Маскарад
Шрифт:
Наконец Броуди отстранился. Адриенна молча смотрела на него, отчетливо слыша громкий стук своего сердца. Руки и ноги ее дрожали, но не от слабости, а от волнения, вызванного поцелуем.
Броуди улыбнулся. Его губы тоже подрагивали.
– Пожалуй, мне пора поговорить с твоим дедушкой.
– Да! – горячо согласилась Адриенна. – Его, правда, сейчас нет, но он скоро вернется. – Она осторожно прикоснулась пальчиком ко рту Броуди, вспоминая вкус его губ. – Ты можешь быть доволен. Ты получил мой поцелуй.
– Но теперь я желаю большего, –
Адриенна шла, гордо подняв голову. Ей было очень приятно ощущать себя взрослой, опытной женщиной. Когда они возвратились в бальный зал, Броуди вызвался сходить за шампанским. Адриенна с радостью согласилась – ей хотелось ненадолго остаться одной, чтобы разобраться в своих чувствах. Но стоило ей присесть, как к ней тут же подошел Доминик.
– Ты сияешь от счастья, – с полувопросительной интонацией произнес он, вглядываясь в лицо сестры.
– Да, – призналась он. – Ах, Доминик! Мсье Донован хочет попросить у дедушки позволения ухаживать за мной.
– Ты с ума сошла, Адриенна? – Доминик был потрясен до глубины души. – Он же янки!
– Я знаю.
– Но дедушка…
– Да-да, дедушка будет метать громы и молнии и призывать на помощь всех святых, чтобы они меня вразумили. Но ничего, он немного покипятится и… даст согласие, – убежденно сказала Адриенна.
– Ты уверена? – У Доминика явно имелись на сей счет серьезные сомнения.
– Да ты вспомни, милый братец, – укоризненно улыбнулась Адриенна, – разве дедушка хоть когда-нибудь отказывался выполнить мою просьбу?
– Но ты никогда не просила разрешения встречаться с янки, – резонно возразил Доминик.
15
В доме на Ройал-стрит шум стоял такой, что стены тряслись. Из библиотеки, располагавшейся на втором этаже, доносились громкие разъяренные крики, хрустальные подвески люстры жалобно звенели. Скандал начался после того, как Броуди Доновану недвусмысленно было указано на дверь.
Эмиль Жардин стоял у письменного стола и глядел на внучку с негодованием. В глубоко посаженных глазах старика сейчас не было ни капли любви к Адриенне, которую он всегда называл своей отрадой. Они почернели от гнева. Руки Жардина, обычно тянувшиеся погладить девушку по волосам или по щеке, были сжаты в кулаки. И, разумеется, сейчас деду и в голову не приходило добавлять к каждой фразе ласковое «голубка».
Адриенна знала, что дедушка порой бывает сердит, но таким разгневанным она его в жизни не видела. Он покраснел, как вареный рак; на шее веревками вздулись жилы. Однако Адриенну это не испугало. Она тоже была не робкого десятка.
– Вы бы хоть из вежливости его выслушали!
– С какой стати мне слушать эту чушь? Видите ли, он тобой увлечен! Да я лягу костьми, но не позволю ему трепать твое честное имя! Как он смеет! Негодяй! Двери моего дома отныне навсегда закрыты для этого дикаря! – кричал дед, размахивая руками.
– Вы не имеете права! – тоже возвысила голос Адриенна.
– Нет, имею! Это мой дом.
– И мой тоже.
– Ты моя внучка и должна меня слушаться. А я запрещаю тебе даже здороваться с этим субъектом!
– Но почему? – возмутилась Адриенна. – Просто потому, что он янки? Это же устарелые взгляды, предрассудки. Янки давно живут среди нас, нравится вам это или нет! Между прочим, вы, дедушка, не отказываетесь с ними торговать…
– Это ничего не значит! Мой дед торговал с индейцами, но не пускал их к себе на порог. И я этого наглеца больше не пущу!
– Вы к нему несправедливы.
– Замолчи! Как я сказал – так и будет. Все! Больше никаких обсуждений! Слышишь? Иди в свою комнату.
– Не пойду! Я уже не ребенок, дедушка.
– Не ребенок, а позволила проходимцу вскружить себе голову. Безобразие, что Зизи это проморгала! Форменное безобразие! Я ее никогда не прощу. А ты… ты больше его не увидишь, Адриенна. И дело с концом!
– Вы ошибаетесь.
– Не смей мне перечить! Я не позволю!
Адриенна поняла – спорить с дедом бесполезно. Она слишком зла, чтобы рассуждать логически, а он клокочет от ярости и не желает слышать разумных доводов. Поэтому она повернулась и выбежала из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. По коридору разнеслось гулкое эхо. Потом дом погрузился в тишину. Однако атмосфера все равно оставалась зловещей, предгрозовой.
Адриенна замерла в нерешительности.
Что делать?
В конце коридора мелькнула чья-то тень. Адриенна узнала свою чернокожую служанку. Сули Мэй подглядывала за ней из-за угла. Адриенна подобрала юбки и побежала… но не в свою комнату, как приказывал дед, а в прямо противоположном направлении! Негритянка испуганно покосилась на дверь библиотеки. Адриенна схватила ее за руку и повлекла за собой в гостиную, подальше от посторонних взоров.
– Сули Мэй, – горячо прошептала она, убедившись, что их никто не видит, – ты не заметила, куда пошел мсье Донован?
– Заметила, мисс! Он пошел к реке.
Адриенна быстро прикинула в уме, давно ли это было. Нет, пожалуй, недавно. Минут пять назад, от силы десять.
– Побеги за ним, Сули Мэй, и приведи его сюда.
– Сюда? – в страхе попятилась служанка. – Но мсье Жардин сказал…
– Я знаю, что он сказал, – оборвала ее Адриенна. – А ты делай, как я говорю. Приведи мсье Донована сюда. Я буду ждать его в крытом переходе. Беги же! Ну!
Как и во всех прочих домах Вье-Карре, в доме Жардинов имелся внутренний дворик. Войти в дом можно было с парадного крыльца, украшенного полуколоннами, а также через двойные двери, за которыми начинался крытый переход, похожий на туннель. В конце его находились высокие чугунные ворота, которые вели в залитый солнцем зеленый внутренний дворик с фонтаном.