Маски трёх эпох. Посланники
Шрифт:
Проход ещё по нескольким залам, блестящие золотым шитьём кавалергарды, и вот наконец залитый светом и заполненный толпой придворных тронный зал, в дальнем конце которого на обитом малиновым бархатом возвышении стоят император и императрица. И – неожиданно в таком огромном и полном света зале – не очень сильная, но тяжёлая смесь запахов разнообразных духов, ароматических солей и пропитанных застарелым потом мундиров и кафтанов. Тяжёлые дорогие ткани нельзя стирать, шить каждый год новое платье не каждый может себе позволить, а чистка и выветривание помогают далеко не всегда. Вот и впитывали дворцовые наряды запахи своих хозяев. Это не было неряшливостью, а объяснялось условиями жизни в этом мире и времени.
Я
Первый поклон у самой двери. Второй – в центре этого громадного зала. Третий – в нескольких шагах от тронного места. Лант выпрямляется и протягивает стоящему на нижней ступени возвышения канцлеру Куракину посольскую грамоту. Всё это давно утверждено в церемониале, привычно и никого не удивляет. Потом начинается неправильное.
Послов двое, а не один, и переводчиков нет. Я взглянула в лицо молодого императора и начала речь. Как казалось окружающим, не на обычном для дипломатии того времени французском, и тем более не на русском, а на совершенно непонятном языке. Техника Тана очень хорошо маскировала мои слова, всем вокруг казалось, что говорю я на каком-то тарабарском наречии, но говорю гладко и красиво. На самом деле я не говорила наизусть, а читала высвечивающийся контактными линзами текст, следя, чтобы нигде не запнуться. Через минуту я замолчала и эстафету подхватил Лант.
Александр слушал. Сначала нас, потом зачитывающего перевод нашей речи и ответную приветственную речь императора князя Куракина, слепившего нас отблесками солнца на бриллиантовых орденах. Я украдкой рассматривала окружающих.
Мы, одетые в строгие чёрные костюмы, казались случайно попавшими в птичник… не воронами, а, скорее, стрижами. Чёрная, с серебристыми искрами ткань одежды, одинаковое серебряное шитьё по вороту мундиров и одинаковые гербы на левой стороне груди. Не металлические, а словно бы из вплетённой в ткань искрящейся росы – так выглядели предложенные Таном неизвестные нам камни, сверкавшие намного сильнее, чем чистейшие алмазы. Гербы наши теперь выглядели иначе, чем в Петле Времени. Это были спирали галактик, в центре которых на круглых зеркальных щитках – единственные металлические фрагменты гербов – словно бы летели, распахнув крылья, неизвестные на земле птицы. Эти одинокие и вроде бы скромные гербы на чёрных мундирах выглядели достойнее усыпанных бриллиантами орденских звёзд на мундирах придворных.
Пока князь Куракин читал ответную речь, а я разглядывала окружающих, император со всё большим нетерпением на лице ожидал конца этой части церемонии. Александру, как и императрице Елизавете, очень хотелось, чтобы вся эта пустая говорильня закончилась и началось намного более интересное. Вручение даров. Не из-за жадности императора, а из-за всей необычности ситуации.
Наконец речи закончились, стоящие за нами робо-лакеи расступились, вперёд протопали невысокие резные сундучки. В толпе придворных усилился шум, кто-то начал истово креститься. Хорошо, что в это время не было моды на обмороки, а устраивать истерики при императоре не позволили себе даже самые нервные дамы. Но впечатление мы произвели.
Ожидания императорской четы оправдались, потому что поднесённые нами дары оказались совершенно необычными. Да, были там и драгоценности – куда же без них? Но главное – книги, географические и астрономические карты и атласы, научные приборы, механические игрушки. То, о чём в начале девятнадцатого века не знал никто. Достаточно сказать, что в одном из сундуков скрывался мини-планетарий.
