Маскарад
Шрифт:
Снуппи задергался, пытаясь вырваться на свободу, и девушке стоило немалых трудов его удержать. К тому же пришлось зажать ему пасть, чтобы возмущенное рычание звучало не столь громко. К счастью, меха заглушали лишние звуки.
Полностью закрыть дверь Томка не успела — осталась крошечная щель, сквозь которую девушка видела небольшой участок комнаты справа от зеркала. В тонкой полоске света кружились мириады блестящих пылинок. Когда Томка только запрыгнула в шкаф, пыль поднялась столбом, и если бы не сильный запах псины и нафталина, девушка бы расчихалась.
Звуки шагов быстро приближались. Графиня топала как слон, будто целью ее жизни было переломать паркет в собственном доме. Сложно было ее не услышать. Томка надеялась, что графиня пройдет мимо и не будет заглядывать в комнату. Но нет — так далеко ее везение не распространялось.
Дверь комнаты хлопнула, послышалось шумное сопение.
— Уф… Проходите, доктор. Нам сюда, — сказала графиня М. с интонациями кита, всплывшего из пучины перевести дыхание.
— Благодарю, синьора.
Есть звуки, которые вызывают чисто физиологическое отвращение. Например, скрип гвоздя по грифельной доске, визг разрезаемого пенопласта или тот мерзкий сосущий звук, когда кто-то допивает остатки молочного коктейля через соломинку.
Прозвучавший голос был из той же когорты. Он походил на скрип ржавых дверных петель, забитых песком. На очень вежливый скрип — именно с такой вежливостью палач интересуется, удобно ли подсудимому на плахе. Томка не видела говорившего, но перед мысленным взором сразу возник образ белой птичьей маски. Так мог говорить только жуткий карлик, и никто другой.
Томке показалось, что шкаф вместе с ней рухнул в пропасть. Дыхание у нее перехватило, под ложечкой образовалась неприятная пустота. Девушку бросило в жар, затем спина и шея покрылись ледяным потом, в висках застучала кровь…
Первым желанием было с визгом выскочить и бежать прочь из этой комнаты. Но крошечная часть сознания, которая не впала в панику, успела подсказать: стоит выйти из укрытия и Томка первым делом столкнется с карликом. Вряд ли после этого она сделает хотя бы шаг. Как пить дать — замрет, точно кролик под взглядом удава. Девушка не понимала, почему карлик вызывает у нее такую реакцию, но факт остается фактом — она в жизни не боялась ничего и никого так сильно, как этого типа в маске, похожей на птичий череп. Любые доводы разума здесь были бессильны.
Томка зарылась в шубу, мечтая превратиться в маленькое, незаметное существо. Сгодилась бы, например, мышь-невидимка — говорят, такие есть в секретных лабораториях ЦРУ. Отличным выходом стала бы и скрытая в шкафу дверь в Нарнию — по крайней мере, Томка знала, к кому там обратиться за помощью. Но шубы остались шубами и не спешили превращаться в зачарованный лес. А скрипучий голос карлика звучал все ближе и ближе…
— Так, так, так, — проговорил он. — И что тут у нас?
Томка приготовилась к тому, что доктор распахнет дверь шкафа и уставится на нее пустыми черными глазницами маски. Но нет — карлик разговаривал с графиней.
— Самое старое зеркало в этом доме, — с придыханием
— Челлини? Сомневаюсь, синьора, — голос карлика был абсолютно спокоен. — Это более поздняя работа: середина восемнадцатого века, не раньше. Скорее всего, зеркало работы мастера Пьетро Аретти, но нужно посмотреть клеймо на оборотной стороне.
— Что?! — графиня засопела. — Хотите сказать, что это — подделка?
Карлик громко скрипнул. Томка не поняла, что означает этот звук. Может, карлик усмехнулся, возможно — расхохотался, не исключено и то, что это скрипнула маска, когда доктор повернул голову.
— Почему же подделка?
— Только что вы сказали, что Челлини… — начала графиня, но карлик ее перебил.
— Челлини! — язвительно воскликнул доктор. — Что в имени, синьора? Челлини не знал и половины того, что полагается знать зеркальщику. Аретти же настоящий мастер. Он понимал, что и для чего делает. Последний из тех, кто действительно понимал.
Томка услышала несколько звонких ударов — карлик постучал тростью по раме.
— Настоящий мастер, — повторил он и в голосе послышались довольные нотки. — Да, синьора, это одно из тех зеркал.
Графиня запыхтела и минуты две не могла уняться. Было слышно, как она мечется по комнате. Пол дрожал, а вместе с ним дрожал и шкаф, в котором прятались Томка и Снуппи.
И если девушка еще могла это вынести, собаке шкафотрясение пришлось совсем не по душе. Пес задергался сильнее, царапнув лапой по задней стенке. Если б он ворвался в оркестровую яму, кусая подряд всех музыкантов, и то было бы тише.
— Вы слышали? — резко спросил карлик.
Томка попрощалась с жизнью.
— Что? — удивилась графиня.
— Кто-то скребется…
— Это мыши. Старый дом, развелось, как грязи. Чем только не травили… Видите, как Мими разволновалась? Она их чует — кошачий инстинкт.
— Ах, мыши… — протянул карлик.
Даже сквозь дверцу шкафа Томка почувствовала его взгляд: он жег точно кислота. Девушка не сомневалась — карлик знает, что в шкафу кто-то прячется, и знает, кто именно. Казалось бы: что ему стоит подойти и открыть дверь? Сейчас Томку можно брать голыми руками. Но ничего подобного карлик не сделал. Он ни на шаг не приблизился к шкафу, и от этого Томке стало еще страшнее.
— Значит, одно из тех зеркал, — задумчиво произнесла графиня. — Похоже, мои благородные предки подкинули мне еще один скелет в шкафу…
— О да, синьора, — скрипнул доктор. — Именно так.
Томка прикусила руку, чтобы не вскрикнуть. Он издевается? Да, ее можно назвать худой, даже тощей, но «скелет» — уже слишком. Томка представила, как уголки клювастой маски изгибаются в злорадной ухмылке. Непросто вообразить усмехающуюся птицу, но ей это удалось.
— Что ж, — сказала графиня. — Это многое объясняет. Выходит, зеркало волшебное?