Маски дьявола
Шрифт:
– Пускай докажет, что будет предан всю жизнь.
– Что ты имеешь в виду?
– У Луки есть сын, юноша лет пятнадцати. Говорят, очень красив собой. Пусть он отдаст его в услужение в качестве пажа.
При этих словах глаза Мехмеда заблестели. Молодой султан был одинаково неравнодушен, как женскому так и к мужскому полу, хотя в последнее время больше склонялся к нежным юношам. Гарем Мехмеда хоть и пополнялся прелестницами из различных стран, однако наряду с этим султан содержал во дворце большое количество пажей для гомосексуальных наслаждений.
– Красивый
– Да, ваше величество, – ответил новоиспечённый губернатор с тревогой в голосе.
– Ты мне никогда не рассказывал про него, – с укором сказал султан.
– Вероятно, не было повода, – со слащавой улыбкой ответил за Луку Халал, почувствовав как Мехмед проглотил его наживку.
Расчёт хитрого везиря был прост. Он отлично знал, что Лука никогда не согласится отдать своего единственного сына в пажи к Мехмеду, зная, чем он будет с ним заниматься. Лука скорее лишиться жизни, чем подчиниться воле похотливого владыки. Это был коварный удар, который старый придворный интриган Халал нанёс Луке в отместку за то, что тот скомпрометировал его в глазах султана.
– Я хочу увидеть этого юношу, – сказал султан и отдал приказ евнухам. – Срочно доставьте его сюда.
Евнухи направились исполнять его волю. Через некоторое время сын Луки Нотары стоял перед восхищённым взглядом султана.
Это был юноша с нежным греческим профилем и вьющимися светлыми волосами, лицо которого ещё не тронула мужская щетина.
Мехмед зачарованно разглядывал чудесного парня.
– Как зовут тебя?– нежно спросил он его.
– Меня зовут Андроник, – ответил тот смущённо ещё не огрубевшим голосом, пугливо озираясь по сторонам.
– Андроник, с сегодняшнего дня ты будешь моим пажем, – довольным тоном произнёс Мехмед.
– Ваше величество, я хочу, чтобы мой сын стал военным, – проговорил Лука серьёзным тоном.
На его бледном от волнения лице была написана решимость, смешанная с отчаянием.
Мехмед недовольно посмотрел на Луку и произнёс резко:
– Ты забываешься. Слово «хочу» в этом дворце могу произносить только я.
– Он мой сын, ваше величество, – проговорил в отчаянии Лука. – Позвольте мне самому решить, какую службу ему нести.
– Я назначил тебя сегодня на высокую должность, а ты осмеливаешься мне перечить? Султан произнёс эти слова, будто уговаривая строптивого грека, давая ему последнюю возможность опомниться. Однако Лука продолжил в том же непокорном духе:
– Ваше величество. Все мужчины в нашем роду посвящали себя военному делу. Позволь Андронику не нарушать эту славную традицию его предков, – с беспокойством в голосе произнёс он.
Ярость, клокотавшая в груди Мехмеда, начала прорываться наружу. Лицо его побагровело, глаза налились кровью.
– Как ты смеешь, жалкий грек, спорить со мной?! С посланником самого Аллаха, с покорителем и завоевателем Константинополя!
Все присутствовавшие, в том числе, и Халал, замерли от страха. В порыве гнева могли полететь и невинные головы.
– Повелеваю обезглавить всех мужчин дома Нотара. Дабы никто бы не смог более посвящать себя военному делу. Луку казнить последним, чтобы он увидел муки своего сына.
Лука, бледный как смерть, стоял с неживым лицом и не проронил ни слова, хотя всем казалось, что он будет молить султана о пощаде. Его сын, не понимавший по-турецки, в растерянности, беспомощно озирался по сторонам.
Чауши Мехмеда выволокли их во двор. Чуть погодя сюда спешно привели ещё двоих мужчин – зятя Луки и его дядю. Огромный Сулейман обнажил свой страшный меч и замахнулся первым на Андроника. Голова прекрасного юноши слетела на землю и подкатилась к ногам отца казнённого, оставляя за собой жуткий след крови. Та же участь постигла зятя и дядю.
Сулейман остановился, чтобы перевести дух. Затем он медленно подошёл к последней жертве. Лука стоял отрешённо и смотрел в пустоту. Мехмед жестом остановил Сулеймана и вплотную подошёл к греку. Он пристально стал всматриваться в его глаза, желая уловить хоть малейшее сожаление. Однако лицо Луки уже ничего не выражали. Он с нетерпением ждал, когда взмах меча палача положит конец этому ужасу.
Будто угадав его желание, Мехмед поднял руку и сказал с улыбкой изувера:
– Нет, Лука. Ты не умрёшь. Ты будешь жить, и жизнь превратится для тебя в сплошной кошмар. Каждую ночь тебе будет сниться окровавленная голова сына, который погиб из-за твоей непокорности.
Жестокость Мехмеда не знала предела. Ему хорошо были знакомы ночные страхи, и теперь он упивался тем, что Лука тоже будет страдать, однако во сто крат тяжелей, ибо такая жизнь была хуже смерти.
Султан повернулся и исчез в темноте дворца. За ним последовали и его приближённые.
Лука Нотара, обречённый на вечный кошмар, остался один. Он посмотрел на окровавленные трупы, упал на землю и с леденящим душу криком забился в судорогах. Однако, к счастью, его мучения продолжались недолго. Сердце, не выдержав боли, буквально разорвалось на части. Так погиб византиец, который был страстным сторонником всего турецкого.
После кровавой экзекуции, уже у себя в опочивальне, Мехмед почувствовал, как приступ ярости стал постепенно переходить в чувство панического страха. Опять огромная тяжесть начала наваливаться на его грудь, затрудняя дыхание.
– Якопо! – прокричал султан, задыхаясь.
Новый придворный эскулап тотчас явился с уже готовым зельем из опиума. Мехмед жадно выпил его и в изнеможении лёг на тахту. Тут только он вспомнил, что во время казни семейства Нотары отсутствовал Халал. Султан понял, что этот умудрённый опытом придворный попросту сбежал от его праведного гнева, ибо действительно был виноват.
– Арестовать Халала и бросить его в темницу, – приказал он.
Через минуту опиум полностью выключил его болезненное сознание, и Мехмед опять попал в лучезарный и радужный мир наркотического сна. Это было, увы, его единственным спасением. Жестокость, насилие и властолюбие, навсегда укоренившись в душе Мехмеда, превратили его в нелюдя. Борьба за власть стала делом его жизни, подавив всё человеческое.