Маскарад в красном смещении
Шрифт:
Ногара представил мозг при абсолютном нуле, его нейроны сверхпроводимы, повторяют один сон за другим, еще и еще раз. Но в этом не было смысла.
— Я не могу рисковать своей властью, Йохан, — на этот раз он прошептал слова громко. — Это было необходимо, в противном случае я должен был бы тебя убить.
Он снова повернулся к проему.
2
— Я полагаю, тридцать третий уже доставил тело Ногары, — сказал второй офицер эстильского тридцать четвертого курбера, глядя на хронометр. — Должно
— Не бывает приятно, пока кто бы то ни было принес тебе труп твоего брата, — сказал капитан Турман Хольт, изучая астронавигационную сферу. Его сверхсветовик быстро удалялся в течение многих временных интервалов от системы Фламланда. Даже если Хольт был и не в восторге от своей миссии, он был рад оказаться подальше от Фламланда, где за работу принялась политическая полиция Микала.
— Интересно, — сказал второй и хихикнул.
— Что это значит?
Второй оглянулся назад через левое, а затем правое плечо.
— Слышали ли вы это? — спросил он. — Ногара… бог… но половина его космонавтов — атеисты.
Хольт улыбнулся, но лишь слегка.
— Он не обезумевший тиран, ты знаешь. Эстил не худшее правительство в галактике. Хорошие парни не опускаются до мятежа.
— Карлсен делал все как надо.
— Да, он все делал верно.
Второй скривился.
— О, конечно, Ногара мог быть и хуже, если вы серьезно об этом. Он — политик. Но я не могу поручиться за экипаж, который он набрал за последние годы. У нас на борту имеется пример тому. Вот чем они занимаются. Если хотите знать правду, то после смерти Карлсена я сильно напуган.
— Ладно, — скоро мы увидим их, — вдохнул Хольт и напрягся. — Я пойду посмотрю на пленников. Капитанский мостик теперь ваш, второй.
— Я сменю вас. Благоволить к человеку и убить его?
Минутой позже, глядя через потайной глазок внутрь маленькой курьерской камеры для заключенных, Хольт мог с искренним состраданием пожалеть, что его пленник жив.
Звали его Джанда. Он был вожаком разбойников и захват его был последним успехом Карлсена на службе во Фламланде, который положил конец мятежу. Джанда был крепким мужчиной, храбрым и свирепым бандитом. Он нападал на владения эстелийской империи Ногары, когда же шансов у него не осталось, сдался Карлсену.
«Моя честь требует победить моего врага,» — написал однажды Карлсен в личном письме. — «Моя честь не позволяет мне уничтожать или ненавидеть моего врага.»
Но политическая полиция Микала придерживалась другого мнения.
Разбойник должно быть был очень высоким, но Хольт никогда не видел его стоящим прямо. Наручники все еще сковывали его кисти и лодыжки, хотя они были из пластика и предположительно не натирали человеческую кожу, но они не увеличивали надежности заключения и Хольт снял бы их, если бы мог.
Незнакомку, по имени Люсинда, можно было бы по виду принять за его дочь, но она была его сестрой, младшей всего лишь на пять лет. Она была редкой красоты и, возможно, полиция Микала имела мотивы далекие от сострадания, посылая ее ко двору Ногары не заклейменной и без психологической обработки. Было достаточно хорошо известно, что требуется для определенных развлечений придворных и какое лакомство любят высшие чины.
Хольт был далек от того, чтобы доверять таким рассказам. Он открыл камеру — она была заперта из предосторожности, он боялся, что Джанда заблудится и попадет в детские неприятности — и вошел.
Когда Люсинда впервые взошла на борт его корабля, глаза ее выдавали беспомощную ненависть к каждому эстилеру. Хольт был вежлив и предупредителен, насколько это было только возможно. И когда теперь он вошел, на ее лице не было неприязни… была надежда, которую, казалось, она должна разделить с кем-то.
Она сказала:
— По-моему, несколько минут назад он называл мое имя.
— А? — Хольт перевел взгляд на Джанду, но перемен не видел. Глаза пленного остекленело вглядывались в пустоту, в правом из них пробилась слеза, которая, казалось, не имела никакой связи с любого рода эмоциями. Лапа Джанды была по прежнему слаба, и все его тело неуклюже сгорблено.
— Может быть… — Хольт не закончил.
— Что? — спросила она с едва заметной страстью.
Боги космоса, он не мог позволить себе запутаться с этой девушкой. Он почти желал снова увидеть ненависть в ее глазах.
— Может быть, — мягко сказал он, — для вашего брата будет лучше, чтобы он не выжил сейчас. Вы знаете, куда его везут.
Надежда Люсинда, какой бы она ни была, развеялась после его слов. Она молчала, вглядываясь в своего брата, как будто видела что-то новое.
Прозвучал наручный телефон Хольта.
— Сэр, нас засек какой-то корабль и вызывает. Через пару часов они сблизятся с нами. Корабль маленький, обычный.
Последние три слова были привычными заверениями, что увиденный корабль не был гигантским корпусом берсеркера. Берсеркеры были похожи друг на друга, а то что фламландские мятежники не имели кораблей в глубоком космосе, в этом Хольт не имел причины сомневаться.
Он пошел назад на мостик и поглядел на маленький силуэт на сканирующем экране. Этот был необычен для него, но что было особенно удивительного, когда столько судостроительных верфей размещены на многих планетах. Почему корабль приближается к ним с сигналами бедствия?
Чума?
— Нет, не чума, — ответил по радио голос, через взрывы неподвижности, когда он обратился с вопросом к незнакомцу. Видеосигнал с другого корабля был скачущим, затруднявшим возможность разглядеть лицо говорившего. — Схватили кусок пыли при последнем прыжке и расшатались защитные поля. Возьмете ли несколько пассажиров на борт?
— Конечно.
Корабль на краю сверхсветового прыжка сталкивается гравитационным полем с достаточного размера скоплением пыли относительно редко, хотя это и не было из ряда вон выходящим событием, это могло объяснить шумы в коммуникационных системах. Ничего тревожного для Хольта не было.