадят на кол и водрузят перед городскими воротами. На боковых трибунах сидели богатые горожане и главы благородных семейств из окрестных замков. Там же заняли свои места Вендель и его отец — сегодня они были тут почетными гостями. Мелисанда видела, что Вендель чем-то раздосадован. Он постоянно оглядывался, и девушка поняла, что он ищет Мертена. Когда она скрылась в переулке, до нее донесся голос Венделя, который звал ее. Сердце девушки разрывалось от жалости: он больше никогда не увидит своего Мертена.
В толпе зашептались — герцог Ульрих III занял свое место на троне. Сообразно обстоятельствам и роли, которую ему сегодня предстояло сыграть, на нем были роскошный бархатный наряд, подчеркивавший его статус наместника в этих землях и главного судьи, а также красная шапка; в руке герцог держал искусно украшенный судейский жезл. Слева от герцога расселись семеро не менее изысканно одетых мужчин. Их титулы были не ниже графского, и потому они могли вынести вердикт, поскольку такого знатного человека, как Оттмар де Брюс, могли судить лишь равные ему по статусу. Справа от Ульриха сидел писарь.
Мелисанда встала неподалеку от герцога, так как отсюда было хорошо видно происходящее. Рядом с лоточником, торговавшим пирожками и горячим вином, Мелисанда заметила нескольких рыцарей де Брюса. Они были без оружия, как того требовал закон, но девушка не сомневалась, что у каждого при себе есть хотя бы кинжал. Как и у нее самой.
Среди рыцарей она заметила и Эберхарда фон Закингена, капитана замковой стражи. Именно он когда-то позволил своим людям разнести половину хутора. Но в Ройтлингене Мелисанда узнала, что фон Закинген задержал поджигателей, добился их суда, а потом еще несколько дней искал в лесу служанку Мехтильду. Девушка не понимала, чем вызван такой интерес рыцаря к ее особе.
Ради пустой забавы с простой крестьянской девкой он не стал бы прилагать столько усилий. Мысль о том, что и после казни де Брюса кто-то будет искать ее, вселяла страх в Мелисанду. И не было ни единого шанса на то, что перед судом предстанут люди из свиты де Брюса. Граф подписал признание, взяв всю вину на себя. Он заявил, что ключ от тайной комнаты был только у него и что он собственноручно подмешивал в вино глет. Граф поклялся, что никто другой не знал об этом. Мелисанду это потрясло: удивительно, что человек, которому ничего не стоило отнять чужую жизнь, оказался столь благороден, когда дело коснулось его людей. Только теперь Мелисанда поняла, что это означает. Они все собрались здесь. Неужели рыцари будут безучастно наблюдать, как их сюзерена приговорят к смерти и казнят? В душе Мелисанды вспыхнуло страшное подозрение. Девушка беспокойно оглянулась. Если фон Закинген планировал спасти де Брюса в последнюю секунду, ему понадобится больше людей. Но Мелисанда не заметила никого, кто мог бы вызвать подозрение. Зато она увидела в толпе человека, показавшегося ей знакомым. Девушка могла бы поклясться, что уже видела это узкое лицо и косматые мышиные волосы.
Парень посмотрел в ее сторону, и Мелисанда оцепенела.
***
Петер почесал в затылке. Что-то его беспокоило, но он не мог понять, что именно. Герцог Ульрих торжественно начал судебный процесс, два стражника вывели де Брюса на эшафот перед трибунами. Графу обрили голову, руки связали за спиной. Но де Брюс оставался надменным и самоуверенным, как и всегда. Петер нервно облизнулся. Ему не хотелось бы иметь такого врага, как де Брюс, даже сейчас, когда графа вот-вот казнят.
Судья зачитал обвинение и потребовал, чтобы де Брюс повторил свое признание. Над рыночной площадью воцарилась тишина. Все ждали, что граф будет отрицать свою вину, что его рыцари, которых Петер заметил у лотка с вином, вмешаются и освободят де Брюса. Но ничего подобного не произошло.
— Я, граф Оттмар де Брюс, признаю себя виновным в изготовлении в подвале моего замка разнообразных вин с добавлением свинцового глета и других запрещенных ингредиентов. Я признаю себя виновным в том, что впоследствии продавал эти вина с целью личного обогащения, — монотонно, почти равнодушно произнес де Брюс.
Над толпой пронесся удивленный, даже разочарованный гул. Все ожидали представления, а его, увы, не последовало. Петер взглянул на судей — других графов и герцогов. Все казались серьезными и собранными. Писарь быстро водил пером по пергаменту. Палач стоял неподвижно.
И вдруг Петер выпучил глаза, ошеломленно уставившись на палача. Точно! Нет никаких сомнений! Несмотря на то что палач скрывал свое лицо под черным капюшоном, Петер заметил огненно-рыжую прядь, упавшую ему на лоб. Заплечных дел мастер поспешно спрятал ее под накидку, но было уже поздно. Петер его узнал. Осанка, тонкие пальцы, сжимавшие меч для казни. Он не раз видел этого палача за работой, любовался его точными, выверенными движениями. Это был Мельхиор, городской палач Эсслингена. Петер ухмыльнулся. Ну все, дело в шляпе. Конрад Земпах будет им очень доволен.