Был там и особый подарок для Александра – небольшой органайзер в неброской, но великолепной выделки обложке с монограммой императора. Замыкался органайзер на неизвестный в том мире электронный кодовый замочек. Лант особо отметил, что эта вещь – личный подарок правителя Шалорна российскому императору и содержит в себе одновременно записную книгу и карманный справочник по многим сторонам науки. «Правитель Шалорн, – подчеркнул Лант, – выражает надежду, что этот подарок будет приносить ежедневную пользу его императорскому величеству Александру Павловичу».
Аудиенции, какими бы они торжественными ни были, не длятся до бесконечности. Это красивый спектакль, не более. Настоящая работа начинается позже. Поэтому, вручив дары, мы с Лантом удалились, не забыв сделать обязательные три поклона. Самое сложное – пятиться назад через весь тронный зал, поскольку поворачиваться спиной к императору нельзя.
Знакомым путём мы в сопровождении обер-церемониймейстера вернулись в комнату для послов, в которой был накрыт небольшой кофейный стол. Но едва мы, стараясь сохранять приличествующее послам достоинство, сели в золочёные кресла, как в дверях показался сдерживающий готовое прорваться удивление флигель-адъютант:
– Его императорское величество государь Александр Павлович изволит оказать вам честь и пригласить к трапезе, которая будет подана в Каменноостровском дворце в пять часов пополудни. К четырём часам пополудни государь изволит послать за вами карету и просит явиться не в мундирном, а в статском платье.
– Мы с радостью принимаем приглашение его величества, – ответила я, держа на лице светскую улыбку.
Приглашение императора несколько нарушало протокол, но, насколько я знала, прецеденты случались. И наши с Лантом улыбки были не только официальными, но и искренними: мы радовались, что смогли вызвать у Александра такое неукротимое любопытство. Правда, у нас почти не оставалось времени, чтобы вернуться к себе и переодеться. Поэтому мы поспешили выпить поданный кофе – отказ от него посчитали бы оскорблением императора – и прошествовали к ожидающей нас карете.
Торжественное, но более быстрое возвращение на яхту, раскланивание с офицерами свиты, и вот мы наконец дома! Но времени на отдых нет.
Жюли, поспешившая помочь мне с переодеванием, ахнула, узнав о приглашении императора.
– Ой, мадам! – радовалась и ужасалась она и наивно спрашивала: – Ваши дары понравились императору? Это чудесно! Теперь вы будете жить здесь, постоянно жить, как настоящие послы?
– Мы и так настоящие послы, – рассмеялась я, скидывая удобное, но на самом деле слишком официальное платье. – Вопрос был в том, в какой стране нам работать. Жюли, в том шкафу серое платье… Да, именно это.
– Мадам, но оно… такое простое, – расстроилась горничная, доставая серое с лёгким стальным отблеском платье. Я всё так же придерживалась в одежде стиля модерн. Серые же тона я полюбила за месяцы жизни в Петле Времени: они успокаивали и возвращали ощущение устойчивости мира. И сейчас такие цвета выделяли меня из толпы придворных дам.
Но скромность при русском дворе – совсем не достоинство. Поэтому, подумав, я дополнила платье ажурными застёжками из белого золота с такими же уникальными камнями, какие использовались в гербах на мундирном платье, и тонкой цепочкой с александритовой каплей-кулоном. Только браслет несколько выбивался из общей картины, но он – не украшение, каждый раз менять его не просто неудобно, но и опасно.
Под невнятные, восторженно-испуганные возгласы Жюли я вышла в гостиную, лишь на несколько секунд отстав от тоже готового Ланта, одетого в костюм почти того же цвета, что у меня, но немного темнее.
Друг, поправляя рукава куртки, вздохнул:
– Тут одежду подобрать в сто раз сложнее, чем на приём у Камелии Дзинтарс!
– Ну так русский двор, чего ты хочешь? Скажи спасибо, что волосы посыпать алмазной пудрой не надо, а то были случаи, – отшутилась я. Так что остаётся терпеть. И тебе, между прочим, легче, а мне придётся каждый раз что-то новое придумывать… Карета подъехала!