Маскарад со смертью
Шрифт:
Наверху, со стороны открытой площадки второго этажа, что-то грохотнуло, брякнуло и застучало каблуками по ступенькам. Офицеры повернулись и застыли как вкопанные: по лестнице, облаченный в пуленепробиваемый панцирь, обвешанный двумя пистолетами и шашкой, спускался маленький и полный человек. Он был бледен, и его трясла мелкая дрожь.
– Кто этот тевтонский рыцарь? – удивился Васильчиков.
– Это и есть наш возница, – тихо пробормотал Фаворский и, обращаясь к сыщику, прокричал:
– В таком случае, господин губернский секретарь, вам следует накинуть плащ, а не то ваши доспехи будут пускать такие блики на солнце, что грабители нас за версту обнаружат. И шашку, пожалуй, снимите. Кучеру она ни к чему.
Каширин неловко кивнул, развернулся и на ватных, почти несгибаемых ногах, громыхая, стал подниматься обратно.
– Я вижу, ротмистр, вы подобрали достойного помощника.
– Что делать, это лучшее, что у нас есть на сегодняшний день.
В это самое время по направлению к карете с другой части двора, шел полицмейстер и возвышающийся за ним Поляничко.
– Доброе утро, господа, как настроение? – приветствовал собравшихся Фен-Раевский.
– Настроение боевое, Ипполит Константинович, да вот, смотрю, ямщик-то наш запаздывает, – усмехнулся начальник жандармского отделения.
– Вы уж, Владимир Карлович, помощника моего сильно-то не обижайте. Побаивается человек, оно и понятно – трое детишек на шее, мал мала меньше. Да и Господь учит – в страхе греха нет, – философски заметил Ефим Андреевич и тяжело вздохнул.
Тем временем Каширин, вскарабкавшись на козлы, занял место извозчика. Офицеры, вооруженные револьверами и двумя драгунскими винтовками, сели в карету и тронулись в путь.
– Ну, с богом, – выдохнул начальник полиции и заметил, как Поляничко украдкой перекрестил уходящий вдаль экипаж.
35
Меч Немезиды
I
На развилке двух дорог экипаж Фаворского ожидал приближения фельдъегерей. Завидев почтовую карету, ротмистр вышел навстречу и знаком приказал кучеру остановиться. Предъявив жетон сотрудника охранного отделения, Владимир Карлович отдал необходимые распоряжения, и два экипажа направились к селу.
В Михайловском почтовики быстро перегрузили опечатанные сургучом мешки в дом станового пристава, и дилижанс с новыми провожатыми, подпрыгивая на кочках, словно крышка закипающего чайника, потерялся в клубах придорожной пыли.
До Благодарного уезда предстояло добраться еще засветло. Каширину предписывалось внимательно обозревать окрестности. А в случае приближения всадников, повозок или даже пеших людей надлежало оповестить офицеров троекратным стуком и увеличить скорость движения.
Жатва к тому времени давно закончилась. В поле горела стерня, и воздух наполнился едким дымом. Несмотря на осень, солнце продолжало обжигать горячими лучами землю и закованного в броню кучера. Его измученное лицо иногда попадало в обзор переднего смотрового окошка, и было хорошо видно, как Антон Филаретович большими глотками опустошал огромную стеклянную бутыль с домашним квасом. Во время коротких остановок у придорожных родников он с удовольствием окатывал себя холодной водой, совсем не обращая внимания на мокрую одежду.
На голом склоне виднелись стоящие неправильными рядами крытые камышом белые хаты, окруженные со всех сторон штабелями кизяка. На вид эти строения были очень непрочны и, казалось, не могли защитить своих обитателей ни от проливного дождя, ни от ураганного ветра.
Мимо проезжали крестьянские подводы, доверху груженные соломой, сеном и хворостом. Одна исхудавшая рыжая лошадка с трудом тянула в гору дроги, уставленные бесчисленными рядами кувшинчиков и крынок всевозможных размеров. Временами попадались пастухи, перегонявшие несметные отары овец на новые пастбища.
Встречные телеги попадались все реже, а последние несколько верст они ехали совсем одни. За жиденькой рощицей кизила, диких яблонь и тутовых деревьев показался экипаж, из которого выскочила дама в элегантной шляпке и белом платье. Будто виденье, она стояла одна посреди пыльной дороги с маленькой белой сумочкой и обмахивалась веером. Карета с ее попутчиками тронулась и, спустившись под гору, скрылась из виду.
Внимательный возница, следуя полученным инструкциям, ускорил ход и условленным стуком привлек внимание офицеров. Через смотровое окошко Фаворский заметил выделяющиеся на светлом фоне платья незнакомки крупные жемчужины черных бус.
– Останавливаться только по моей команде! – приказал ротмистр кучеру-полицейскому и, доставая из кобуры пистолет, объявил: – Внимание, господа, представление начинается!
Почтовый дилижанс, не снижая скорости, пролетел мимо очаровательного создания, брошенного на произвол судьбы. Такой поворот событий явно озадачил приятную особу, и ее лицо выражало крайнюю степень растерянности и грусти. Внезапно лошади остановились. Из приоткрытой двери послышался мужской голос:
– Мадам, садитесь скорее, мы очень торопимся!
Дама, путаясь в собственном платье, поспешила к экипажу, но споткнулась и, выронив в придорожную пыль веер, замешкалась. И тут же выскочил Фаворский, схватил незнакомку в охапку и, совершенно не обращая внимания на пронзительный визг, втиснул ее в карету. Непродолжительная борьба завершилась победой ротмистра. Красавица сидела прижатая с двух сторон офицерами, а из ее сумочки был извлечен браунинг. Не теряя времени, жандарм скомандовал:
– Разворачивайте назад, Каширин, съезжайте на проселочную дорогу и там у воды остановитесь!
Немного проехав, карета стала. Фаворский, держа за руку пленницу, силой потащил ее к одиноко стоящему дубу, раскинувшему ветви у самого края воды. Женщина кричала и брыкалась, пытаясь ударить офицера ногой. Однако, невзирая на ее отчаянное сопротивление, он положил несчастную на траву и, заведя ей руки назад, сомкнул на спине малые ручные цепочки.
Растрепав роскошные волосы, брюнетка уткнулась лбом в землю. Обезумев от непредвиденной развязки, она продолжала звать на помощь. Ротмистр подождал некоторое время и, убедившись, что крики достаточно громко разнеслись по всей округе, не спеша достал из кармана носовой платок, свернул его и в качестве кляпа засунул ей в рот.