Маски иллюминатов
Шрифт:
А Матушка Гусыня — это вовсе не Матушка Гусыня, а переодетая Исида, которая ищет не кость, а фаллос Осириса. Все, что можно вообразить, в каком-то смысле истинно: если я искренне поверю в то, что могу летать, мне не составит труда улететь куда-нибудь в стратосферу…
— Артур! — внезапно закричал Вири, вырывая сэра Джона из плена солиптических фантазий.
Джоунз и Бэбкок повернули головы туда, куда пристально всматривался священник. На другой стороне улицы был чей-то сад. Но что это — то ли метнулась чья-то неясная тень, то ли просто ветер качнул ветви деревьев?
— Боже, — потрясенно прошептал Вири. —
— Но это невозможно. Вероятно, вы обознались, — попытался возразить Джоунз. Священник лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
— Артур, — воскликнул он, — ты чудовище! Ты навлек проклятье на нашу семью, а теперь восстал из могилы, чтобы насмехаться надо мной! — С этими словами Вири бросился через дорогу.
— За ним! — крикнул Джоунз, срываясь с места.
Сэр Джон добежал до тротуара на противоположной стороне улицы первым и успел увидеть, как Вири проскочил сквозь ворота в сад и понесся по дорожке между зарослями каких-то высоких экзотических кустов. Метрах в трех от ворот дорожка резко повернула вправо, и теперь Вири бежал параллельно улице. Как раз в тот момент, когда сэр Джон ворвался в сад, священник поравнялся с большим дубом и скрылся за ним.
Добежав до поворота, сэр Джон с изумлением обнаружил, что Вири исчез. Он бросился к следующему повороту, и там столкнулся лицом к лицу с долговязым чернобородым человеком в русской меховой шапке, который подстригал кусты.
— Где он? — крикнул сэр Джон.
— Кто? — переспросил его бородач с сильным славянским акцентом.
— Священник — он только что пробежал по этой дорожке… К ним подбежал запыхавшийся Джоунз.
— Что случилось? — спросил он. — Похоже, Вири исчез.
— Какой еще Вири? — недовольно пробурчал русский. — Здесь вообще никого не было.
Джоунз и Бэбкок озадаченно переглянулись. Джоунз пришел в себя первым.
— А вы кто такой, сэр? — спросил он.
— Я барон Николай Соломонович Захаров, — сказал незнакомец. — Это мой сад, а вон там — мой дом, и я подозреваю, что вы оба умудрились напиться в столь ранний час, раз вам кажется, что вы кого-то здесь видели. Уверяю вас, здесь никого не было.
И в воздухе, и в воздухе прозрачном,Свершив свой труд, растаяли они.XXXVI
— Наконец-то, — произнес Эйнштейн, попыхивая трубкой. — Теперь у нас есть хоть какая-то зацепка.
Джойс неуклюже поерзал в своем кресле, пытаясь свернуться поудобнее.
— Хорошо, если нам удастся за нее зацепиться, — с сомнением сказал он.
Эйнштейн начал рыться у себя на столе в поисках чистого листа. По-видимому, это была непростая задача, ибо вся бумага в его кабинете была испещрена формулами и уравнениями.
— Барон Захаров, — пробормотал он. — Свет в конце тоннеля. Ага! — Он наконец нашел то, что искал. — Вот, — сказал он, протягивая бумагу Бэбкоку, — нарисуйте, пожалуйста, точный план того места, где загадочным образом исчез Вири.
Пока сэр Джон усердно рисовал, Эйнштейн то и дело заглядывал ему через плечо, задавая вопросы и уточняя подробности. В конце концов он получил именно такой план, какой ему был нужен.
— Ага, — с удовлетворением произнес Эйнштейн, изучая рисунок, — так я и думал. Ну и хитры же они, мошенники!
— Надеюсь, вы знаете, о чем говорите, — пробурчал Джойс из темного угла, где стояло его кресло. — Для меня, полного профана во всем, что связано с наукой, это самое загадочное из всех событий, о которых нам поведал сэр Джон.
Эйнштейн усмехнулся.
— Вряд ли, — сказал он Бэбкоку, — вы поверили барону Захарову на слово и ушли оттуда ни с чем, вежливо распрощавшись.
Бэбкок безнадежно махнул рукой.
— Конечно, мы ему не поверили, — сказал он. — Мы начали его расспрашивать. Сначала он считал нас пьяными или сумасшедшими, и Джоунзу потребовалась вся его дипломатичность, чтобы барон в конце концов отнесся к нам более или менее серьезно. Но даже после этого в его голосе звучала насмешка. Наверное, нет на свете людей надменнее русских дворян. Но он все же позволил нам осмотреть сад. По обе стороны от дорожки росли пышные кусты, псе утопало в листьях и цветах. Если бы преподобного Вири схватили и тащили напролом через сад, часть растений была бы сломана, но ничего такого мы не заметили.
— Какой высоты был забор? — быстро спросил Эйнштейн.
— Около метра. Я отчетливо видел голову и плечи Вири до тех пор, пока он не скрылся за дубом.
— А растения? — не сдавался Эйнштейн.
— От полуметра до приблизительно метра двадцати. Но все они были в целости и сохранности, — повторил сэр Джон.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Эйнштейн. — Теперь, сэр Джон, постарайтесь как можно точнее представить себе преподобного Вири и барона Захарова. Какого они были роста?
Сэр Джон сосредоточенно нахмурился.
— Вири был небольшого роста, — сказал он. — Может, чуть больше пяти футов. Барон был моего роста или даже немного выше меня, то есть примерно пять футов восемь дюймов. Мне кажется, что я смотрел на него снизу вверх, но он держался очень надменно, поэтому мог показаться мне более высоким, чем был в действительности.
Эйнштейн кивнул и задумался.
— Гром и молния, — через минуту пробурчал он и снова обратился к Бэбкоку. — Что было после того, как вы с Джоунзом осмотрели сад?
— Барон проводил нас до ворот, ворча что-то нравоучительное о людях, которые напиваются с утра. Я был совершенно растерян, но Джоунз сказал: «Я не верю этому человеку. Давайте наведем о нем справки у соседей».
— Очень разумно, — кивнул Эйнштейн.
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Бэбкок. — После слов Джоунза я сразу же подумал именно об этом. Исчезновение Вири и надменность барона произвели на меня такое сильное впечатление, что мой ум на какое-то время буквально прекратил функционировать, но эта мысль была совершенно очевидной: если нас каким-то образом провели, барон должен был в этом участвовать.
— Продолжайте, — сказал Эйнштейн с легкой усмешкой.
— Оказалось, что в соседнем доме живет мисс Айседора Дункан, известная американская танцовщица. Кстати, вы когда-нибудь видели, как она танцует? — неожиданно спросил Бэбкок.