Маскарад
Шрифт:
Вдоль четырех прямоугольных столов, на сто мест каждый, был грудой насыпан песок, и у каждого места лежала золотая лопатка. Гостям предлагалось «откопать» сокровище — их праздничный подарок. Комитет сумел убедить спонсоров предоставить для такого случая дорогие, сногсшибательные украшения с рубинами, сапфирами и бриллиантами в качестве памятных сувениров.
Младшие члены Комитета, под предводительством Мими, добавили современные штрихи: ожерелья-«алфавиты» от «Ми энд Ро», филигранные длинные серьги в стиле перуанских индейцев от «Зани» и гвоздь сезона — подвески из акульего зуба со вставленным в него бриллиантом от «Кавьяр энд Кайнд».
Меню
Рядом с барами, протянувшимися вдоль стен, были установлены ледяные скульптуры, изображающие самые выдающиеся памятники и культурные учреждения Нью-Йорка. Здесь высились новое здание Музея современного искусства, здания, реставрированные на деньги Голубой крови, представлен был предложенный Фрэнком Гери макет порта, в поддержку которого выступал не кто иной, как сам сенатор Ллевеллин. А из спрятанных во льду кранов текло шампанское.
Мими, едва притронувшись к еде, поднялась со своего места и принялась кружить среди блистательной толпы. Здесь собрались представители всех влиятельных семейств Нью-Йорка, все известные кланы: ван Хорны, Шламбергеры, Вагнеры, Стюарты, Хоуэллы и Хоуланды, Гулды и Голеты, Бэнкрофты и Барлоу. Присутствовали и члены кланов, оставшихся в Англии, и несколько более экзотических ветвей. Из Шанхая, города, который они недавно помогли перестроить, прибыло чрезвычайно богатое семейство Голубой крови, отколовшееся от основной группы несколько столетий назад и обосновавшееся на территории, ныне принадлежащей Китаю. Они намеревались представить на этом балу своих шестнадцатилетних дочерей-двойняшек, двух стройных звезд китайского высшего общества.
Но самым уважаемым среди всех являлось семейство Форс. Мими была принцессой своего народа, и она шла среди соплеменников, наслаждаясь их восхищением и почтением.
Она поискала взглядом брата. Джек весь вечер находился рядом с ней, но между рыбной и мясной переменами куда-то исчез. По справедливости, они должны были сделать это вместе. Сегодня вечером Совет узнает, что они нашли друг друга и что, когда придет время, они возобновят свои бессмертные обеты.
Где же он?
Мими мысленно пробежалась по залу, выискивая сигнал Джека. А, вот он где! У главного стола, разговаривает о чем-то со своим приятелем из команды по лакроссу, Брюсом Каттингом. Мими увидела, как брат прервал беседу, посмотрел в ее сторону и на лице его внезапно вспыхнула радостная улыбка.
Мими улыбнулась в ответ и помахала Джеку рукой, но он ей ничего не ответил. Мими раздраженно оглянулась. Может, он не на нее смотрел?
И лишь теперь заметила, кто стоит прямо у нее за спиной, на верхней площадке лестницы, приковав к себе внимание всего бального зала.
Шайлер ван Ален.
В платье, за возможность надеть которое Мими готова была бы убить.
Шайлер обнаружила, что ей отведено место рядом с угрюмыми родителями Эгги Карондоле. Судя по всему, Карондоле были оскорблены тем, что их пересадили сюда, и после того, как выразили Шайлер соболезнования по поводу кончины Корделии, не обменялись с ней и парой слов. Она заметила за главным столом Блисс и помахала ей. Та помахала в ответ.
— Иди сюда! — подчеркнуто четко произнесла Блисс.
Шайлер подобрала свою золотую юбку и подошла к Блисс. Девушки тепло обнялись.
— Скай, мне нужно тебе кое-что рассказать, насчет Дилана, — начала Блисс.
— Да ну? — приподняла бровь Шайлер.
— Я думаю, он...
Но прежде чем Блисс успела договорить, подошел какой-то юноша и спросил, танцует ли она. Блисс повела плечом.
— Конечно! Я потом тебе все расскажу, — сказала она Шайлер.
Шайлер кивнула. Она удрученно вернулась на свое место и принялась размышлять, что же хотела рассказать Блисс, единственный близкий ей человек на этом балу. Что она, Шайлер, вообще здесь делает? Зачем пришла сюда? Ради Корделии? Ради имени ван Аленов? Нет. Надо быть честной с самой собой. Но правда причиняла ей боль. Она хотела снова увидеть Джека Форса. Хотя видеть его было мучительно.
Он был здесь, рядом с сестрой; они скользили по бальному залу, тесно прижавшись друг к другу. Рука Джека обвивала тонкую талию Мими. Шайлер слышала, как старейшины и стражи за соседним столом перешептывались... что-то насчет уз... насчет этих двоих и бессмертного обета.
Подали следующую перемену: жареных голубей и холодную спаржу с приправой из уксуса, прованского масла и пряностей. Выглядело все это восхитительно, но еда казалась Шайлер безвкусной.
— Джек, — нежно шепнула Мими на ухо брату, когда они обошли зал. — Пора.
Она со свойственной ей практичностью решила проигнорировать увиденное ранее. Мими была мастером самообмана. Если ее что-то беспокоило, она отказывалась признавать существование источника волнений. По ее разумению, Шайлер ван Ален была всего лишь временным, хотя и раздражающим, увлечением.
Но в душе Джека при виде Шайлер ван Ален снова вспыхнули те чувства, которые он подавлял на протяжении нескольких месяцев. Ему не давала покоя тревожная мысль: отчего его с такой силой влечет к этой девушке? Из-за сходства с Аллегрой? И только? Или все же за этим кроется нечто новое?.. Нечто такое, чего он не ожидал и к чему не был готов? Джек покачал головой; его переполняли отвращение и стыд. Его место — рядом с сестрой. Просто нужно вести себя так, как если бы никакой Шайлер на свете не было.
— Мы должны возглавить кадриль, нас ждут, — сказала Мими, и Джек послушно провел сестру к месту танцев, где их уже ждали три юные пары.
Это было одной из традиций бала Четырех сотен: молодежь, которую собирались представить на балу, вела кадриль, и отбирали танцоров по положению их семьи в иерархии Комитета. Будь Эгги Карондоле жива, она сейчас стояла бы здесь.
Мими полагала, что кадриль — всего лишь модное название для деревенских попрыгушек, но все равно испытывала удовольствие, когда Джек провел ее через переход, потом балансе, а затем через оборот, завершившийся величественным проходом четырех дам, поставившим ее во главе группы, как и надлежало.
После кадрили юные представители Голубой крови застыли на своих местах, ожидая, пока их официально представят собранию. Сам Регис должен был называть их нынешние — и подлинные имена.
Первым раздалось:
— Дэхуа Чэнь.
И одна из величественных китайских красавиц вышла вперед.
— Известная нашему народу под ее истинным именем — Си Ванму.
Ангел бессмертия.
Следующей назвали ее сестру.
— Дэмин Чэнь.
Двойняшки были неотличимы в своей безмятежной, неземной красоте: кожа цвета топленого молока, прямые, блестящие, черные как смоль волосы, чуть раскосые миндалевидные глаза и неуместные россыпи веснушек на курносых носах.