Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?
Шрифт:
– Слушай, - моими же словами отозвался ботаник. Повернулся в пол-оборота и замучено посмотрел на меня. В прямом смысле замучено. Если не обращать внимания на толстые очки, а заглянуть в глаза (кстати, карего цвета), то можно легко определить, что парень не спал уже пару суток точно. Либо он маньяк и дома не отходит от компьютера с онлайн-играми.
– Ксения, кажется?
– продолжил Морозов.
– Откуда ты знаешь моё имя?
– воинственно воскликнула я и тут же втянула голову в плечи. Анастасия Фёдоровна, следуя выработанному за многие годы инстинкту библиотекаря, среагировала на громкий шум и шикнула
– Из деканата, откуда ещё, - криво улыбнулся парень и, приподняв очки, потёр переносицу.
– Слушай, я очень устал, а мне ещё писать две главы. И если ты не против, займись чем-нибудь другим.
– Ну, так знай - против!
– заявила я и в последний раз попробовала сдвинуть его с места.
Стул под парнем подломился, задние ножки сложились вперёд, и Морозов, взмахнув руками, полетел назад. Я едва успела отпрыгнуть с места его приземления. Тимофей громко выругался, заставив мои уши покраснеть, и вскочил на ноги быстрее, чем на созданный нами шум отреагировала хозяйка библиотеки. А когда отреагировала, мне захотелось саморучно придушить гадкого ботаника. Нет бы отругать и отправить нарушителя спокойствия в деканат! Анастасия Фёдоровна начала его жалеть! Я тихо стояла в сторонке и пыталась не выпускать пар, а он так и пёр из ушей. Пришлось почувствовать себя паровозом. Причём, сверхскоростным экспрессом. Потому что стоило увидеть перекошенное лицо парня, его треснувшие очки и полный злобы и обещания медленной смерти взгляд, меня как ветром сдуло. Сначала из библиотеки, потом из университета. Скорый поезд "Оксана Родионова" мчался напролом в то единственное место, где никто меня не выдаст этому монстру. В свою новенькую, ещё пахнущую краской и почему-то хвоей, квартирку. Нет, ну правда: у него что, дома нет своего компьютера и интернета? Почему надо было мешать мне? И уж тем более я не виновата в поломке стула.
Тимофей стоял у окна и всё ещё смотрел на длинную аллею, по которой десять минут назад убегала эта несносная девчонка. Кажется, она его преследовала. Зря в тот день Макс решил пошутить. Прошлое, вообще, трудно исправить. Кому, как не ему, этого не знать?
– Тимочка, точно всё в порядке?
– заботливо поинтересовалась старая библиотекарша. Тимофею захотелось высказать всё, начиная от её навязчивой заботы, заканчивая этим самым "Тимочкой", от которого сводило зубы, но он промолчал. Кивнул сам себе, отвернулся от окна и навесил свою отработанную годами улыбку хорошего мальчика.
– Всё хорошо, - заверил он старушку.
– А стул я вам почину.
– Ой! Да что ты!
– отмахнулась женщина.
– Я Лёнечку попрошу, он ещё десяток таких принесёт из подвала. А ты не переживай. И девочку эту не обижай.
Тимофей кивнул и снова повернулся к окну. Старушка ещё несколько минут потопталась за его спиной, но, видимо, поняв, что более внимания ей не уделят, ушла. "Наверное, пошла просить Лёнечку", - про себя усмехнулся Тимофей. Учитывая, что этот Лёнечка - заслуженный декан юридического факультета, то...
Тимофей улыбнулся и потёр ушибленный локоть. Не ожидал он от девчонки такой подлянки и в первый момент хотел придушить, но она успела убежать раньше. Выходит, что не зря так напрягалась. Да и бегает она неплохо. Так улепетывала по аллее - только пятки сверкали! С другой стороны, разве смог бы он ударить девушку?Друга - куда ни шло.... Того же Макса - с этим хреновым шутником они вместе едва ли не с пеленок. А теперь ему, Тимофею, приходиться постоянно терпеть общество этой серой забитой мышки, которая временами....
– И всё-таки я тебя видел, - задумчиво произнес Тим, постукивая пальцем по оконной раме.
В том, что первого сентября именно Оксана выбежала под его прикрытием из столовки, сомневаться не приходилось. Парень видел всю сцену целиком и, наверное, сам подставился, чтобы защитить серую мышку. Мелочь, но тогда она показалась ему несчастной, а Тимофей никогда не знал, что делать с несчастными девушками. Но в тот раз Морозов сделал это специально....
Да и подсознание настойчиво твердило: было ещё что-то... кроме. Но что конкретно - Тимофей никак не мог вспомнить.
Сейчас захотелось Родионову проучить. Пожалуй, парень знал, как именно. Но сначала следовала доделать конец главы. Никакие деньги лишними не бывают, а написание работ за ленивых студентов всегда приносило стабильный доход.
Глава 3. Нравится, не нравится, умри моя красавица!
Как ни странно, но я всё ещё была жива. Два или три раза видела в толпе праздношатающихся студентов моего ботаника, но всегда умудрялась спрятаться раньше, чем он меня замечал. Может быть, перебарщиваю, но, как говорит мой дядя Саша: "Бережёного Бог бережёт, а зека мент стережёт". Дядя - начальник колонии строгого режима, так что и юмор у него своеобразный. Я-то кое-как привыкла, а остальные.... А какое мне до них дело? Знаю лишь одно: тот, кто не понимает юмора дяди, живёт плохо и голодно.
Я выглянула из женского туалета, проверила обстановку и, тихо порадовавшись, что ботаник ушёл (а это именно его приближение загнало меня сюда), двумя короткими перебежками добралась до нужной аудитории. У нас сегодня открытая лекция какого-то крутого преподавателя психологии, который следующие два месяца будет упорно выявлять наши комплексы и наставлять на путь истинный, то есть заумным голосом вещать, как эти комплексы перебороть. Это наш ректор расщедрился и... в общем, теперь придётся каждую пятницу засиживаться до шести вечера и заниматься поучительной психологией. Большое спасибо нашему ректору! Причем сразу от всех студентов. Потому что одной половине придется приезжать в институт к восьми тридцати утра, а второй отсиживать филейную часть по вечерам.
Лично мне было безразлично, где и когда сидеть, но - слава покровителю ботаников - наша группа попала в вечерний поток. Люблю поспать и могу ненароком пропустить первую пару (чего, в принципе, ещё никогда не случалось). Тем более, очень интересно, что этот психолог сможет сказать о моём психическом здоровье, хи-хи.
Я со спокойным сердцем и открытым для знаний разумом осторожненько проскользнула в аудиторию, прошла три первых ряда парт и испуганно застыла. С шестой парты крайнего левого ряда на меня смотрели глаза ботаника, не предвещая ничего хорошего. Нет, не то, чтобы они стояли в отдельной баночке рядом с ним - это бы я как раз пережила.